Наблюдая за группой Ливанова, Овсянников совсем позабыл про истребители. А «эмили» тем временем завалили трех англичан ценой потери одного своего. Еще один «Мессершмитт» покидал поле боя, оставляя за собой дымный след. Оторвавшись от преследователей, истребитель выровнялся над землей и уверенно взял курс на наш аэродром.
Еще один «мессер» вырвался из огненной круговерти собачьей схватки и помчался вдогонку за английскими бомбардировщиками. За смельчаком наблюдали сотни пар глаз. Неудачная попытка загнать лимонника, безрезультатные заходы на цель и, наконец, таран. Герою аплодировали. Что творилось на аэродроме, невозможно себе представить.
Люди с криками бросали в небо фуражки и летные шлемы. Расчет одного зенитного автомата выпустил вверх длинную очередь трассерами. Как потом передали Овсянникову, лейтенант Карпов настроился на рабочую волну немецких истребителей и поздравил героя в открытом эфире от лица всех советских товарищей.
Немец сумел нормально приземлиться, несмотря на погнутый винт. К этому моменту аэродромный персонал уже вытаскивал из кабины «Мессершмитта» севшего первым на поврежденной машине истребителя. Самостоятельно выбраться из самолета немец не мог. Английские пули не только прошили насквозь самолет, но и нашли летчика.
Ничего, до медсанчасти парня донесли на руках, а там он попал в руки военврача Татаринова. Рана оказалась неопасной — чистое проникающее в бедро. Крови немецкий лейтенант потерял много, но это не страшно. Фельдшеры быстро обработали рану, перевязали и оставили летчика дожидаться операции. Сам Арсений Михайлович пока был занят другими пациентами.
Наши бомбардировщики садились следом за поврежденными истребителями. Старший лейтенант Ливанов держал свои экипажи в небе до тех пор, пока не убедился, что опасности больше нет. Приземлились удачно, никто не выкатился за пределы летного поля и не попал стойкой в воронку. Сам комэск пошел на посадку последним, убедившись, что все его люди сели.
К моменту приземления бомбардировщика с номером «17» на летном поле было полно народу. Как только самолет остановился, к нему бросились товарищи, ребятам не дали спуститься на землю. Всех четверых членов экипажа подхватили за руки-ноги и принялись качать.
— Что здесь происходит?! — начальственный рык подполковника Овсянникова заставил людей расступиться в стороны.
— Разрешите доложить, товарищ подполковник! Задание выполнено. Удар по порту Ливерпуля нанесен в расчетное время. На обратном пути… — держался Ливанов молодцом.
— Ну, старший лейтенант! Ну, Ливанов! — Иван Маркович не находил слов, ему одновременно хотелось убить и расцеловать этого человека. — Быть тебе капитаном! Молодец, истребитель-бомбардировщик, пиши рапорт на своего стрелка, орден он честно подстрелил, с первой очереди.
— Служу Советскому Союзу! — одновременно грохнули Ливанов, Хохбауэр, Зубков и Фролов.
— А на тебя будет отдельный рапорт, — Овсянников шутливо погрозил летчику кулаком, — смотри у меня!
Поздравив героев, Иван Маркович поспешил в штаб полка. Ребятам радоваться жизни, а у комполка работы невпроворот. Сегодня на аэродроме слишком шумно, гости один за другим с неба валятся. Хорошо хоть под конец «веселья» потянулись гости желанные. Немецкая истребительная эскадрилья, отогнав англичан, в полном составе заходит на посадку. Видимо, у союзников горючее заканчивается.
Первым делом Овсянников взялся писать бумаги на представление экипажа старшего лейтенанта Ливанова к наградам. Боевых вылетов сегодня явно не будет, в штабе корпуса все же не сумасшедшие сидят, гнать людей в бой, когда в небе над Нормандией и Проливом черт знает что творится! Да и истребительного сопровождения точно не будет. Все способные подняться в небо «мессеры» работают над своей территорией. С бытовухой и текучкой справятся заместители и командир БАО. Это их прямые обязанности, в конце концов.
Конечно, Овсянникову хотелось поговорить по душам с немецкими товарищами. Просто пожать ребятам руки, поблагодарить за хорошую работу. Угостить вином, если удастся уговорить задержаться на нашем аэродроме до обеда. С другой стороны, нельзя терять лицо, должность требует встречать младших по званию в кабинете или на КП. Чтоб не подумали, что русский перед ними заискивает.
Опасения Ивана Марковича не оправдались — немцы оказались нормальными ребятами. Командир эскадрильи, крепко сложенный с загорелым угловатым лицом мужчина средних лет с погонами обер-лейтенанта, войдя в кабинет, отдал честь и вежливо представился:
— Обер-лейтенант Генрих Кохаус. Господин оберст, я и мои люди благодарим вас и ваших однополчан за теплый прием. От себя лично готов выразить восхищение подвигом летчиков, атаковавших вражеские бомбардировщики.
— Прошу вас, присаживайтесь, — улыбнулся Овсянников, когда верный Карпов закончил переводить, — рад принимать вас на нашем аэродроме.
— Благодарю.
— Очень рад. — Иван Маркович вышел из-за стола и протянул немцу руку. — Подполковник Иван Овсянников, — представился он. — Я восхищен вашей смелостью. Вы вступили в бой, несмотря на численное превосходство противника.
— Ерунда. Я и мои люди выполняли свой долг. — Однако по лицу истребителя было видно, что он польщен.
— Ваши самолеты заправят и подготовят к вылету. С патронами помочь не можем, у нас разные системы, а вот пригласить на обед, — Овсянников широко улыбнулся, — будем рады.
— Благодарю. Я надеялся только на бензин. Баки почти пустые, до своего аэродрома не дотянуть. Господин подполковник, можем ли мы навестить нашего товарища лейтенанта Вильгельма Зеловски? Он приземлился первым, его ранили.
— Этот вопрос надо решать с начальником медслужбы. Если врач позволит, пустят, если нет… — Иван Маркович развел руками.
— Я понял вас. Еще раз благодарю за помощь, и мы были бы очень рады познакомиться с вашими героями. Это удивительно. Это невозможно, но я это видел своими глазами.
Глава 25
Между жизнью и смертью
Спасибо Ивану Марковичу — вырвал из рук товарищей. Не дал погибнуть от неумеренных восторгов и восхищения друзей. Сразу после разговора с командиром Владимир Ливанов тихонько улизнул со стоянки и двинул к себе домой. Слишком было шумно. Ребята как-то все не так поняли. Нормальное дело. Ну, атаковал вражеские бомбардировщики? Так не один же. Всей группой ударили. Ну, стрелки посбивали «Веллингтонов». Вот их и чествуйте. А летчик и комэск при чем?
После приземления, а еще больше после горячей встречи на аэродроме, Владимир чувствовал себя неуютно. Нет, не так все было, совсем не так, как положено. Даже подполковник не отругал как следует и не отстранил на пару дней от полетов, хотя должен был. Во-первых, Овсянников мужик, конечно, наш, но перестраховщик. Во-вторых, группе было рекомендовано искать запасной аэродром. В-третьих, нарушение наставлений как-никак.
Много еще причин для разноса. Перед посадкой Владимир был морально готов к тяжелому разговору с командиром. Первый вылет командиром группы, учебные полеты не в счет. Первый вылет, и такая оказия. Сумасшедшая атака на вражеские самолеты. Ливанов прокручивал в голове, вспоминал бой минута за минутой, секунда за секундой.
