Через несколько долгих мгновений тьма внутри Рекса начала
распухать — казалось, вязкое и густое варево вот-вот закипит и попрет во все
стороны. Пальцы Рекса скрючились в ладони Мелиссы, его разум приобрел новый
привкус — сухой и колючий.
Закрыв глаза, Мелисса наблюдала за происходившими в Рексе
переменами. Интересно, гадала она, Мадлен на самом деле знает, что делает,
или?.. Сквозь толщу воспоминаний Мелисса ощущала вкус надменной
самонадеянности, уверенность телепатов далекого прошлого в том, что они могут
властвовать над всем и всеми. Но они никогда не сталкивались с чем-либо
подобным тому, во что превратился Рекс.
Горький металлический привкус наполнил рот Мелиссы, как
будто ей на язык положили старую монетку.
Похоже, в разуме Рекса начала приоткрываться некая щель… И
вот темное ядро содрогнулось, его поверхность лопнула. Мелисса мгновенно
ощутила вкус удовлетворения Мадлен.
Рекс болезненно вскрикнул.
Мелисса попыталась мысленно утешить его, но Мадлен
оттолкнула ее.
«Ты не понимаешь, что делаешь, девчонка! Не лезь!»
Старая телепатка снова сосредоточилась на Рексе, нажимая
сильнее, и тьма внутри него начала разделяться на части… Противоестественно
черный луч, похожий на свет темной луны, прорезал мысленный ландшафт. Картины
древнего Самайна поплыли в памяти Рекса: люди в масках складывают в кучи кости
домашнего скота и поджигают их, костры видны на многие мили вокруг, от них
исходит тошнотворный запах. Ощутив этот запах, Мелисса почувствовала легкий
голод и поняла, что это зашевелился темняк внутри Рекса. Жажда охоты, жажда
убийства захлестнула ее рассудок.
«Мерзость», — прошептали бесчисленные голоса памяти.
Они имели в виду Рекса — полуследопыта-полутемняка; он
вызывал в них ужас.
Мадлен действовала все более дерзко, ее мысленный щуп
вклинился в трещину в темной части Рекса. Рекс коротко вскрикнул, его ногти
впились в ладонь Мелиссы.
— Стой! — хрипло прошептала Мелисса. — Ты
делаешь ему больно!
«Отвратительно», — шипели тысячи голосов. В памяти
телепатов не было ничего такого, что походило бы на Рекса; его необходимо было
стреножить, связать, запереть в камере…
Но темнота внутри Рекса лишь разрасталась, распухая, как
огромная черная грозовая туча, выбрасывая из себя все новые картины: Биксби —
такой, каким его видели древние пятьдесят лет назад, телепатическая паутина
полуночи, поблескивающая над пустыней… В глазах темняка город был зараженным,
больным организмом, паразиты проникли во все его ткани — это полуночники
втихомолку трудились, усердно насаждая в городе повиновение, считая, что право
власти дано им от природы.
«Даже темняки знали, что вы собой представляли», —
подумала Мелисса.
Мадлен то ли фыркнула, то ли коротко кашлянула — море чужих
воспоминаний в ней бурлило, видя собственное отражение в разуме Рекса. Он был
отвратителен, он был мерзостью, и его мысли грозили запятнать десять тысяч лет
истории.
Его необходимо было уничтожить.
Мадлен содрогнулась от ужаса при этой мысли, но она не могла
сопротивляться. Ей было не выстоять против бесчисленных разумов ее
предшественников.
— Нет! — прошептала Мелисса. Самовлюбленные
идиоты!
Они не обратили на нее внимания. Мелисса попыталась открыть
глаза, попыталась оторвать руку Мадлен от Рекса, но мышцы отказались
повиноваться ей.
Мелисса почувствовала, как в ней закипает ненависть,
отвращение к самодовольной и бессмысленной гордыне предшественников. И она
полностью сосредоточилась на своей ненависти… Ведь все, что рассказала Энджи о
власти полуночников, об их жадности, о похищении детей и промывании мозгов,
оказалось правдой… и всю эту пылающую ненависть Мелисса со всей силой швырнула
в Мадлен.
Толща воспоминаний заревела от столь оскорбительного удара —
и на Мелиссу хлынул поток высокомерного презрения. Они хранили тайну
полуночного часа тысячи лет; Мелисса была новичком, сиротой, пустым местом.
А потому ее следовало растоптать и смешать с грязью.
Но прежде чем эта масса смогла что-то сделать, рот Мелиссы
снова наполнился вкусом темняка. Она сумела-таки отвлечь внимание на себя на
достаточно долгое время.
А то, что скрывалось в Рексе, теперь по-настоящему
рассердилось и вырвалось наружу.
Как выскочивший из засады кот, оно проскользнуло сквозь
толщу воспоминаний предков и прыгнуло прямиком в собственную память Мадлен, в
ее самые тайные глубины. Ведомое охотничьим инстинктом, оно мгновенно нашло ее
страхи… и цапнуло их.
— Нет, Рекс! — задохнулась Мадлен, но он уже был
раненым зверем, безжалостным и разъяренным.
Мелисса, застыв от ужаса, наблюдала за тем, как пятьдесят
лет неизбывного страха вырвались из глубин сознания старухи, каждая минута,
наполненная нервной дрожью, все то время, пока Мадлен пряталась после
переворота, совершенного Грейфутами, вырвалось на свободу.
«Ты продала им Анатею», — прошипел Рекс, и чувство
огромной вины наполнило Мадлен.
Разумы телепатов прошлого вскипели в водовороте, не в
состоянии поддерживать упорядоченность в пылающем разуме Мадлен, они метались,
как крысы в горящем доме.
Мелисса попыталась сосредоточиться.
«Рекс… довольно, хватит!»
— Мы уже у твоих дверей! — сказал Рекс вслух, и
голос его не был похож на голос человека. — Мы нашли тебя наконец. Мы
пришли за тобой!
Короткий крик ужаса сорвался с губ Мадлен, и темняки из
тысячи кошмаров разорвали ее разум в клочья; рука Мадлен дернулась и
выскользнула из ладони Мелиссы.
Внезапно тысячи телепатов прошлого умолкли, Мадлен перестала
подавать признаки жизни; Мелисса обнаружила, что она осталась наедине с Рексом
в темноте крепко зажмуренных глаз. И мысли темняка плыли в Рексе, все такие же
мощные, все так же жаждущие. Мелиссе оставалось только в ужасе смотреть на то,
как тьма все глубже засасывает ее друга, как он необратимо меняется…
А что, если она станет следующей?
«Рекс, — взмолилась Мелисса, — вернись ко мне!»
— Непреодолимый, — негромко произнес Рекс сухим, невыразительным
тоном.
Буря начала утихать, и то, что осталось в Рексе
человеческого, всплыло над бурлящей тьмой. Мелисса ощутила, как к Рексу
возвращается разум.
Раз! — и мышцы снова обрели подвижность. Мелисса быстро
отвела руку от руки Рекса и открыла глаза.
Мадлен лежала на полу мансарды без движения, усыпанная
осколками чайной чашки. На ее лице застыло выражение беспредельного ужаса.
— Получилось, — вдруг совершенно спокойно сказал
Рекс.
Мелисса присмотрелась к старой телепатке. Та все-таки еще
дышала, но глаза у нее остекленели, пальцы скрючились.
