— Выпейте еще, ваша честь. Итальянский коньяк, хороший…
Она отошла к столу и зазвенела о бутылку стаканом, держа ее в левой руке, а правой стала что-то быстро писать в блокноте. Вернувшись, подала ему не стакан, а записку. «Быть может, в соседней комнате микрофон. Ты сердишься. Уходишь».
— Вряд ли я стану еще пить. У тебя тут всегда полиция шляется, когда ей вздумается?
— Но это ж ничего не значит…
— Для меня значит. Подай-ка пальто. Я не хочу здесь оставаться.
— А деньги? Вы же обещали…
— Два фунта за коньяк. Больше я тебе ничего не должен.
Подавая пальто, она показала ему еще одну записку: «Вас найдут». Крепко сжала его руку в своих — и, прежде чем открыть дверь, быстро поцеловала в щеку.
До следующей встречи прошла почти целая неделя. Работа в лаборатории пошла гораздо лучше: теперь Ян отдавал ей все свое внимание. И хотя он по-прежнему чувствовал себя в опасности — быть может, даже в большей, чем прежде, поскольку вступил в связь с подпольем, — ему стало спокойнее. Не так одиноко. Это было очень важно. Пока он не встретился с Сарой — как ни коротка оказалась их встреча, — у него не было никого, кому можно было довериться, с кем можно было поговорить о своих открытиях и сомнениях. Теперь отшельничество кончилось. Должно было кончиться; он не сомневался, что скоро контакт будет возобновлен.
С недавних пор у Яна появилось обыкновение после работы заглядывать в бар, расположенный неподалеку от лаборатории. Бармен, толстый и веселый, был большим докой по части коктейлей, дьявольские смеси мастерил. Казалось, его фантазия не знает границ, и Ян пристрастился к некоторым из его рецептов.
— Брайан, как называлась та горько-сладкая штуковина, что я тут пил пару дней назад?
— Негрони, ваша честь. Итальянский рецепт. Вам приготовить?
— Будь добр. Похоже, что негрони — отличное средство от любых стрессов.
Ян потягивал свой коктейль, все еще размышляя о схемах для системы ориентации солнечных батарей, когда кто-то сел на соседний табурет у стойки. Женщина. Это он понял, когда по руке скользнула пушистая норковая шуба. Голос показался очень знакомым, но выговор был совершенно чужой:
— Боже мой, это же Ян! Ведь ты Ян Кулозик, верно?
Это оказалась Сара, но совершенно незнакомая Сара. Косметика и платье были под стать шубе и манере говорить.
— О, хэлло!.. — Больше ничего он из себя не смог выдавить.
— А я уверена была, что это ты, хотя спорить могу — ты меня не помнишь, малышку Синтию Картон, мы встречались на той ужасной вечеринке пару месяцев назад. Ты пьешь что-то очень интересное, выглядит божественно, закажи мне тоже, будь паинькой!
— Рад тебя снова видеть.
— Я еще радее, как тогда… М-м-м!.. Это же просто чудесно, то, что доктор прописал… Но тебе не кажется, что здесь слишком шумно? Музыка эта, и людей столько… Давай допьем и поедем к тебе. Помнится, ты так настойчиво твердил про какую-то картину… Хотел, чтобы я посмотрела… Я тогда подумала: это просто предлог, чтобы ко мне под юбку залезть, — но теперь, право, не знаю. Ты такой серьезный парень, — быть может, у тебя на самом деле есть картина… Я готова рискнуть своей честью, чтобы убедиться…
Она продолжала в том же духе даже в такси, так что Яну не пришлось ответить ни разу; он только слушал этот нескончаемый поток болтовни. Только когда дверь его квартиры была заперта, она умолкла и выжидающе посмотрела на него.
— Все в порядке, — сказал он. — У меня тут установлено несколько мелочей. Датчики, контрольные реле, эта вот лампочка… Если бы кто-нибудь здесь побывал, она бы не загорелась. Могу я узнать, кто такая Синтия Картон?
Сара бросила шубу на кресло и огляделась.
— Девушка одна, на меня похожа. Не копия, конечно, но общий облик, рост, цвет волос… Когда ее нет — а эту неделю она в поместье в Йоркшире, — я изображаю ее, чтобы проникать в высшие сферы. Удостоверение личности у меня очень неплохое, при случайной проверке вполне достаточно.
— Это хорошо, что она в поместье. Я очень рад вас видеть.
— Взаимно… С тех пор как мы виделись в последний раз, ситуация резко изменилась.
— В чем?
— Сейчас расскажу. Но сначала хочу, чтобы вы яснее представляли себе общую картину. Человек, с которым вы должны были встретиться в прошлый раз, по имени Джон, сейчас направляется сюда. Я пришла первой, чтобы рассказать вам, что произошло… А у вас великолепная квартира! — добавила она, вдруг меняя тему разговора.
— Моей заслуги тут нет. Когда я ее купил, у меня была подруга, считавшая себя специалистом по интерьеру. Деньги были мои, но талант — ее. И вот что у нас получилось.
— А почему «считавшая себя»? Это же отлично!
— Ну знаете, не женское это дело все-таки.
— Так вы же самец! Мужской шовинист!
— А что это такое? Звучит как-то противно.
— Это и на самом деле противно. Архаичный термин, обозначающий презрение… Простите, это не ваша вина. Вы выросли в обществе с мужской ориентацией, где женщины — граждане уважаемые, но все-таки второсортные.
Раздался мелодичный звон, Сара вопросительно подняла брови.
— Входная дверь, — сказал Ян. — Это может быть Джон?
— Должно быть. Ему даны ключи от двери гаража и назван номер вашей квартиры. Он знает только, что это надежное место, где мы можем встретиться; что вы здесь живете, он знать не должен. Плохо, конечно, сама знаю, но ничего лучшего мы в спешке не придумали. Во всяком случае, он не из активных членов организации, и с ним контактов очень немного. Он только источник информации. Но наденьте-ка. — Сара достала из сумочки маску. — И темные очки. Я его впущу.
В ванной комнате Ян натянул маску — эффект оказался потрясающим. Из зеркала на него смотрел совершенно чужой человек. Если он даже себя не узнает, то, конечно же, никогда не сможет выдать человека по имени Джон. Если тот тоже в такой маске.
Когда он вернулся в гостиную, Сара разговаривала с невысоким плотным человеком. Пальто он снял, но остался в перчатках и в шляпе. Рук и волос видно не было. Сара маску не надела; из чего следовало, что ее они знают оба.
— Джон, это Билл. Тот самый человек, который хочет задать вам несколько вопросов.
— Рад быть вам полезным, Билл. — Голос сочный, хорошо поставлен… — Что вы хотите узнать?
— Не знаю, право, с чего начать, о чем спросить. Ну, кое-какие мои сведения об Израиле не совпадают с обычными текстами в книгах — но это, пожалуй, и все, что я знаю. Кроме того, чему учили в школе.
— Ну что ж. Начало хорошее. У вас сомнения, вы обнаружили, что мир не таков, как вы до сих пор полагали. Значит, мне не придется тратить время, убеждая вас раскрыть глаза. Мы можем сесть?
Джон устроился в кресле, скрестив ноги. Разговаривал он, словно лекцию читал, загибая палец при ответе на каждый вопрос. Очевидно, это был ученый, скорее всего историк.
