Молодой командир дивизиона еще не понимал, что придирки начальника справедливы, в первую очередь Котлов заботится о своих людях. Командир бригады в свое время на собственной шкуре познал, что за такие вот мелочи зачастую приходится платить кровью, и сейчас пытается это донести до нового поколения подводников.
Оставив за кормой немецкий сухогруз, Б-27 продолжила свой путь на юг. Во время очередного планового сеанса связи со штабом контр-адмирал Котлов передал свой доклад и получил в ответ именную шифровку.
В сообщении говорилось, что разворачивание сил флота идет полным ходом, немцы выходят на рубежи дальней блокады Аргентины. Американские авианосные соединения и линейные флоты покидают Карибское море и полным ходом идут по направлению к экватору. Контр-адмиралу Котлову рекомендовалось усилить бдительность, быть готовым переориентировать действия второго дивизиона по плану № 3. В случае осложнений разрешалось по своему усмотрению применять обычное оружие.
Раздумывать о нюансах текущего политического момента и почему в приказе сделали акцент на применении обычного оружия, было некогда. На Б-27 объявили боевую тревогу. Наблюдатели засекли двухмоторный самолет. Последовало срочное погружение. Восемь минут, и гидроакустики засекли звук удара тяжелого предмета о водную поверхность. Затем еще и еще один. Пеленг на правую кормовую раковину.
Командир подлодки благоразумно сбавил ход до малого и дал кораблю лево руля. Начинается охота. Малоприятное для подводника дело. Ибо дичью в таких случаях выступает подводная лодка.
— Что за самолет?! — гремел на центральном посту голос Самойлова.
— Большая летающая лодка. Похоже на «Маринер», — отвечал Марклен Саблин.
— Сразу надо было интересоваться, — тихонько проворчал контр-адмирал.
Деливший с Котловым каюту Дитрих Борхерт отложил на столик старый журнал и опасливо покосился в сторону двери.
— Мы грузнуть, тонуть? — осведомился немец.
— Йа, натюрлихь, — кивнул головой контр-адмирал.
— Говорите на русски. Это маневры?
— Не похоже.
Вслед за этой фразой Котлова корабль накренился на нос. Подлодка погружалась.
— Черт! — выругался командир бригады. Воздух в отсеке ощутимо густел. На лбу появилась испарина. Самойлов продолжал погружение. Винты неутомимо толкали подлодку в морскую пучину.
— Всплеск по левому борту.
— Право руля.
— По отсекам смотреть в оба. Держать ход в три узла. — Через открытый люк слышны уверенные команды Самойлова и капитан-лейтенанта Зубко. Подлодка пытается уйти от кружащего над морем и периодически сбрасывающего противолодочные буи гидроплана.
Откуда-то донесся высокий, еле слышный противный скрежет. Поунг. Запищала струна неведомой скрипки прочного корпуса. В унисон ей отозвались переборки и шпангоуты. Полминуты, и скрипы стали громче. К разноголосью корпусных конструкций добавился тревожный шорох в трубопроводах.
Виктор Котлов невольно стиснул кулаки. Проклятье, он всю жизнь ненавидел эти звуки. Протяжный, потусторонний стон сжимаемого чудовищным давлением корпуса подводной лодки. Слышать это спокойно невозможно, человеческая психика не рассчитана на такую пытку.
Наконец палуба под ногами выровнялась. Погружение прекратилось. Корабль медленно, на малых оборотах уходил от преследования. Буквально крался на глубине. С момента объявления тревоги прошло двадцать минут. Новых всплесков не слышно. Гидроакустики скрючились над шумопеленгаторной станцией, внимательно прослушивают весь доступный диапазон. Нет, ничего не слышно.
Котлов пригладил руками волосы и вышел в коридор. Пора поинтересоваться происходящим. Сейчас контр-адмирала больше всего волновал вопрос: что это была за летающая лодка? И какого черта с нее сбрасывали буи? Для наших патрульных самолетов слишком далеко. У Союза нет баз в Западном полушарии.
Американцы или местные бразилейрос? Первым нет смысла провоцировать советских моряков. Последний вооруженный конфликт с янки приключился в 47-м году, когда американская базовая авиация с Исландии завязала драку с истребителями авианосца «Фрунзе». Якобы наши залезли в исландские территориальные воды, или американцы слишком агрессивно вели себя в зоне ближней ПВО авианосца. Черт их сейчас разберет. Тогда обе стороны потеряли по паре истребителей, флоты и дальняя авиация были приведены в состояние повышенной готовности.
Пара дней напряженного противостояния и взаимных угроз. Дело замяли дипломаты. Да и немцы помогли урегулировать конфликт — Гитлер публично заявил, что Германия придерживалась и впредь будет придерживаться условий Договора о взаимопомощи 40-го года.
5
Через три часа после инцидента с гидропланом Б-27 «посчастливилось» напороться на пару палубных бомбардировщиков. Сигнальщики вовремя заметили опасность, и подлодка успела погрузиться и сменить под водой курс. Наблюдавший за действиями команды Виктор Котлов как бы невзначай проронил вслух:
— Скорее всего, выжили.
— Стоп машинам. Акустикам бдить! — скомандовал старпом.
Похвала контр-адмирала польстила капитан-лейтенанту Зубко. Тем более что происшествие выпало на вахту старпома. Командир корабля в это время отдыхал от дежурства. Вся ответственность за корабль, экипаж и выполнение учебных задач лежала на вахтенном офицере.
— Слышен приглушенный сигнал на норд-нордвест. Шумы быстроходного корабля, дистанция не менее десяти миль. — Положительно, Зубко сегодня везло. Второе интуитивно принятое решение и опять верное. Если в первый раз офицер приказал погружаться, даже не дослушав до конца рапорт наблюдателя, как и положено по Уставу, то сейчас идея заглушить моторы и дать акустикам «минуту тишины» полностью принадлежала капитан-лейтенанту.
— Малый вперед. Акустикам щелкнуть цель гидролокатором.
— Есть, малый вперед, — ответили из кормовых отсеков. — Заряд аккумуляторов пятьдесят процентов.
— Вот так, и не следовало спешить с гидролокатором, — проворчал Котлов.
Наблюдателю было ясно, что если на поверхности идет эсминец и у него работает станция, то сейчас начнется охота. Получив чувствительный удар по ушам от гидролокатора, акустики противника будут очень злы и посчитают делом чести подвести нахальную подлодку под свои бомбометы.
— Акустики, где доклад? — старпом нервно рыкнул в микрофон.
— Эхо слабое. Предположительно, большой сторожевик или эсминец, скорость 17 узлов. Повторяю простукивание.
— Отставить гидролокатор! — выпалил влетевший на центральный пост командир корабля. — Погружение.
— Мы на глубине шестьдесят метров, — невозмутимым тоном ответствовал боцман.
Старший мичман Окунев стоял возле манометров и стрелочных указателей положения рулей, внимательно разглядывая пузырек кренометра, да с таким видом, будто от этого зависела судьба подводной лодки и всего экипажа. Заслуженный, приросший к флоту боцман иногда посматривал на своих командиров с некоторой долей снисходительности. Дескать, молоды еще командовать.
