Нельзя быть таким наивным. Пока Овсянников закуривал, зазвонил телефон. Дежурный выхватил аппарат из рук уже готовых обрезать провод связистов. Молча выслушав сообщение с того конца провода, лейтенант опять же молча вернул телефон солдатам и повернулся к подполковнику.
— Истребители звонят. Они поднимаются на перехват. Англичане в пятидесяти километрах от нас, курс на аэродром. — Уточнять, какой именно аэродром, не требовалось, по бледному лицу летчика все было ясно и так.
— Разрешаю перенести КП в… — Овсянников хотел было сказать «в землянку», но вовремя передумал, — тяните связь в ближайшую щель. Всем покинуть помещение.
— Так точно, — донеслось из радиоузла, в комнату спокойным шагом вошел лейтенант Карпов. — Я ждал сигнал от наших ребят, — пояснил радист.
Овсянников при виде спокойного лица Алексея Карпова недовольно хмыкнул и с легким матерком на устах поспешил первым покинуть КП. Остальные последовали за командиром. Бывают ситуации, когда личный пример действует куда лучше приказов и увещеваний. На улице подполковник сплюнул прилипшую к уголку рта потухшую папиросу и огляделся по сторонам.
Большинство людей отнеслись к сигналу тревоги куда серьезнее лейтенанта Карпова. На летном поле буксировали в капонир два бомбардировщика. Третий, на который не хватило машины, катили бурлацким способом. Человек двадцать толкали тяжеленную машину, упершись руками в заднюю кромку крыла и стойки шасси. Бензозаправщик, отчаянно сигналя клаксоном, несся к дальнему краю летного поля.
Зенитчики разворачивали 37-миллиметровые автоматы в сторону предполагаемого появления противника и тащили на позиции ящики с боеприпасами. Праздно шатающихся не было. Все, кому по штатному расписанию положено сидеть в укрытиях и не отсвечивать, давно попрятались по щелям и окопам. Только часовой на ближайшей к КП дозорной вышке и не думает покидать свой пост. Нет, и до него дошло. Солдат забросил за спину карабин и, быстро перебирая ногами, скатывается вниз.
Сам Овсянников дернулся бежать на летное поле, но не успел сделать и десяти шагов, как его остановил громкий крик за спиной:
— Товарищ подполковник, — с крыльца орал Карпов, размахивая руками, — старлей Ливанов передает: они пересекли Пролив, возвращаются домой!
— Твою мать! — невольно стиснул кулаки Овсянников.
Поздно. Слишком поздно! Ливанов как раз подтянется к аэродрому вслед за англичанами. Попадет в самое месиво собачьей свалки. Хорошо, если немцы вовремя разглядят красные звезды и не собьют кого из наших. Бывает и такое.
— Беги в радиорубку, передай Ливанову: пусть идет к Бресту и садится на первый подходящий аэродром. — Решение родилось неожиданно. — Быстрее! Передавай и живо в убежище!
Сам Иван Маркович и не думал искать укрытие. Первоначально он хотел бежать на летное поле, но вовремя сообразил, что не успеет, и пользы от него будет маловато. Командир в бою должен быть на командном пункте, у телефона и рации, командир должен управлять подразделениями, а не уподобляться рабочей лошадке. Вторым, конечно, пренебрегать не следует, жизнь и не такое подкидывает, но куда важнее выполнять свои прямые обязанности.
Громко выразив свое отношение к происходящему и свое видение ближайшего будущего цветастой, идущей от сердца матерной фразой, подполковник рысью метнулся обратно на КП. Временный пункт в землянке его не устраивал, там не было рации. Телефон же связисты должны были запараллелить.
Первым делом подполковник подошел к окну и выглянул на улицу — дом под КП он выбрал удачно, прекрасный вид на летное поле и западные подходы к аэродрому. Если что, есть надежда первым заметить вражеские самолеты. От размышлений Овсянникова оторвал телефонный звонок.
— Да, Овсянников на проводе.
Звонили с полетной вышки. Наблюдатель заметил группу самолетов на юго-западе. Кто, непонятно. Расстояние слишком велико. Через пару секунд последовало уточнение — англичане. Двухмоторные бомбардировщики, похоже, «Веллингтоны». Идут в сопровождении истребителей.
Выйдя на улицу, подполковник вскоре сам смог рассмотреть приближающуюся группу. Противник явно шел на наш аэродром. Вот они ложатся на боевой курс. Гады! И не боятся даже. Истребители поднялись выше и разошлись по флангам, чтобы не мешать своим бомбардировщикам.
Они приближаются. Еще две минуты — и все… Наши зенитчики готовы открыть огонь, но смогут ли отразить налет? У нас слишком мало стволов. Всего шесть 37-миллиметровых автоматов «61-К» на весь аэродром. Пушки, конечно, хорошие, точные, но только на ближней дистанции, при стрельбе практически в упор.
Неожиданно на сцене появились новые действующие лица. Со стороны солнца к противнику стремительно приближалась группа «Эмилей». Знакомый силуэт немецкого истребителя, тонкопрофильный фюзеляж. Да, это наши. Вовремя подоспели, орлики. На миг Овсянников позабыл, что сейчас на воздушную базу посыплются бомбы и пора бы искать укрытие. Прикрыв глаза ладонью, подполковник восторженно глазел на вспыхнувшую в небе схватку.
Немцев было немного, всего 12 машин против 15 «Спитфайров», но работали они четко и слаженно. Английский эскорт успел повернуть навстречу «Мессершмиттам» и завязать бой на горизонтали.
Глава 23
Горящая земля
Повторный заход группа Ливанова выполнила с высоты 5 тысяч метров. Спокойно, как на учениях, прошли над портом и вывалили бомбы почти одновременно. Точность удара, разумеется, ниже, чем в первом заходе, но зато не полезли в ад зенитного огня.
Пока разворачивались и стягивались в группу над городом, несколько наиболее нетерпеливых и горячих летчиков высказали желание зайти на цель со стороны города, почти на бреющем, прячась за застройкой, но Владимир запретил. Он жестко, требовательным тоном оборвал эмоциональную перепалку на радиоволне и повел свои эскадрильи в набор высоты, по спирали над Ливерпулем.
Сам он зенитного огня не боялся или не показывал вида, что боится, просто не хотел лишних потерь. Первый самостоятельный вылет командиром группы, и сразу потери. Раньше Ливанов не задумывался над такими вещами. Да, люди гибнут. Да, обидно, кулаки сами по себе сжимаются и зубы скрипят от боли, когда видишь горящий бомбардировщик. Но это значило, что надо вернуть лимонникам удар сторицей, дать сдачи и немедленно сбросить оставшиеся бомбы точно в цель, а там хоть трава не расти.
Ничего, в принципе, не изменилось. Гибель товарищей так же отозвалась болью в сердце, на лице была такая же холодная надменная улыбка, а в глазах багровели кусты разрывов. Первым импульсом Ливанова было немедленно повторить заход, добавить огня, тем более что Макс приметил парочку аппетитных целей. Но нет, мир изменился, теперь Владимир отвечал не только за свой экипаж, но и за целых две эскадрильи.
Несмотря на требования товарищей, несмотря на явно неуставный нечленораздельный рев Хохбауэра, несмотря на азарт боя, старший лейтенант короткой грубоватой фразой в микрофон рации ближней связи заставил людей выйти из зоны действительного огня ПВО и перестроиться. Только потом повел группу на порт. При этом три экипажа, вывалившие весь груз в первом заходе, патрулировали над городом на высоте шесть с половиной километров. Не хватало еще проворонить вражеские истребители, и так два экипажа потеряли в первом заходе.
