«И ты пришел, не вытерпел, решил на меня посмотреть, – низкий, спокойный, уверенный голос звучал прямо в голове молодого человека. – Смотри, если такой смелый. И не надо за автомат хвататься. Глупо. Я ведь могу испугаться, махнуть хвостом, и все, поминай как звали».
«Ты кто?»
«Ящер я, – хохотнул монстр. – Местные дураки меня богом считают. А ты как думал? Не верил? Считал, что приведут тебя к лесному капищу, качучу вокруг идолов спляшут, жертву зарежут, кишки по кустам развесят, а потом этот бородатый дурак с палкой объявит, что бог жертву принял, бог доволен, урожай будет хорошим. Так?»
«Я не знаю».
«Я знаю, что ты не знаешь. Смеюсь над тобой. Но ты хоть умнее этих лесных пеньков, большой мир видел. Как хоть там?»
«Я-то почти и не видел ничего. Леса да болота. В город пару раз выбирался».
«Да я не про эту помойку, я про твой мир».
«Стоит мир. Куда он денется? Кризис, хреновая экология, войны, разбой, в космос летаем».
«Все как всегда. Ничего не меняется. – Ящер опустил голову на берег и прикрыл глаза. – Помню, говорил я одному чудику: «Это все было. Это пройдет. Суета сует, все суета». А он что отчебучил? Из одной фразы целую книгу сочинил да еще клялся, что ему всю эту муть бог надиктовал. А какой я бог?»
«Болотный», – ухмыльнулся Василий.
Страха он не чувствовал, наоборот – мысленное общение с чудищем забавляло молодого человека. И не думал ведь, что такое бывает.
«Ага! – монстр приоткрыл один глаз и выпустил из пасти длинный раздвоенный язык. – Болотный бог. Пугало лесных пеньков».
«Так ты тоже провалец? – догадался Василий. Тому факту, что он общается с древним монстром, динозавром, парень не удивлялся, слишком все реально, чтоб еще и удивляться. – И давно ты здесь?»
«Провалец не провалец, а примерно восемь сотен годов здесь прожил. Нет, не провалец я, слово-то какое мерзкое выдумали… Я переселенец. Быт заел, приелось все, люди сменились. Твои прадеды пришли, не захотели меня признавать, уважение выказывать. Они ж Перуна да Велеса почитали, светлых богов, потом Христа себе от фараоновых рабов взяли. Я для них не хозяин, так, дикое неведомое чудо, на которое охотиться можно, норы засыпать, болота осушать, на стругах гоняться. Надоело все, я сначала к Ежаве переехал, а потом в этот мир утек. Еще годов с триста здесь поживу и в очередной новый мир уйду».
– Велик ты, Ящер, много пожил, много повидал, – вслух сказал Василий.
«Да, возраст солидный… В свое время мамонтов пас, а видел немного. Я болота, реки люблю. Тепло, мокро, дичи много, – Ящер выцепил из ближайших кустов здоровенного ужа и швырнул себе в пасть. – Ты, дорогой друг, что с чудью связался?»
«Так получилось».
«Получилось, Спаситель самозваный! – расхохоталось чудище. – Как шел, так и нашел счастье на свою голову. Смотри, оглянуться не успеешь, как останешься с чудью до самой старости. Одна жена, затем вторая… Будешь до седых волос в земле ковыряться, коровам под хвосты заглядывать. А что, не так? Не ты первый, и не ты последний. Спаситель! – презрительно фыркнул Ящер. – Ополчение возглавил, с охотниками степных дураков в лесу передавил, своих под пули подставлял, и рад. Другой с такими силами ни одного своего не потерял бы, а степняков ко мне в болото завел бы».
– А что делать? – вновь вслух пробормотал Василий.
«Головой думать. Зачем тебе голова? Дурака волоха слушать? Сказки о Хабулае неведомом?»
«Так ты ведь дорожку в иные миры знаешь! – сообразил Василий. – А провести сможешь?»
«Дорогу знаю, а проводником быть и не проси. Не для тебя дорога, не по тебе сапоги».
«А как дорогу найти?» – не отставал Василий.
«Сначала себя найди, Спаситель. Все потерял, дорогу потерял, женщину потерял, друзей потерял, себя потерял. Что еще потеряешь?»
Миг, и Ящер исчез. Василий тряхнул головой, прогоняя наваждение. Вернулись лесные и болотные звуки. Выводили трели лягушки, ветер шелестел листьями и травой. Тревожно шуршала осока. На болоте булькало, шипело, постанывало. В голове все еще звучали последние фразы болотного рептилоида.
Рядом что-то пискнуло. Василий повернулся и увидел изумленный взгляд Журава. Волох так и стоял, опираясь на посох, плечи опущены, в глазах блеск безумия, лоб в испарине. Молодой человек подмигнул старику и огляделся. Ничего в округе не изменилось, болото, темная стоячая вода протоки, трава под ногами. Только земля на берегу мокрая, на травинках капли висят. И столбы с кайсаками исчезли. Нет, из земли торчат разлохмаченные, изжеванные, покосившиеся обломки. И больше ничего. Ни следов Ящера, ни крови. Чудь собралась кучкой, мужики зыркают по сторонам исподлобья и медленно отступают от берега.
– Пошли, что ли? – предложил Василий.
– Пойдем, Хабулай, – жалобно протянул старый Покола. – До дому далеко топать, успеть бы до заката из леса выйти.
Обратно шли молча. Люди, видимо, сторонились Василия. Изредка молодой человек ловил подозрительные взгляды. Такое ощущение, что селяне не знали, что делать: бежать со всех ног, убить Василия или упасть перед ним на колени. Одно можно сказать: между Спасителем и сельчанами образовалась бездонная пропасть.
Василий шел одним из первых, задавал темп. Глаз легко разбирался в лесных приметах, сразу же срисовывал знакомые уже деревья, холмики и низины. Такое ощущение, что Василий вырос в этом лесу, все вокруг было родным и привычным. Удивляться неожиданной перемене молодой человек не стал, воспринял это умение как должное.
К самому дальнему от села полю вышли на закате. Вот и прогалина за деревьями виднеется, куст рябины с надломанной веткой – по пути на Свадьбу Кумай сорвал с нее тяжелую кисть ягод. Самоходы стоят на опушке, людей рядом нет. Да и не должно быть. Лес кругом, некому самоходы угонять.
– Скоро дома будем, – заметил Василий.
– Конечно, Хабулай, – угодливым, заискивающим голоском отозвался Пелько.
При виде склоненной головы бесстрашного охотника Василия передернуло. Не думал он, что так все обернется.
– Привыкай, вождь, – хмыкнул над ухом Тергай.
– Не привыкну, – молодой человек стиснул кулаки.
– Придется привыкать. Сейчас еще ничего, а как домой вернемся, начнется. И не заметишь, как привыкнешь. Друзей позабудешь.
– Тергай, ты мне друг?
– Не знаю, Хабулай, – в голосе чудина звучала горечь, говорил он по-вендски. – Не знаю, простишь ли ты меня. Я ведь не верил, что ты Спаситель.
– Я-не-Спа-си-тель, – тихо, медленно, по слогам проговорил Василий и, положив руку на плечо Тергая, добавил: – И друзей я не забываю.
Пехота
После учебной части всю четвертую сотню откомандировали в 9-й пехотный Святославльский полк. Осенью полк вел оборонительные бои на южном участке Донского коридора, понес большие потери и был выведен на отдых и пополнение. Обычная для Вендии ротация частей.
