Прошло полторы недели. Обстановка немного стабилизировалась. На границе велось усиленное патрулирование, передовые флоты Руссколани держались в состоянии боевой готовности. Штабы перебрасывали соединения флота и армейские части на базы вдоль догонского и коатлианского секторов. На мирной жизни все это почти никак не отразилось. На несколько пунктов упали котировки руссколанских компаний, на 3–5 процентов выросла цена на тяжелое энергетическое оборудование и сложные углеводородные компоненты, то есть на тех сегментах рынка, где первую скрипку играли русичи. Дума утвердила новую программу финансирования армии и флота, депутаты были настолько напуганы перспективой конфликта с Чужими, что провели программу, не обратив внимание на несколько «подводных камней». Специалисты министерства обороны заложили в сметы чрезмерные расходы на строительство новых боевых кораблей и расширение передовых баз, тогда как проект позиционировался как чисто оборонительный.
Очередное совещание военных завершилось час назад. На этот раз кроме князя присутствовали Громов, Смолин и Крамолин. Вопрос касался флота, директор СГБ был приглашен только для консультации по внешней политике. Можно ли ослабить границы с несколькими не совсем дружелюбными государствами? Совещание прошло быстро, в привычной, жесткой деловой манере.
Военные доложили о положении на флоте, сообщили о необходимых корректировках плана мобилизации. Виктор Корнеевич коротко характеризовал положение четвертого флота, собирающегося на одной из передовых баз перед ударом по системе Тионы. По всем прогнозам военных, операция займет от одного до трех месяцев. В успехе никто не сомневался, все знали, что у Кромлева и Ворона достаточно сил для захвата и удержания системы. Умение обоих руководить войсками также было всем известно.
Смолин предложил через две недели перебросить к Рионе седьмой флот, усиленный двумя ударными катероносцами. Таким образом, будет сформирована мощная ударная группировка, способная провести дальний рейд в пространство противника и нанести урон коммуникациям противника. После бурного обсуждения план был забракован. Основным аргументом Громова была неизвестная обстановка в системе. Возможно, в результате сражения за систему четвертый флот понесет большие потери и будет неспособен к дальнейшим наступательным действиям. Усиливать группировку, обремененную поврежденными и частично боеспособными кораблями, глупо. В итоге было решено удерживать седьмой флот в оперативном тылу и использовать его на наиболее перспективном направлении после первых боев. Князя это устраивало, Смолин разрабатывал план исходя из своего уровня информированности. Адмирал не знал, что рейдов в догонский сектор не будет. И необходимости в них тоже не будет.
После совещания князь Бравлин предложил Крамолину прогуляться перед обедом. Предложение было принято. Владимир Рюрикович был старым другом Бравлина, они сдружились много лет назад. Когда перспективный главный инженер одного из заводов концерна «Техстройконтакт» и не помышлял о наследстве в виде великокняжеского престола, а майор сектора контрразведки СГБ был занят исключительно отловом шпионов и не надеялся перебраться в кабинет на 38-м этаже с личным секретарем и линией правительственной связи. С тех пор многое изменилось, но они остались друзьями.
Яркое летнее солнце висело в зените. С небес на землю лился поток благодатной, животворящей энергии. Казалось, сам Даждьбог щедро одаривал планету своей живительной, яростной силой. Выйдя на боковое крыльцо малого терема, князь Бравлин невольно зажмурился от солнечного света. После подчеркнуто утилитарной обстановки коридоров терема и рабочего кабинета с мягким, льющимся из потолочных панелей светом двор показался ему наполненным жизнью. Полевые цветы и разнотравье газонов, густая листва деревьев и кустов по краям дорожек, фонтаны, все радовалось солнцу. Из кустов и крон деревьев доносились птичьи трели. На бортике небольшого бассейна вытянулась кошка. Животное, вальяжно развалившись на нагретом солнечным теплом граните, лениво следило за стайками рыбок в воде.
В десятке метров от этой идиллии посреди лужайки высился пятнистый купол боевого модуля зенитного комплекса. При виде этого музейного раритета Бравлин невольно улыбнулся, установленные в замке системы ПВО и ПКО не модернизировались двести лет. Просто со временем боевые модули, пусковые установки и антенны локаторов буквально вросли в архитектурный комплекс Детинца, и их решили оставить как памятники старины. Во время реконструкции были демонтированы все управляющие системы, погреба боезапаса и помещения боевых постов приспособили для других нужд, а все внешнее оборудование осталось в первозданном виде. То же самое касалось и трех массивных броневых башен с 356мм строенными орудиями, окружавших по периметру замок.
Сама княжеская резиденция представляла собой целый комплекс сооружений на одиноком холме в сорока километрах к северо-западу от Арконы. Первоначально Детинец выполнял функцию крепости, способной отразить как наземную, так и массированную воздушную атаку, и брал на себя функции обороны космического пространства над планетой. Это было еще в годы первопроходцев и основателей, первых граждан княжества. С тех пор опасность вражеского десанта на Голунь снизилась ниже расчетной, на пути неприятельских флотов стояли боевые эскадры русичей. Да и сама территория княжества расширилась на целые парсеки. Наземные форты были демонтированы или превращены в памятники первооснователям.
Вокруг Детинца расстилалась территория национального парка. Последние сто лет институты терраформирования и генетических исследований использовали заповедник как полигон для своих экспериментов. Благодаря чему в окрестностях Детинца можно было встретить самые причудливые растения, не встречающиеся больше нигде во Вселенной. Например, всего в трех километрах от замка на берегу небольшой речушки росла целая роща флюродонов. Деревьев с крупными белыми цветками, светящимися в темноте. В период цветения по ночам роща представляла собой сказочное, неописуемое зрелище. Княгиня Млава Глебовна любила бывать в роще в это время, иногда она брала с собой и Бравлина. Это место напоминало им о далекой юности.
Наконец князь прервал свои раздумья и бесцеремонно хлопнул по плечу идущего рядом директора СГБ:
– О чем задумался, Рюрикович?
– О жизни, Бравлин Яросветович, о жизни.
– Нашел время! О работе думать надо, – фыркнул в ответ князь.
– Работа была, есть и будет есть, – меланхолично отозвался Владимир Рюрикович, – а жизнь проходит. Вчера внуку годик исполнился.
– Да ты еще молодой! – воскликнул Бравлин и, заложив руки за спину, быстрым шагом направился к бортику бассейна. Кошка, мирно гревшаяся на солнце, подняла голову при приближении человека, но, решив, что князь не представляет для нее интереса, вернулась к созерцанию водной глади.
– Может, и молодой, да нельзя все время о работе думать, – буркнул Владимир, догоняя князя, – жизнь-то проходит. Я уже год, как дедом стал.
– Я уже шестнадцать лет как дед, – обернулся к собеседнику Бравлин, – и ничего, привык. Еще лет десять, и прадедом буду.
– Поздравляю, – саркастически усмехнулся Крамолин. Затем присел на край бассейна и почесал кошку за ухом. Животное перевернулось на спину и довольно замурлыкало.
