Эвек и ярл города с радостью услышали это известие, освобождающее их от страха неприятельского нападения. Горожане были рады-радешеньки договориться с грозными гостями о мире и мене.
Эвек города, которого варяги по богатству одежд приняли за Поупа, вызвался сам провести обряд приема Хрольфа в лоно Хесусовой веры. А воевода, возведенный шёрёвернским невежеством в чин верховного романского конунга, вызвался быть его поводырем на священнодействие.
Сколько умения и коварства обнаружилось у Гастинга во время этого обряда! Он лицедействовал так искусно, что даже некоторые его соратники уверовали в его немочь и преисполнились скорби. После пышного богослужения, на которое варягам было велено явиться без оружия и брони, немощного вновь унесли на корабль.
Ночью горожане услышали громкий плач на кораблях и в стане викингов. А наутро в город явились послы с известием, что новообращенный Гастинг умер, а перед кончиной пожелал быть погребенным по укладу своей новой веры в городском святилище и назначил в дар богу Йоксе свой меч и другое оружие, а также цепи, перстни и множество драгоценностей.
Служители Мертвого Бога с полной готовностью согласились исполнить это последнее благочестивое желание умершего и принять богатые дары.
В полдень Гастинга, одетого в броню, положили в погребальный ковчег со всем его оружием. По обеим сторонам гроба шли его лучшие ратники, сотоварищи и лиллешеппари. Перед ним несли назначенные подношения Йоксе: мечи, билы, перстни, цепи и пояса, оправленные в золото и серебро. За ним следовала без малого тысяча скорбных варягов.
Когда похоронное шествие приблизилось к городу, отворились городские ворота и навстречу вышел эвек со своими подручными, разодетыми в праздничное, шитое золотом и унизанное самоцветами платье. В благоговейном молчании, с восковыми свечами и крестами впереди, погребальный поезд двинулся к молельному дому со сводчатой крышей. Торжественный обряд передачи души почившего в руки Йоксы был долгим, и многие варяги утомились от нескончаемых песнопений и поклонов.
И вот, наконец, погребальный ковчег накрыли крышкой и понесли к месту захоронения. Когда же пришло время опускать его в могилу, шёрёверны протиснулись вперед и закричали, чтобы этого не делали, поскольку только бонде возвращается к червям земли, которую оратил всю жизнь. Морскому ярлу Хрольфу Гастингу пристало либо сгореть вместе со своим драккаром, либо почить в кургане. Такая выходка изумила служителей Мертвого Бога и прочих зевак, набившихся в хоромы Йоксы поглазеть на похороны иноземного вождя. Их изумление сменилось ужасом, когда с погребального ковчега слетела крышка и из него восстал Гастинг, схватил свой меч и зарубил эвека на краю могилы, куда предполагалось опустить мнимого покойника.
В то же мгновение и шёрёверны схватили оружие, завещанное Гастингом в дар Йоксе, и выпростали из одежд опоясные ножи и короткие булавы. Волхвы Мертвого Бога, городской воевода и все знатные люди расстались с жизнями прежде, чем успели оправиться от первого удивления.
– Бьёрн! Бьёрн Железный Бок! Все золото Мертвого бога теперь твое! Не забудь поделить добычу на всех, кто сделал тебя Поупом! – голосил Хрольф, обрывая своим мечом жизнь всякого, кто вставал на его пути.
Вопли женщин и крики мужчин наполнили хоромы Йоксы. Никто не мог убежать, потому что варяги заперли двери. Тем горожанам, кто не был убит, не осталось ничего другого, как просить пощады и плена.
Тем временем шёрёверны, пришедшие вслед за погребальным ковчегом Гастинга, рассеялись по всему городу, а с причальных мостков через открытые городские ворота к ним примкнули другие викинги. Городская стража и все сопротивлявшиеся с оружием в руках были убиты. Страх и смятение захлестнули город. Северяне были повсюду. Они искали какие-то потайные подвалы, полные золота. Они пытали всякого, кто казался им сведущим в городском устройстве. Но никто из горожан, даже под самыми жестокими пытками, не смог открыть варягом тайны, которой не существовало.
Только к концу этого кровавого дня варяги, наконец, поняли, что Ньёрд и Аегир посмеялись над ними и пригнали их корабли вовсе не к городу Поупа, не к вековечной Роме, а к городку под названием Лоуна в заливе Специй. И, осознав свое заблуждение, они так жестоко разорили его и все прилегающие поселения, как прежде не грабили ни одну местность.
Страшные вести
Добыча, взятая в Лоуне, была обильна. Она вполне могла бы посоперничать с прибытком, некогда захваченным в Роуене: и сам город, и окрестные белокаменные терема утопали в достатке. Вин, яств и красивых женщин в них было вдосталь. За многих пленников, особенно из числа служителей Мертвого Бога, шёрёверны получили богатые выкупы. Им бы радоваться, но они рысками повсюду, ища, на чем бы еще избыть скверное расположение духа: Рома, желанная Рома с престолом Поупа осталась много южнее. И отныне она уже знала лик варяжского коварства. Как ни молниеносно шёрёверны захватили Лоуну, кое-кому из горожан все же удалось бежать и разнести весть о том, что северные разбойники алчут Рома, пуще всех драгоценностей мира. Так что теперь при появлении их в реке Тибр кованые врата столицы Йоксы сомкнутся и не отворятся ни на какую уловку. А это значило, что Рому придется брать приступом, прежде найдя тех, кто готов стать союзниками варягов.
В пылу тингов викинги вспомнили даже моросов Сисилии: вот уж кто точно не откажется омыть руки в крови столицы Йоксы, так это люди Вечного бога Яллы.
День шел за днем. Шеппари драли глотки, точно отроки при игре в рюхи, но решение, которое пришлось бы по сердцу всем, никак не приходило. Все изменилось, когда на сборище варяжских вожаков явился Стейн Кнутнев. Варг был еще очень слаб. Кожа на его лице за время немочи натянулась и приобрела землистый оттенок, но его серые глаза были прежними, и всякий, сумевший выдержать их взгляд более ста счетов, мог смело трезвонить о том, что заглянул в глаза смерти.
– Пусть живет сто лет Стейн Кнутнев! – дружным многоголосьем приветствовали Волькшу шеппари.
– И вы тоже, – ответил венед и поманил Хрольфа в сторону.
– Что?! – вытаращил глаза Гастинг, выслушав тихую речь Кнутнева. – Быть такого не может! Может, бурей смыло?
Волкан развел руками. Вид у него был горестный и одновременно решительный.
– Что случилось? – загомонили шёрёверны.
Хрольф вопросительно вглянул на Варга, который неопределенно мотнул головой.
– Мы не пойдем на Рому! – возгласил Гастинг. – Мы не пойдем на Рому в этом году! – перекричал он вмиг разъярившихся варягов. – Замолчите все! Вам никто не приказывает! Уймитесь! Это я! Я и мои люди не пойдем на Рому в этом году. Я ухожу на север. На Бирку. Кто хочет, может оставаться тут, идти на Рому, плыть на Сиену или на Луару. Я отправляюсь на Мэларен!
На следующий день морской ярл Гастинг начал готовить свои драккары к отплытию. Ватага бурлила пересудами, как непроваренная похлебка бобами. В конце концов сквозь бурую пену вымысла проступила истина, которая заключалась в том, что с драккара Хрольфа пропал дорожный короб, в котором Стейн Кнутнев хранил Матсыраземлё. Что именно находилось в этой поклаже, знали только люди из самого первого манскапа Хрольфа, остальные же только слышали о том, что Матсыраземлё дает Варгу и только ему одному ту божественную силу, которая совсем недавно была явлена у ворот Ишбильи, да и в схватке с моросскими мореходами тоже.
