8.20 Хищник
Звонок средней школы Биксби издалека походил на визгливый
вопль перепуганного беспомощного создания, отбившегося от своих.
С недавних пор Рекс Грин постоянно опаздывал и потом долго
плутал по коридорам в поисках нужного кабинета. Кроме того, он стал то и дело
пропускать время, когда пора кормить отца лекарствами. Но труднее всего было не
проспать в школу.
Электронный будильник возле кровати пришлось выключить —
невозможно было заснуть под его тихое гудение на высокой ноте, похожее на
назойливый комариный писк. Слух Рекса невыносимо обострился, и любые
электронные приборы с их зудением и воем раздражали его.
Однако часы злили его не только этим — гораздо хуже было то,
что они лгали, отмеряя фальшивые сутки из двадцати четырех часов. После того,
что случилось с ним в пустыне, Рекс начал чувствовать время как движение светил
по небу — закаты и восходы солнца, круговорот звезд, смену света и тьмы.
Однако весь остальной мир пока не отказался от привычки
смотреть на часы, и в это утро Рекса грубо вырвал из странных снов, донимавших
его после преображения, громкий стук в окно — за ним заехала Мелисса.
— Пахнет… собранием, — сказала Мелисса,
настороженно втягивая носом воздух, когда они кое-как нашли свободное место на
школьной стоянке.
Но Рекс ощущал только запах крошащейся пластмассы — салон
видавшего виды «форда» Мелиссы не выдержал жаркого оклахомского лета и
бензиновых паров, исходящих из-под капота, где громыхал старенький мотор. «Люди
любят нефть», — на мгновение вспыхнула в голове Рекса память темняка. В
поисках нефти люди прочесали пустыню, они используют ее, чтобы делать всякие
хитроумные вещи вроде пластика и бензина…
Рекс тряхнул головой, прогоняя наваждение. Сегодня ему всю
ночь снилась охота в каменном веке, а после таких снов было особенно трудно
сосредоточиться. Древнее знание, обретенное так недавно, казалось куда более
живым, чем воспоминания шестнадцати лет человеческой жизни. Иногда Рекс
сомневался: оправится ли он когда-нибудь после того, что сделали с ним темняки,
станет ли когда-нибудь прежним? Ведь когда Джессика спасла его, он уже
наполовину превратился…
Может быть, со временем все пройдет само собой. А может
быть, как раз сейчас тьма, которую заронили в него, набирает силу, захватывает
его организм, как вирус…
Пока Мелисса парковала «форд», Рекс заметил нескольких
опоздавших, спешащих в спортзал. Их голоса, звучавшие для него невыносимо
громко, эхом отражались от распахнутых дверей зала.
— Черт, и правда… — сказала Мелисса, вцепившись
руль. — Сегодня у нас собрание по поводу футбольного матча.
Рекс застонал и закрыл глаза. Ему еще не приходилось
посещать многолюдные сборища после того, что с ним произошло, и он вовсе не
горел желанием обрести этот опыт. Его чуть не вырвало от одной только мысли о
множестве людей вокруг, о потных телах, о бесконечной болтовне…
— Не бойся, — сказала Мелисса, взяв его за
руку. — Я с тобой.
Ее прикосновение, легкое, как дуновение прохладного ветерка,
мгновенно прогнало все тревоги Рекса. Уверенность и спокойствие Мелиссы влились
в него, и желудок сразу перестал судорожно дергаться, мысли угомонились. По
телу Рекса волной прокатилась дрожь, и сила Мелиссы стала его силой.
Забавно. Месяц назад все было наоборот: Рексу пришлось
уговаривать Мелиссу пойти на собрание по поводу начала футбольного сезона. А
теперь из них двоих как раз она мыслит трезво, а он…
А в самом деле, что с ним творится?
Ответа Рекс пока не знал, а неизвестность он ненавидел
больше всего на свете. В Хранилище знаний не было ни слова о полунелюдях, тем
более о полунелюдях, которым удалось вернуть человеческий облик.
«Кошмары ночью мучили, да?»
Рекс улыбнулся и повернулся к Мелиссе. Он услышал ее слова
отчетливо, как если бы она говорила вслух. Теперь они с Мелиссой могли
беседовать, не произнося ни звука.
Ее самообладание было почти безупречным, ни одной случайной
мысли — и ни следа того тошнотворного потока страха и боли, который захлестывал
Рекса во время их первых робких попыток коснуться друг друга. Порой Рекс даже
тосковал по тем временам, по тем жутким мгновениям, когда душа Мелиссы вдруг
открывалась ему целиком.
Когда ему удавалось сосредоточиться, он мог общаться с
Мелиссой вообще не открывая рта — она легко выуживала слова у него из головы.
Но сегодня в мозгах у него была настоящая каша.
— Да, были и кошмары, — сказал Рекс вслух. —
Но не только.
Сны об охоте были чудесными: холодное терпеливое ожидание,
когда он дни напролет выслеживал на равнине жертву, растущее предвкушение,
когда видел, что самая слабая животина отбилась от стада, и наконец —
жгуче-упоительное мгновение убийства.
Однако были и другие сны — воспоминания о том, как умная
маленькая обезьянка сама начала охотиться. Воспоминания о начале конца.
— Жуть, аж крыша едет! — ахнула Мелисса, отдернув
руку и потирая ее, словно пытаясь стереть древний ужас, который передался
ей. — По-моему, кое-кто забыл утром выпить кофе.
— Извини, Ковбойша. Да, наверное, мне не повредила бы
чашка-другая. А лучше шесть. — Рекс снова тряхнул головой. Ощущение было
такое, будто подброшенная память темняков норовит разрастись и выжить его
собственные мысли и чувства. — Знаешь, я порой вообще сомневаюсь, что
когда-нибудь снова стану нормальным.
— А когда это ты вообще был нормальным, Рекс? —
фыркнула Мелисса. — Когда это хоть кто-то из нас был нормальным?
— Ну, может, я неудачно выразился, — признал
он. — Но мне больше нравилось быть человеком.
Мелисса засмеялась и коснулась его плеча, и он ощутил ее
вспышку удовольствия даже сквозь ткань своего длинного черного плаща.
— Ты человек на все сто, Рекс. Уж поверь мне.
— Рад, что ты так думаешь, — с улыбкой сказал он.
Пальцы Мелиссы задержались на его плече, выстукивая нервный
ритм, а ее взгляд устремился к открытой двери спортзала. Рекс понял, что, как
бы хорошо Мелисса теперь ни владела собой, она все равно не в восторге от
необходимости идти на собрание.
— Все будет хорошо, — мягко произнес он, привлекая
ее к себе.
Мелисса повернулась к нему, и их губы встретились.
Сначала Рекс почувствовал в тепле ее поцелуя только безмятежность,
ее новообретенное спокойствие и самообладание. Но потом броня Мелиссы дала
трещину, и на Рекса, почти как в их первый раз, водопадом обрушилось все, что
творилось у нее в душе: боль долгих лет одиночества, мучительная память о
постоянном шуме чужих мыслей, застарелый страх прикосновений… Мелисса позволила
всему этому захлестнуть Рекса, и на мгновение он чуть не захлебнулся, но потом
ощутил, как его уверенность в себе возрождается, откликаясь на ее зов. Он
развернулся на сиденье автомобиля, обнял девушку за плечи и продолжал целовать,
крепко и нежно, и его сила становилась ее силой, пока наконец к Мелиссе не
вернулось спокойствие.
