К Шефу могучими шагами направлялся Бранд.
— А ведь ты меня напугал, — заговорил он, крепко сжимая его руку. — Я-то подумал, что ты сделал ноги. А ты и впрямь сделал ноги, только не от сечи, а в самую ее гущу… Неплохой выдался денек!
— День еще не закончился. У нас в тылу целая армия, — сказал Шеф. — И Сигвард. Вообще-то я ожидал, что мерсийцы покажутся сегодня на рассвете. Значит, он каким-то образом сумел задержать их на двенадцать часов дольше, чем я мог надеяться.
— Дольше, да недостаточно долго, — проговорил не слезавший с телеги Магнус, прозванный теперь Щербатым. Подняв руку, он показывал куда-то вдаль. Там, на горизонте равнины, превращая в слепящие стрелы шальное зимнее солнце, искрились наконечники копий и шлемов надвигавшейся на них развернутым строем огромной армии.
— Мне нужно время, — глухо процедил Бранд на ухо Шефу. — Иди, малый, затей с ними торги. Выгадай мне пару часиков…
Выбора не было. Гудмунд и Торвин вызвались его сопровождать. Они пошли навстречу мерсийскому строю, отличавшемуся от того, который они только что сокрушили, разве что внешними атрибутами, а именно тремя вознесенными над ним огромными крестами.
А в это время Армия Пути лихорадочно пыталась привести себя в порядок. Не менее трети воинов она потеряла за несколько часов боя убитыми или тяжелоранеными. А потому работа нашлась даже тем раненым, что могли держаться на ногах: нужно было разоружить сдавшихся в плен Иваровых сторонников, снять с них доспехи, тщательно расчистить поле боя от всего нужного и ненужного — в чем им с понятным воодушевлением помогали бывшие трэли, — а также отогнать, словно скотину, раненых врагов от кораблей, для чего понадобилось набрать особый отряд, а тех немногих, кто умудрился выжить после того, как над ними поработали мародеры, перепоручить заботам лекарей.
Армия же могла создать лишь видимость построения. Несколько сотен уцелевших ратоборцев встали в линию. За ними же шеренгами были выстроены пленники с длинными путами на руках. Взамен обещанной жизни им было велено стоять здесь и пугать противника своим количеством. В полумиле за строем трэли и воины усердно копали канаву, расставляли орудия. Но другие в это же время разворачивали лошадей и повозки, готовясь к новому отступлению. Армия Пути была явно не настроена сражаться. Нет, дух ее был на высоте, но после победоносного изгнания врага с ратного поля обычай требовал закатить пиршество и, во всяком случае на время, дать себе роздых. Повести же воинов в новое сражение при неравенстве сил было и вовсе нелегко.
Навстречу Шефу шагали трое, один из них священник. Еще двое толкали перед собой странного вида тачку. Следующие несколько минут, подумал Шеф, могут иметь самые серьезные последствия для жизни многих тысяч людей. А что до тачки, то он ни минуты не сомневался, что она служит пристанищем для его приемного отца.
Обе группы, остановившись шагах в десяти друг от друга, обменивались не слишком приветливыми взглядами. Молчание стало тяготить Шефа.
— Молодчина, Альфгар, — промолвил он. — Вижу, ты становишься важной птицей. Довольна ли тобой наша мама?
— Наша мама до сих пор не может прийти в себя после того, что сделал с ней твой отец. Твой покойный отец. Но перед тем, как умереть, он много нам о тебе рассказал. Времени у него было сколько угодно.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что это ты его взял в плен? Или, как в той битве при Стауре, ты держался подальше от мужского дела?
Альфгар шагнул вперед, порывисто хватаясь за рукоять меча. Но угрюмого вида воин, державшийся чуть сзади остальных, успел перехватить его руку.
— Меня зовут Квикхелм, я воевода короля Бургреда Мерсийского, — произнес он. — Мне поручено помочь учредить власть нового ольдермена над шайрами Норфолк и Суффолк и обратить их в подданство моему королю. А кто вы такие?
Неторопливо и обстоятельно, памятуя о судорожных приготовлениях, развернувшихся за спинами парламентеров, Шеф представил своих товарищей. Столь же внимательно выслушал Квикхелма, представлявшего ему Альфгара, Вульфгара и священника. Отрекся от каких бы то ни было враждебных намерений. Объявил, что намерен отвести свои войска. Намекнул, что за причиненный шайрам ущерб готов выплатить необходимую подать…
— Брось мудрить, щенок, — внезапно перебил Квикхелм. — Ты не можешь сейчас драться, вот и начинаешь нам зубы заговаривать. Поэтому, если хочешь завтра солнышко увидеть, будешь делать то, что я тебе скажу. Во-первых, ты разграбил усыпальницу королей в Вудбридже. Теперь ты отдашь все сокровища до последней цепочки. Я должен передать их своему королю. Это теперь его земля…
— Во-вторых, — подхватил священник в черной рясе, который все это время сверлил взглядом Торвина, — среди вас оказались христиане, которые отступились от своей веры, предали своих господ. Они должны получить заслуженное наказание…
— И ты в том числе, — сказал Альфгар. — Как бы мы ни решили с остальными, тебя мы с отцом не отпустим. Я посажу тебе на шею хомут собственными руками. Можешь поблагодарить нас за то, что ты не познаешь участи своего отца.
Шеф невозмутимо переводил сказанное Гудмунду.
— Какова же была участь моего отца?
До этого самого момента Вульфгар не проронил ни слова. Крепко привязанный лямками, он откинул голову на заднюю стенку тачки. Шеф хорошо помнил изуродованное мукой лицо Вульфгара, сидящего в лошадиной кормушке. Теперь же оно зарумянилось, а сквозь подернутую сединой бороду проступили хищные красные уста.
— Такая же, какую в свое время познал я, — пророкотал он. — Но только мой замысел оказался изящнее. Сначала мы отсекли ему пальцы на руках, затем — на ногах. Потом срезали одно ухо, другое, оторвали губы. Глаза мы ему оставили — он видел то, что с ним делали. Язык тоже — чтобы верещал. Отняли руки и ноги — сначала запястья и ступни, потом руки выше локтей, выше колен — бедра. Я проследил за тем, чтобы крови не было. Одним словом, я обстругал его, как мальчишка обстругивает ножиком прутик. От него в конце концов осталась только одна тушка… Вот, мой мальчик, взгляни. Это тебе на память о твоем отце.
Он кивнул, и один из слуг, размахнувшись, швырнул под ноги Шефу кожаную суму. Шеф развязал тесьму и заглянул внутрь. Потом пихнул мешок в сторону Квикхелма.
— Ты служишь подонкам, воин, — произнес он.
— Пора уходить, — шепнул Гудмунд.
Не решаясь повернуться друг к другу спинами, англичане и викинги начали пятиться, пока не оказались на достаточно безопасном расстоянии. Затем быстрым шагом устремились к своим. Подходя к строю Армии Пути, Шеф услышал, как за спиной взревели боевые рожки мерсийцев. Вслед за тем округа огласилась протяжным воем и звоном кольчуг. Англичане пошли вперед.
И в то же мгновение, как и было условлено заранее, строй викингов пошатнулся, рассыпался и дал стрекача. И это была лишь первая стадия их тщательно разработанного плана отступления.
* * *
Спустя несколько часов, когда тьма наконец проглотила долгие зимние сумерки, Бранд сипло выдавил на ухо Шефу:
