— Существуют четыре возможные причины строительства такого огромного укрепления, — продолжал я, — среди них ядерная война, экологическая катастрофа, падение астероида или кометы… или же неопределенная угроза извне.
— Извне… — повторил Стругацкий.
— Ясно, что мы не знаем и половины той информации, которой владеет проект «Сварог», — сказал Комар.
— Они чего-то боятся, — добавил я, — чего-то, о чем никто не знает… возможно, о чем-то, что становится частично неактивным в присутствии тригональных кристаллов типа кварца.
— А гора Ямантау содержит кварц, — подхватил Стругацкий, — значит, этот комплекс — убежище, но не от стандартных опасностей вроде падения метеорита или ядерной войны. — Он замолчал ненадолго, затем задумчиво покачал головой. — Если вы имеете в виду предстоящее вторжение пришельцев, я в это не верю. Я не верю, что они враждебны нам.
— Судя по тому, что вы нам рассказали, Виктор, — сказал я, — понятие «враждебность» тут вообще не годится. Они ни добры ни злы, так как это исключительно человеческие понятия. Я полагаю, проект «Сварог» знает, что многие из них прибывают по причинам, которые нам не понять.
— Но ведь их присутствие на Земле может оказаться катастрофическим для планеты, — сказал Комар, — и правительству об этом известно, но оно не хочет разглашать информацию.
— Боже мой, но почему? — спросил Стругацкий.
— Возможно, они считают, что этот внеземной разум, как его называют, в итоге окончательно покинет Землю, и тогда российское правительство получит безграничную власть над тем, что останется от планеты. Имея в запасе генофонд шестидесяти тысяч человек, оно сможет заново заселить ее.
— Если это правда, — сказал Стругацкий, — тогда нужно предупредить людей… остальной мир о надвигающейся угрозе.
В этот момент у следователя зазвонил телефон. Он ответил:
— Да, понятно, спасибо, что позвонили мне. — И, нажав отбой, посмотрел на меня и Стругацкого. — Это был прокурор Глазов. Сказал, что трое моих людей были переведены из Новой больницы…
— Переведены? Куда? — спросил я.
— Он не знает, ему не сообщили, — ответил Комар.
— Эти ублюдки пытаются заткнуть всем рты, — сказал Стругацкий. — Я следующий на очереди.
— Мы не можем этого допустить, — обратился я к следователю. — Мы должны потихоньку вывезти Виктора отсюда.
Комар помолчал минуту, затем взглянул на меня:
— Ваша копия досье Лишина… где она?
Я подошел к ящику с документами, вынул бумаги и передал ему.
— Дома у вас есть еще что-нибудь имеющее отношение к этому делу?
— Только несколько файлов на компьютере, которые я скачал из Интернета.
— Хорошо. Когда доберетесь до дома, восстановите конфигурации компьютера до исходного состояния. Я полагаю, вы понимаете, что я имею в виду?
— Конечно, я удалю с жесткого диска все, кроме программ, установленных изначально.
Комар кивнул.
— Вы уверены, что дома больше ничего нет?
Я подтвердил:
— Уверен. Но что вы хотите сделать?
— Я собираюсь увезти Стругацкого. Вам не нужно знать, как я это сделаю, хотя, могу поспорить, вы об этом скоро узнаете.
— Куда вы его повезете?
Комар улыбнулся:
— Вы правда думаете, что я вам скажу?
— Нет, — ответил я, смутившись от собственной глупости. — Полагаю, что нет.
Комар встал, прошел к двери и, чуть приоткрыв ее, поглядел в щелку.
— Отлично, — сказал он. — Ваша секретарша еще на обеде. К сожалению, есть еще кое-что, что я вынужден сделать перед тем, как попрощаться. Вы поймете зачем, когда проснетесь. До свидания, доктор Басков.
Я успел только увидеть взмах руки следователя, и его кулак ударил мне в лицо, после чего наступила темнота.
Эпилог
Это был последний раз, когда я видел следователя Комара и Виктора Стругацкого.
Я очнулся, чувствуя привкус крови во рту и дикую головную боль, которая чуть не взорвала мой мозг, когда вошедшая секретарша завопила, обнаружив меня на полу.
Когда в голове начало проясняться, я смог догадаться, что, каков бы ни был план следователя, ему нужно выиграть как можно больше времени, поэтому, когда вызвали милицию и директора Плетнера, я притворился ничего не понимающим.
Несколько работников больничного персонала рассказали, что видели, как следователь вел Стругацкого по коридору, как показал свой бейдж и рявкнул, что он занимается милицейскими делами, а они пусть занимаются своими. Поскольку спорить с уголовным розыском никому не хотелось, ему не помешали. Позже я узнал, что из прачечной пропал грузовик. Комар, разумеется, знал, что лучше не уезжать на собственной машине.
Плетнер не хотел рисковать, поэтому меня положили в больницу для наблюдения за моим состоянием. Я достаточно быстро шел на поправку, хотя и притворно жаловался на временную потерю памяти и делал растерянное лицо, когда при мне упоминали имя Виктора Стругацкого. Вскоре я обнаружил, что Комар помог мне, прихватив с собой мой диктофон и все пленки с записанными сеансами.
Оказавшись дома, я немедленно сделал то, что велел Комар и запустил восстановление системы на компьютере. Не осталось никаких свидетельств, что я как-то связан со Стругацким и его расследованием инцидента на перевале Дятлова, — кроме текста, который вы прочли. Его я собираюсь положить в сейф. Я подозреваю, что за мной следит «Сварог», хотя тот факт, что я жив и свободен, означает, что меня не считают опасным. Я подозреваю также, что они выжидают, когда Комар и Стругацкий сделают шаг, который их выдаст. Что это будет за шаг — понятия не имею. Не знаю я и того, когда они объявятся. Но то, что в один прекрасный день они объявятся, я не сомневаюсь. И тогда я опубликую эти документы.
А до тех пор придется ждать.
И мир тоже пусть подождет меня.
Приложение
Загадочные и необъяснимые факты, упоминаемые в книге «Перевал Дятлова», и некоторые другие аномальные феномены
Витимский метеорит (болид) — большое космическое тело, взорвавшееся в районе реки Витим (Иркутская область) 24/25 сентября 2002 года. Было зафиксировано американскими спутниками, но потеряно ими на высоте 30 км от поверхности земли. Энергия взрыва — около 200 тонн в тротиловом эквиваленте. На месте падения болида наблюдались явления, напоминающие тунгусское происшествие, в связи с чем Витимский болид называют также вторым Тунгусским метеоритом.
