— Велика ли твоя свита, господин?
— Тебе хватит, сын гиены.
— Если велика, то она не сможет разместиться в замке…
— Я войду один!
— И это не позволено…
И так они препирались еще некоторое время, а потом с той стороны никто не ответил на очередную угрозу царевича и наступила тишина. Она была недолгой, ее нарушил лязг и скрежет отодвигаемого запора и разъяренные крики. Тяжелые ворота приоткрылись, Эртхиа протиснулся в щель как раз вовремя, чтобы принять участие в короткой схватке с остававшимися стражами, бежавшими от замка на выручку своим уже не нуждавшимся ни в какой помощи товарищам. Подхватив меч одного из убитых, Эртхиа ринулся в бой бок о бок с Дэнешем, из-за плеч которого, подобно крыльям, взметнулись два слегка изогнутых иссиня-черных клинка.
Акамие, разбуженный шумом — а уснул он только под утро, углаженный и убаюканный легкими пальцами и ласковым шепотом Айели, — выглянул в окно, гадая, какие перемены сулит внезапное вторжение.
Во дворе плясал смерч, окруженный мерцанием и вспышками разъяренных клинков, и мечи евнухов пытались и не могли достать его, а если один из них хоть на миг погружался в плещущую волну серого плаща, то путался и увязал в нем, и летел на камни, а его владелец уже валился под ноги своим товарищам, затрудняя им и без того нелегкую задачу. А чуть в стороне трое евнухов атаковали невысокого плечистого бойца, который с упоением рубил направо и налево, не давая им приблизиться к себе, но не упускал момента, чтобы стремительным выпадом уменьшить количество своих противников.
Едва Акамие успел вглядеться в пляшущий смерч, как полы плаща опали вокруг невзрачной фигуры ашананшеди, мечи спрятались в ножны за плечами, и Дэнеш, никто другой, поднял лицо и с тревогой окинул взглядом серую глыбу замка. Встретившись глазами с Акамие, он дернул за рукав своего союзника, еще вытиравшего меч об одежду поверженного врага. Тот разогнулся и тоже посмотрел наверх. Теперь Акамие узнал и его и не сразу понял, почему не узнал раньше. Это был Эртхиа, брат дорогой, только без косы. Акамие ни на миг не задался вопросом, почему Эртхиа постигло такое поношение и бесчестье. Это было все равно, и, что бы с ним ни случилось, Эртхиа оставался любимым и почитаемым братом и дорогим другом. И эти двое, самые дорогие, стояли внизу и улыбались, радуясь вместе с Акамие так внезапно нагрянувшему избавлению.
Акамие кинулся от окна и едва не сбил с ног Айели. Ничего не объясняя, он только выдохнул:
— Ну, все! — и, накинув на плечи полосатое покрывало, бросился вон из комнаты.
По лестнице он летел, не коснувшись рукой перил, и покрывало многоцветным облаком клубилось за ним. Так он и выпорхнул из дверей — прямо на шею протянувшему руки брату Эртхиа. Дэнеш стоял в стороне, сквозь сощуренные ресницы наблюдая за поднявшимся над вершинами солнцем. Но краем глаза он разглядел и счастливое лицо Акамие, по которому вчерашние слезы размазали черную и золотую краску, и наряд его: тонкие шальвары и сползшее на плиты цветное покрывало — и все; и оголенные руки без синяков или следов веревки, и что Эртхиа в восторге колотит его ладонями по спине, а ему не больно…
Дэнешу на миг показалось, что он понял. Но он успел и простить Акамие, и убедиться, что был неправ в своем подозрении, даже прежде, чем додумал до конца, будто Акамие уступил Эртхаане. Это ведь не избавило бы Акамие от расправы.
И, что важнее, в коротком взгляде, который Акамие бросил через плечо брата, не было вины и раскаяния, одна чистейшая радость и облегчение оттого, что беда миновала.
Когда братья вдоволь наобнимались и Эртхиа отер рукавом радостные слезы и на своем лице, и на лице Акамие, Дэнеш кашлянул, привлекая внимание. Теперь Эртхиа с готовностью обернулся к нему, а Акамие остался чуть поодаль, потупившись.
— Вот что, господа мои, — начал Дэнеш, обводя рукою двор, где вповалку лежал десяток тел. — Нам не следует задерживаться здесь, потому что солнце всходит и утро будет жарким, падаль быстро протухнет в такую погоду. А к вечеру будет гроза, и нам хорошо бы укрыться от ненастья. К тому же мы не знаем, куда, зачем и надолго ли увел Эртхаана собак-предателей, которые служат ему. По всему по этому — не ускорить ли нам сборы? Поспешим покинуть это место, а когда гроза вынудит нас прервать путь, остановимся и обсудим наши обстоятельства и намерения. Теперь я осмотрю лошадей, какие пойдут под седлом, какие — под вьюком, но мы заберем всех, чтобы не оставлять без опеки. Благородный Эртхиа не мог бы осмотреть кухню и кладовые, чтобы обеспечить нас припасами? В то время как слуга, что выглядывает из-за завесы на окне, лучше бы собрал необходимое для своего господина и помог ему переодеться в более подходящую его сану одежду.
Акамие смутился и сказал со сдерживаемой досадой:
— Другой здесь не найдешь, разве что в покоях Эртхааны, я же молю Судьбу избавить меня от этого.
— Разве в его сундуках не найдется ненадеванной одежды? — подсказал Эртхиа.
— Брат, меня будет всю жизнь мутить от запаха галийи, если я еще хоть раз вдохну ее от рубашки, принадлежащей Эртхаане. Что за беда? — добавил он уже с обидой, не глядя даже в ту сторону, где стоял Дэнеш. — Отсюда я готов уехать хоть и вовсе без одежды.
— И то правда, — успокоил Дэнеша Эртхиа, — Акамие — всадник хоть куда, а для того, чтобы люди нам вслед не оборачивались, придется тебе, брат, накинуть покрывало…
— Не привыкать! — бросил в сторону Акамие и пошел в замок. Эртхиа, вздохнув от огорчения, последовал за ним — искать кухню и кладовые.
Дэнеш вернулся к воротам, забрал метательные ножи, положившие конец перебранке евнухов с Эртхиа, и направился на конюшню — взнуздать и оседлать десяток лошадей. Он был задумчив: Акамие услышал упрек в его словах, и Дэнеш, припомнив, тоже его услышал и сожалел об этом.
Вскоре Эртхиа и Дэнеш устраивали на спинах ладных кормленых хайриши переметные сумы с припасами и оружием, собранным у мертвых (Дэнеш сказал: «Клинок без хозяина — смерть без присмотра»), закрепляли налучи и полные колчаны у передних лук седел, Эртхиа деловито сунул еще по пучку стрел за голенища, на что Дэнеш повел бровью с пониманием и уважением. Для Акамие и его слуги мужчины выбрали двух смирных кобыл, и Эртхиа с особым тщанием осмотрел их копыта и проверил подпруги.
Акамие и Айели вышли оба с головы до пят завернутые в одинаковые плотные покрывала, одинаково семеня, прошли через двор, обходя тела и приподнимая волочившуюся за ними ткань, чтобы и краешком не задеть мертвеца, и одинаково поклонились, приблизившись. Эртхиа с приоткрытым ртом переводил взгляд с одного на другого. Дэнеш стиснул зубы.
— Поспешим, — сказал он наконец, а сам пристально наблюдал, как двое под покрывалами подходят к лошадям и как будут садиться в седло. Но тут Эртхиа хлопнул себя ладонью по лбу.
— Брат! Старик наказывал тебе непременно взять с собой таблицы, которые я привез из Аттана.
Под покрывалами замерли, переглянувшись, сняли скрытые тканью руки с седел и, по-прежнему неразличимые, засеменили обратно. Складки колыхались и покачивались в такт шагам, скрадывая различия в осанке и походке.
