Однако время шло, а друзей в новой школе у Бет так и не
появилось. И вот она решила снова маршировать с оркестром. Может быть, в
младшей школе считалось, что это круто. А может быть, ей просто было нечем
заняться.
Джессике было очень странно видеть сестренку в нарядном
костюме после двухлетнего перерыва. Казалось, будто после утреннего
происшествия время окончательно обезумело и повернуло вспять.
— Послушай, хочешь, я помогу тебе репетировать
сегодня? — предложила Джессика. — Надеюсь, во двор-то мне разрешат
выйти…
— Разумеется, разрешат, — буркнул отец.
— Ой, Джесси, это было бы просто здорово! — Бет
снова обернулась назад. — Знаешь, в одиночку отрабатывать вращения жезла и
вправду очень трудно. Нужно, чтобы кто-то помогал…
— Вот и здорово. Будет и с меня какой-то прок.
— Ну, ты ведь такая взрослая…
— Я же сказала, что помогу.
Бет по-прежнему смотрела на сестру, извернувшись на сиденье,
и золотые канты на ее воротнике сверкали на солнце.
— Ну, что еще? — не выдержала Джессика.
— Как ты думаешь, почему мне пришлось просить папу
забрать меня сегодня?
Джессика вздохнула.
— Потому что ты выглядишь так умопомрачительно?
— Выгляжу-то я как раз полной дурой. Я ведь могла бы
переодеться в школе. — Бет понизила голос. — Это все из-за тебя.
Джессика ошарашенно покосилась на отца, но тот невозмутимо
смотрел на дорогу. Неужели Бет имеет в виду Джонатана? С тех пор как Джессика их
познакомила, ей казалось, что сестренка на ее стороне и не станет выдавать ее
родителям. Во всяком случае, Бет не рассказывала им о том, что видела Джонатана
у них дома поздно вечером, или о том, что Джессика время от времени удирает из
дома ночью.
— Что ты имеешь в виду, Бет?
— Просто хочу, чтобы ты знала.
— Знала что?
— Что хотя твой домашний арест и заканчивается, я все
равно буду за тобой присматривать.
Джессика снова вздохнула.
— Бет, хватит напускать туману. Пап, скажи ей, чтобы не
напускала!
Дон Дэй некоторое время молчал, прежде чем ответить.
— Ну, Джессика, я вроде бы понимаю, о чем Бет толкует.
В конце концов, я ведь тоже присматриваю за тобой.
15.27 Следы
— С молоком и без сахара, верно?
— Да, пожалуйста. — Десс вежливо улыбнулась, хотя
скулы у нее так и свело, стоило вспомнить вкус чая Мадлен — горький и едкий,
как предательство.
Вообще-то, это она, Десс, должна бы быть хозяйкой на здешнем
поле. В конце концов, это она нашла Мадлен. Это она ночами билась над разгадкой
странных снов, которые насылала ей старая телепатка. Это она, Десс, вычислила
Мадлен и ее дом.
А вышло так, что все плоды ее трудов пожинали Мелисса и
Рекс. Вот им-то тут было по-настоящему хорошо, в маленьком тайном логове старой
телепатки, спрятанном в сумеречном искажении. Рекс — тот вообще был счастлив,
дорвавшись до утерянных знаний, о которых и мечтать не мог. Здесь, в этом доме,
хранились все записи, которые сумели спасти выжившие полуночники последнего
поколения, — на годы чтения хватит.
А Мелисса… О, она-то заполучила такое, что до конца жизни
нарадоваться не сможет.
Десс заметила, что, когда Мелисса брала чашку с блюдцем у
Мадлен, их руки на мгновение соприкоснулись и телепатки хихикнули над какой-то
неслышной другим шуткой. Десс так и передернуло. Эти две особы постоянно
общались мысленно, им не было нужды говорить вслух. Поди догадайся, что или
кого они обсуждают сейчас.
Сидя по другую сторону большого обеденного стола, за ними
наблюдал Рекс. Мадлен была единственным человеком кроме Рекса, кому Мелисса
позволяла дотрагиваться до себя — хотя, вообще-то, желающих-то больше и не
было, — но следопыт, похоже, ничуть не ревновал. Вот только долгие сеансы,
когда две телепатки часами сидели, закрыв глаза и переплетя пальцы, явно
заставляли Рекса чувствовать себя лишним.
Конечно, Мелиссу можно было понять. Она ведь выросла без
поддержки старших телепатов, некому было ее научить обращаться со своим даром.
А теперь ей открылся настоящий клад — в памяти Мадлен хранились воспоминания
тысячелетий, многочисленные уловки телепатов, а кроме того, догадки и слухи,
собиравшиеся с тех пор, как первые телепаты научились передавать друг другу
знание «по наследству».
Интересно, думала Десс, как работает их математика? Если
каждое поколение телепатов сохраняет все свои воспоминания и передает их следующему
и так далее… то рано или поздно вся эта информация перестанет помещаться в
памяти, верно? Или это больше похоже на гигантскую башню, которую все
надстраивают и надстраивают, и с каждым новым этажом конструкция становится все
более неустойчивой, пока однажды не рухнет?
А может быть, все происходит иначе. Может быть, самые давние
воспоминания выцветают, становятся неотчетливыми, превращаются в размытую массу
мыслей и чувств. Или упрощаются, схематизируются и переводятся на язык символов
вроде тех, что используются на метеорологических картах. Десс представила себе
такую ЗЭ-карту, где над домом Мадлен парит большая буква «В» — мол, здесь зона
высокого сволочного давления.
— Не взбалтывай чай, когда пьешь, Джонатан!
Кто бы говорил, подумала Десс. Джонатан сделал большие глаза
и переглянулся с ней. Он прихлебывал чай, помешивая его маленькой ложечкой — в
точности, как это делала хозяйка.
К счастью, здесь можно было не следить за своими мыслями:
дом Мадлен был построен в так называемом сумеречном искажении, складке синего
времени, где почти невозможно сунуть нос в чужие мысли без непосредственного
физического контакта. Так мощная линия электропередачи создает помехи и не дает
нормально посмотреть телевизор.
Это искажение было единственным, что защищало Мадлен
минувшие полвека. Здесь, где темняки не могли ее видеть, она спряталась со
всеми своими древностями и книгами, со всем, что осталось от прошлых дней,
когда полуночники заправляли всем в Биксби, а не прятались по углам.
Десс оглядела горы хлама, громоздившиеся в углах комнаты,
машинально оценивая углы ржавых стальных тринадцатигранников и многочисленные
символы из тринадцати и тридцати девяти элементов, некогда защищавшие отцов
города. Среди всего этого старья попадались и довольно интересные вещицы, на которых
были выгравированы древние тридекалогизмы типа «флогистонметр» и
«семейственный». Да, пришлось признать, что этот дом хранил кое-что заманчивое
не только для Рекса и Мелиссы.
Однако эти двое явно получали здесь нечто такое, что было
недоступно остальным. Особенно это стало заметно с тех пор, как Мадлен взвалила
на плечи Десс, Джессики и Джонатана всю грязную работу по защите своего
домишки. У них ушло много часов на то, чтобы отобрать среди всякого хлама,
хранившегося у Мадлен, достаточное количество не слишком ржавых талисманов.
Потом Десс удостоверилась, что каждый предмет обладает собственным именем из
тринадцати букв, обновила гравировку и разместила защиту вокруг дома. Это была
последняя линия обороны на случай, если темняки когда-нибудь все-таки найдут
тайное укрытие Мадлен.
