Книга Путь Короля. Том 1, страница 100. Автор книги Гарри Гаррисон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Путь Короля. Том 1»

Cтраница 100

Этому больше не бывать. Он, признанный Церковью равным святым апостолам, наследник св. Петра, хранящий ключи от Царствия Небесного, преисполнен решимости утвердить свою власть. Добродетель — это великая сила. Смирение, целомудрие, нестяжание. Но добродетель нуждается в защите, которую может дать ей только сильная власть. И долг свой по отношению ко всем смиренным и целомудренным он должен видеть в том, чтобы снискать себе эту силу. На этом пути он низложил уже многих сильных мира сего. Он — Николай I, понтифик Римский, слуга Господень.

Сухая рука старика, наделенного острым, соколиным ликом, задумчиво взъерошила шерсть на спине любимой кошки. Секретари и помощники старались ни единым шорохом не нарушать тишину. Какой же олух этот архиепископ… этот архиепископ из английского города с таким странным названием — Эборакум, что ли? — впрочем, у него такое варварское произношение, что точно не разберешь… Он со всей любезностью выпроводил его, препоручив кардинальским заботам. Кардиналы окажут ему достойный прием, помогут не скучать в Риме. Однако какую же чушь он тут нагородил! Какая-то новая религия, угроза авторитету Церкви, северные варвары проявляют интерес к образованию… У страха глаза велики.

Но, быть может, не случайны тогда другие события, происходящие, по его сообщению, в той же Англии? Разграбляют церкви. Отчуждается земля. Растет добровольное отступничество. Есть такое слово — dispossession. Подрыв основ. И если слухи об этом рассеются по миру, найдется немало охотников последовать такому примеру. Даже в землях Империи. И даже здесь, в Италии.

С Другой же стороны, и он, и Церковь сейчас отягощены иными заботами. Есть более неотложные дела, чем водворение мира между английскими и северными варварами, что режут друг другу глотки из-за земли, которую он никогда не увидит… В корне же этих забот — раздел Империи, великой Империи, основанной королем франков Карлом Великим, коронованным Императором в этом самом Соборе в рождественский день 800 года… Как же давно это было… Ибо уже тому двадцать лет, как Империя Карла перестала быть единым целым, а враги ее поднимают головы. Внуки Карла вступили друг с другом в кровавую распрю и не остановились, пока дело не кончилось заключением мира и позорным разделом. Одному досталась Германия, второму — Франция, третьему же — длинный безымянный участок земли от Италии до Рейна. А уж когда умер этот третий, его доля поделена была еще раз натрое, так что сам Император — старший сын старшего сына — владел ныне лишь девятой частью земель, над которыми когда-то властвовал его дед. Но что за дело до этого Императору — Людовику II, который не в состоянии даже держать в узде сарацинов?! Или брату его Лотарю, хлопочущему — впрочем, тщетно — перед ним, Николаем, о разводе со своею бесплодной супругой и о разрешении вступить в брак со здоровой любовницею?

Итак, Лотарь, Людовик, Карл… Сарацины и норвежцы. Земля, власть, подрыв могущества… Рука понтифика ходит взад-вперед по кошачьей холке, мысль его то и дело вращается вокруг тех же имен… Нет, что-то определенно подсказывает ему, что, растащив эту деревенскую свару, о которой этому олуху непременно понадобилось донести лично, бросив дела своей епархии, он отыщет ключик к одновременному решению всех этих головоломок.

Из груди понтифика вырвался старческий клекот, похожий на трель сверчка. Первый писец немедленно обмакнул перо в чернильницу.

— Верным нашим слугам Карлу Лысому, королю Франкскому… Людовику Немецкому… Людовику, императору Священной Римской Империи… Лотарю, королю Лотарингскому… Ты сможешь перечислить их титулы, Теофаний. Пусть все эти христианские короли получат одно и то же наше послание: «Знайте, возлюбленные мои, что мы, Николай, радея о пущем процветании и твердости устоев христианского мира, зная, как дорожите вы нашей милостью, повелеваем вам найти согласие со своими братьями и прочими родичами, христианскими государями Империи, дабы…

Теперь Папа уже знал, как должны развиваться действия. Он добьется союза. Он предотвратит гражданскую войну, не даст разнести по кусочкам великую Империю. И сделает это во имя спасения Церкви, истребления ее врагов и — в том случае, если архиепископ все же сказал правду, — соперников.

— …а также желаем, — проговорил Папа своим скрипучим голосом, — чтобы в ознаменование службы в воинстве Святой Матери Церкви каждый человек, принявший участие в этом достославном и священном походе, носил бы поверх одежды своей и доспехов изображение Креста»… Теперь закончи послания, Теофаний. Я подпишу их, скреплю своей печатью. Завтра. Не забудь подобрать надежных посыльных!

Николай поднялся и, прижав к себе кошку, неторопливо удалился из кабинета.

— Крест на груди — великолепное новшество, — заметил один из секретарей, правя очередную копию собственными красными чернилами Папы.

— О да, — ответил другой. — Его Святейшество, должно быть, почерпнул эту идею из сообщения англичанина, рассказавшего нам, что язычники ходят теперь с молотом на груди — как бы в подражание кресту…

— Превыше всех прочих будет оценено иное новшество, — спокойно заметил старший секретарь, усердно посыпая бумагу песком, — касающееся собственности… В случае повиновения им обещан в награду весь… как его бишь? Альбион, Британия?

* * *

— Альфред просит прислать миссионеров?! — вскричал Шеф, не веря своим ушам.

— Именно так было сказано. Missionarii. — Торвин был так возбужден, что невзначай выдал одну свою тайну, о которой, правда, Шеф давно догадывался: что при всей своей неприязни к христианскому учению Торвин немного владел его языком — священной латынью. — Именно этим словом испокон веку христиане называли людей, которые пытались навязать нам почитание их бога. Но никогда, никогда не слыхивал я, чтобы христианский государь просил бы прислать людей, способных обратить его подданных в нашу веру…

— Ты полагаешь, что Альфред ставит перед собой именно такую цель?

Шеф колебался. Было слишком очевидно, что Торвин, несмотря на свойственные ему выдержку и холодный расчет, сейчас был преисполнен радужных ожиданий славы, которую ему и его помощникам сулило столь невиданное предприятие.

И все же, мыслил Шеф, предложение что-то да означало. И вряд ли то, что лежало на поверхности. Ведь самого этелинга Альфреда, с которым однажды он уже имел встречу, нисколько не прельщает языческая религия. Наоборот, по тому, что он от него тогда услышал, Альфред скорее производил впечатление набожного христианина. И если он решился призвать в Уэссекс миссионеров Пути, за этим кроется некий более глубокий замысел. Пощечина Церкви? Несомненно. Ведь можно веровать в Христа и отвергать Церковь, созданную Его последователями. Но куда же метит Альфред? И как поведет себя в этом случае та самая Церковь?

— Теперь нам с другими жрецами предстоит решить, кто из нас или наших друзей отправится с этой миссией…

— Нет, — коротко обронил Шеф.

— Опять его любимое словцо, — заметил Бранд, который, развалясь в кресле, безмолвно наблюдал за происходящим.

— Не вздумай посылать своих товарищей. Вообще норвежцев не посылай. Есть довольно англичан, неплохо осведомленных в твоем вероучении… Выдай им всем по амулету. Разъясни им в подробностях то, что им следует проповедовать. И пошли их в Уэссекс. У них не будет трудностей с языком, так что они вызовут больше доверия, чем твои люди.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация