А вокруг змеиного стяга творилось нечто невообразимое. В гуще мельтешивших тел взгляду Шефа явились двое, пришпиленные друг к другу огромным шипом, что жаворонки при зажарке. Другой воин отчаянно пытался извлечь сломанный наконечник из своего плеча. Постепенно свирепые взгляды викингов обратились к орудиям. И не только взгляды. Многие выставили щиты, видимо успев сообразить только, что их атаковали с тыла, и готовясь немедленно встретить противника. Гадюка над их головами по-прежнему свивала кольца. Знаменосец был окружен стеной тел. Как только снаряды были водворены на место, Шеф рявкнул:
— Отпускай!
И на сей раз Гадюка куда-то сгинула, что немедленно нашло восторженный отклик среди воинов Пути. Тут же кто-то подхватил, дерзко возвысил знамя, но в центре Иварова войска образовалась теперь кровавая прогалина глубиной в пять ярдов. Уцелевшие воины тщетно пытались удержать равновесие — их ноги то и дело спотыкались о мертвые тела, скользили по влажной траве. Однако произошло еще одно важное изменение: к машинам теперь со всех ног бежала рычащая ватага викингов.
— Меняем прицел? — осведомился старшина трэлей, тыча в приближавшегося врага.
— Нет! Наводи на Гадюку! Отпускай!
Шквал снарядов примял плотный строй воинов, похоронил в общем хаосе знамя. Некогда поднять голову, взглянуть в ту сторону еще разок. Рычаги бешено вращаются. Но следующего выстрела, судя по всему, уже не будет.
Шеф нагнулся, зажал древко «возмездия раба» латной рукавицей. Застегнул на голове шлем, который еще ни разу не прошел испытания боем.
— Те, кто с алебардами, — становитесь на телеги. Постарайтесь их осадить. Обслуга при катапультах — вытащите рычага, хватайте мотыги…
— А с нами что будет, хозяин? — с полсотни освобожденных рабов с вышитыми на камзолах молотами не тронулись с места. — Ты разрешишь нам бежать?
— Живо залезайте под телеги. И работайте ножами.
В следующую секунду вал армии Рагнарссонов захлестнул их. Последнее, что успел ясно увидеть Шеф, — это перекошенные нетерпением лица и бешеная пляска мечей. С этой секунды он почувствовал громадное облегчение. Думать было уже поздно. О других заботиться — тоже. Исход битвы более никак не зависит от его решений. И оставалось лишь крутить, вращать, крушить своей алебардой, как бы снова оказавшись в кузнице перед наковальней, а не перед свирепой шайкой врагов, оставалось защищать себя и отвечать ударом на удар, выпадом на выпад.
Разумеется, на ровной поверхности приспешники Рагнарссонов, превосходившие, помимо умения, своих противников даже в количестве и вооружении, разорвали бы такой ничтожный отряд в мелкие клочья. Но они решительно не представляли себе, как следует действовать против забравшихся на телеги воинов с длинными алебардами. Стоя на дубовом настиле, гебридцы во главе с Магнусом были уже одним футом выше врагов. И еще один лишний фут преимущества они получали благодаря изготовленному для них Шефом оружию. Викинги пытались поднырнуть под древки алебард и вскарабкаться в повозки, но тут же ощутили на себе крепость английских дубинок и мотыг. А пока они приходили в себя, из-за колес вдруг показывались тощие руки и втыкали им в пахи и бедра ножи.
Сделав несколько неудачных попыток, викинги оттянулись назад. Как всегда, среди них нашелся толковый воин, который зычно стал призывать товарищей перестроиться. Спустя пару минут у всех телег была перерублена упряжь. Быков отогнали прочь. Схватив вожжи, викинги поволокли телеги в сторону, желая перебить засевших под ними трэлей. Другие отошли на пару шагов и ощетинились лесом дротиков и пик. Ни увернуться, ни защитить себя гебридцы не сумели бы.
В этот миг взгляд Шефа внезапно остановился на Муиртайге. Великан немедленно выступил вперед, причем шеренги расступились, давая ему проход, точно волчья стая — своему вожаку. Кольчуги на нем не было; свисавший с левой части туловища шафрановый плед оставлял неприкрытыми правую руку и торс. Он отшвырнул свой круглый маленький щит и сжимал обеими лапами гигантский меч с длинным острием на конце.
— Ну, малыш, давай поговорим по душам, — сказан он. — Я лично собираюсь снять твой скальп и хорошенько им подтереться.
Вместо ответа Шеф, дернув за застежку, рванул на себя парусину с телеги.
Но следующего движения он сделать не успел. Муиртайг метнулся вперед с такой скоростью, какую Шеф вообще никогда бы не заподозрил за человеческим существом. Благодаря чистому наитию Шеф в самый последний миг отпрянул, но споткнулся о колесо своего стоявшего сзади орудия. Муиртайг уже перескочил борт телеги, выбросил вперед руку с мечом, намечая место в теле врага, которое он собирался продырявить. Шеф еще раз отпрыгнул, налетел на могучего Магнуса, вновь потерял устойчивость и уже не мог ни ударить, ни отвести удар…
Муиртайг отвел руку. Когда же он, вложив все силы в удар, начал движение, по плечу его ударил рычагом волынщик по имени Квикка. Клинок, словно тоненькую ниточку, рассек натянутую на совесть могучую тетиву катапульты.
Гнусавое пение катапульты тут же перекрыл оглушительный хлопок, более громкий, чем звук, с каким входит в воду гарпун.
— Святая дева… — прохрипел Муиртайг, бессмысленно глядя пред собой.
Спущенный рычаг катапульты, сорвавшись с места, разрушил все, что оказалось у него на пути в ближайших шести дюймах. Дальше этих шести дюймов он просто не смог пролететь. Но в его коротком перелете оказалось не меньше мощи, чем у снаряда, пролетевшего милю. Половина обнаженной груди Муиртайга была снесена, словно бы на нее опустил свой страшный молот какой-то йотун. Изо рта ирландца хлынули потоки крови. Он отступил на шаг, пошатнулся и тяжело рухнул на борт телеги.
— Ты, кажется, опять обратился в христианство, — сказал Шеф. — Вспомни: «око за око»… — И, перевернув алебарду, он пронзил Муиртайгу глаз и ввел ее острие глубоко в его мозг.
В течение этого короткого поединка картина боя полностью переменилась. Подняв голову, Шеф увидал лишь спины. Нападавшие были обращены в бегство, бросали оружие, судорожно расстегивали лямки на щитах.
— Братья! — кричали они. — Товарищи! Сколько вместе браги выпито…
Один из них, по всей видимости сторонник Пути, побоявшийся оставить отца или вождя в Йорке, стоял, нелепо вытащив из-за рубахи серебряную пектораль. А сзади Иварово войско настигал ощерившийся мечами клин, во главе которого мчался семимильными шагами Бранд. Вся равнина впереди клина была усеяна беспорядочно бегущими, отчаянно ковыляющими, просящими пощады с поднятыми руками викингами. Все это означало, что строй Ивара был прорван. Теперь те, кто рассчитывал выжить, должны были уповать на собственную выносливость, ибо снимать кольчуги было не время, либо на милосердие врага.
Шеф опустил «возмездие раба» и почувствовал внезапный прилив усталости. Свесившись с борта телеги, он краем глаза неожиданно приметил какое-то стремительное перемещение. Два скакуна, на одном из которых был всадник в алом плаще и ярко-зеленых шароварах.
Повернувшись в седле, Ивар Рагнарссон взглядом пронзил стоявшего у телеги Шефа. Затем он и его телохранитель подстегнули коней и скрылись с поля боя, подняв после себя в воздух только облако пыли.
