– Что ж, пожалуйста, – спокойно сказал Джефф. – Но потом я подам на вас в суд за неправомерный арест, а присутствующий здесь офицер даст показания, что я нисколько не похож на вашего подозреваемого, и я еще представлю аудиозаписи, подтверждающие вашу предвзятость и постоянные попытки мне досадить. Вы проиграете дело. И если даже вас не уволят со службы, то понизят до рядового топтуна и пошлют в такое захолустье, что в участок придется звонить по межгороду.
Сержант Маннгеймер медленно отпустил руку Джеффа, издавая горловые нечленораздельные звуки.
– Ну вот и хорошо. – Джефф выпустил клуб ароматного дыма и зашагал прочь.
За углом он ускорил шаг, на случай если сержант вдруг передумает. Наличие в карманах отчетов Хэмпстеда, а также кое-чего еще объяснить было бы непросто, но он надеялся, что вся эта история умрет естественной смертью. Джефф свистом остановил такси, и мгновение спустя оно уносило его прочь, туда, где ему ничто не угрожало.
Навстречу, мигая огнями и воя сиреной, пронеслась «скорая помощь», и Джефф вдруг вспомнил, что оставил Хэмпстеда в беде. Высадившись из такси у своей конторы, он расписался в книге ночных дежурств в вестибюле и направился к себе в кабинет. Раскладывая на столе листы с отчетами, он другой рукой набирал телефонный номер.
– Чего надо? – спросил гнусавый голос сквозь грохот музыки и нестройное пение.
– Блэкстоун у вас?
– Он всегда у нас, когда заведение открыто.
Телефон ударился обо что-то твердое. Джефф продолжал читать отчеты, пока в трубке не послышался приятный баритон:
– Энтони Дж. Блэкстоун слушает, с кем имею честь?
– Это Джефф. У меня для вас срочная работа. Будьте готовы ко всему – у вас появился новый клиент.
– Вообще-то, Джеффри, у меня есть и другие неотложные дела.
– Надраться вы сможете и завтра. Да и сегодня ночью; если что, клиентами будет кому заняться. Речь идет об официальном деле КБОККа, и за вашим клиентом стоит наш фонд.
– Вот это уже совсем другой разговор, Джеффри. Подробности?
С таким адвокатом, как Блэкстоун, Хэмпстед мог рассчитывать на любую дозволенную законом защиту, а может, и на чуть большую. Покончив с этим, Джефф наконец сосредоточился на отчетах. К трем часам ночи он разрешил себе немного расслабиться и налил в стакан на четыре пальца контрабандного виски. Стоя у окна, он смотрел на спящий город и раскладывал по полочкам выясненное.
Первое: Хэмпстед вел подробные записи обо всех своих пациентах, а также отмечал с их слов, сколько времени они безрезультатно лечились у других врачей.
Второе: все пациенты безуспешно лечились у других врачей от одной до восьми недель.
Третье: все пациенты Хэмпстеда страдали острой простудой, сопровождавшейся лихорадкой и болью в горле.
Четвертое: все пациенты выздоровели.
Многое зависело от правдивости отчетов Хэмпстеда, но это можно было проверить. Джефф не сомневался в их подлинности с тех самых пор, как Хэмпстед начал получать гранты КБОККа. От большинства его снадобий было крайне мало пользы, но отчеты всегда отличались скрупулезной точностью. Шансы на то, что верны и последние, были весьма высоки, и в таком случае Джефф знает, что делать.
К рассвету он уже составил план действий. Побрившись, он принял несколько таблеток кофеина, запил их амфетамином с небольшим количеством бурбона и почувствовал, что готов. Джефф надел чистую рубашку, табачного цвета костюм, большие черные ботинки на толстой подошве, с квадратными носами и легкую серую фетровую шляпу. Сделав на офисном ксероксе копии отчетов Хэмпстеда, он сунул их в карман вместе с бутылочкой «Формулы 21-X» и вышел.
За стимуляторами последовали обильный завтрак и четыре чашки крепкого кофе. Когда он закончил, город вокруг уже просыпался. Позвонив в бар «Последний шанс», он выяснил, что Блэкстоун вернулся с добрыми известиями: доктор Хэмпстед прекрасно себя чувствует и крепко спит в тюремной больнице. Джефф отправился на такси в коммерческую лабораторию, где оставил «Формулу 21-X» для анализа, а затем поехал в больницу, там как раз начинался утренний прием.
– Мне к доктору Мигану, – сказал он медсестре, пристально глядя на нее и не обращая внимания на разномастное сборище пациентов в приемной.
– Я запишу вас, сэр, но придется подождать своей очереди.
– Я лейтенант О’Хара, – бросил Джефф, взмахивая перед ней бумажником с золотым жетоном, – и здесь нахожусь по служебной надобности.
– Да, конечно, лейтенант, одну минуту. – Она поспешила в кабинет.
Войдя следом за ней, Джефф показал жетон Мигану:
– Доктор, я бы хотел получить у вас некоторые сведения о так называемом докторе Хэмпстеде, арестованном вчера вечером. Насколько нам известно, вы можете помочь.
– Всегда рад, лейтенант. Прошу вас, садитесь.
Доктор Миган сплел пальцы на столе, терпеливо ожидая вопросов, – пожилой, чисто выбритый, надежный семейный доктор, привыкший к банальным жалобам пациентов и достаточно опытный, чтобы при необходимости направить их на специализированное лечение. Вздохнув, Джефф разложил перед собой копии отчетов:
– Мы обнаружили, что этот Хэмпстед лечил некоторых ваших пациентов. Надо понимать, без вашего разрешения или одобрения?
– Конечно.
– Не могли бы вы рассказать кое-что о них?
– С радостью помогу, чем смогу.
– Хорошо. Например, Мария Чавес, девяти лет, – от чего вы ее лечили перед тем, как она пошла к Хэмпстеду?
– Одну минуту. – Доктор Миган развернулся в кресле и перелистал карточки в ящике на соседнем столе. – Да, маленькая Мария. Я ее помню, но хотел удостовериться. У нее был инфекционный мононуклеоз, весьма тяжелый случай.
– А Золтан Кадьир, пяти лет?
– Так… Да, тоже инфекционный мононуклеоз.
Джефф проверил еще пятерых, получив тот же ответ, и наконец спросил:
– Может быть так, что Хэмпстед лечил лишь тех ваших пациентов, которые страдали от одной и той же болезни?
– Вполне вероятно. Была суровая зима, и инфекционным мононуклеозом в наших краях болели многие.
– Не могли бы вы просветить меня, что это такое? Я далек от медицины.
– Конечно. Это инфекционное заболевание, характеризующееся внезапным началом и острым течением, сопровождающееся болями в горле, шейной лимфаденопатией и перемежающимися фебрильными эпизодами…
– Хватит, доктор! Я ничего не понял уже после болей в горле.
– Можно сказать проще: распухшие шейные железы и лихорадка, – улыбнулся Миган.
– Да уж, приятного мало. Могу понять, почему родители тревожились, когда эту хворь подхватывали их дети. Хэмпстед утверждает, что вылечил всех.
Впервые за все время разговора профессиональное спокойствие оставило доктора Мигана – для него это была больная тема.
