И в который раз Маша подумала, что убить пятьдесят миллионов легче, чем одного человека с нежным лицом, с бантом в светлых волосах, с трогательными глазами, взирающими на тебя с фотографии. И недаром висельникам надевали на голову черный мешок, осужденным завязывали глаза перед расстрелом: трудно, немыслимо трудно убить человека, чей взгляд обращен на тебя. Ибо в одном человеческом взгляде таится огромный мир, целая жизнь. Нетрудно вычеркнуть одну единицу. Но убить своими руками целый мир…
И еще Маша подумала, что христианский Бог жесток, как Земля. Милосердный Бог жесток так же, как кажущийся нам патологически жестоким Ленин – оба они легко вычеркивали из жизни людей, объясняя это высшими целями. Для них обоих люди были не мирами, а цифрами, уравнениями, которые необходимо свести к нужному результату.
И еще она подумала страшное: неужели Бог, как и Ленин, как палач никогда не заглядывает нам в глаза? Неужели мы для него единицы, утопленные в крупных цифрах 100 000, 50 000 000? Иначе, как бы он мог так легко…
Смотрит ли Бог нам в глаза?
Думать дальше было страшно совсем. Потому она быстро сказала:
– Если сейчас я откажусь их спасти, значит, я мало верю в Него. Значит, я сомневаюсь… боюсь, что замысел всемогущего Господа может поколебать один мой поступок… добрый поступок. А значит, я верю, что добро – это зло. Но это не так, Катя! Мы просто спасем их. И поможем им сбежать за границу.
– Хорошо, – с сомнением сказала Катерина Михайловна. И внезапно поймала себя на странном желании: пусть Маша передумает, настоит на своем твердом решении и уйдет в Пустынь, непреклонная, убежденная в своей правоте.
Катя не была уверена, что своим желанием сделать добро она не причинила Маше какое-то еще неясное зло.
март 1917 года
– Только не мешай мне сейчас. – Акнир воткнула в землю флажок, быстро коснулась пальцем верхушки древка, вытянула руку и пошла по кругу.
Даша Чуб покосилась на удаляющуюся спину ведьмы и осторожно похлопала поместившийся в центре потенциального круга самолет «Илья Муромец» по лаковому боку.
– Слышишь, Илюшка, – быстро прошептала она, – ты же не злишься, что я тебя стукнула?
Самолет не ответил, что было в порядке вещей. Но авиатрисса, по-видимому, рассуждала иначе.
– Илюша, – тихо позвала она. – А, Илюша… Ну ладно, не надо делать «петлю». Как насчет псевдотарана? Молчишь? Все молчишь… Не отвечаешь. Проклятие!
– Что? Какой силы?! – прервав ритуал, девчонка бросилась к Чуб. – Кто ж мог тебя? Неужели Демон?..
– О чем ты вообще? – отпрянула Чуб.
– Ты сказала, – вид у ведьмы был такой перепуганный, будто пилотессу только что ранили насмерть, – на тебя наложили проклятье.
– Да я просто так сказала, – отпрянула та.
– Так просто? – Акнир заморгала неверящими глазами. – Как же ты можешь? Ты ж – Киевица. Только слепые произносят слова бездумно, не понимая их силы. «Чтоб у меня язык отсох», «Что б тебе пусто было». Фу, напугала… Хорошо хоть ты силой своей не владеешь. Придется начинать все сначала, – ведьма вернулась к флажку. – Круг Киевицы – тончайшая вещь! Твой самолет станет несбиваемым.
– Вообще-то, – провозгласила пилотесса, пытаясь подольстится к обиженной машине, – наш Илюшка и так почти несбиваемый! За всю мировую войну немцы всего двух «Муромцев» сбили. Отсюда и байка про воздушную крепость из непрошибаемого типа материала… А он просто в бою никогда не падал, бывало, что и с семьюдесятью пробоинами домой возвращался, на одном моторе. Правда, Илья?
Авиатрисса подождала ответа. Не дождалась. И принялась интенсивно чесать нос – от этой, прихваченной из ХХІ века неаристократичной привычки, свидетельствующей об интенсивной работе мысли, она так и не сумела избавиться. Да и не сильно пыталась.
– Слушай, я тут вообще так подумала, – объявила она, как водится, без перехода, – раз мы Киевицы, чего так напрягаемся? Книжки читаем, дипломатничаем… Зачем вообще куда-то лететь? Почему нельзя очертить непробиваемым кругом весь Киев? Или заранее убить Ленина?
– Можно… Просто убийства нет в мамином плане. А значит, оно нам ничуть не поможет.
– Почему?
– В том и хитрость вашего Бога: он видит за какую ниточку дернуть, чтоб переиначить мир, а вы, слепые, нет. Да и мы, веды, – не всегда. Нам вечно кажется, что правда лежит на поверхности, что достаточно убить царя, убить Ленина, убить или сменить президента, и жизнь станет прекрасной. Но нет… Готово! – Акнир вернулась к флажку с другой стороны и радостно ударила по нему пальцем. – Давай посмотрим, что там внутри.
– Внутри все зашибись, – уныло сказала Даша.
* * *
В свое время внутреннее содержание первого монументального изобретенья Сикорского – самолета «Гранд»-«Русский Витязь» – произвело изрядное впечатление на чуткого к техническим новшествам Николая ІІ. Известный фото– и автолюбитель, император самолично осмотрел обширную кабину пилотов и с комфортом обставленные комнаты, поместившиеся в брюхе аэроплана. И изъявил желание совершить полет, да не успел.
Но превосходящий по размеру родителя потомок «Витязя» – богатырский «Илья» – был готов воплотить неосуществленное желание государя!
Забравшись внутрь самолета по веревочной лестнице, Акнир придирчиво изучила все помещения: туалет, спальню, гостиную с плетеными креслами. Опробовала электрический свет. Хмыкнула, углядев в кабине пилота метлу.
– Это вместо парашюта, – пояснила Чуб. – Метла даже лучше: на ней, если че, еще одного человека можно спасти. Может, – внесла рацпредложение она, – тут коврик какой постелить, подушечек разных? Царская семья как-никак. Я не понимаю вообще, как мы их после будем хранить. Без слуг, без нянек, без фрейлин. Они ж делать ничего не умеют.
– Они все умеют. – Вернувшись в гостиную, Акнир водрузила на стол небольшой саквояж. – Царица получила англо-немецкое воспитание. Ее дочки – великие княжны – всю жизнь спали без подушек на солдатских кроватях и сами штопали себе чулки.
– О’кей, их проблемы.
Чуб подошла к разложенной на плетеном столе карте Империи и перешла к проблемам своим.
– Итак, Царскую семью вывезут из Царского же Села на двух поездах с зашторенными окнами и конспиративною вывеской «Японская миссия Красного Креста», – повторила она выученный назубок жизненно важный урок. – Поезда пойдут на максимальной скорости. Узловые станции будут оцеплены войсками, публика удалена. Но нам на все это насрать… Потому как я должна подхватить их вот здесь, – ткнула летчица пальцем в отмеченную красным фломастером точку.
– Идеальное место, – в который раз уверила ведьма, – ни домов, ни людей, ровное поле, как на аэродроме.
– Царь с женой, детями, графьями и слугами будет в первом поезде. Во втором поедет охрана. Тут непонятка. Допустим, я подлетаю к царскому составу и торможу его. С этим я справлюсь. Наверное…
