— Они были дома, мальчик спал. Машин папа тоже заснул на диване… Проснулся, а кроватка пуста… и окно открыто! Я дала ему твой номер, сказала, как только узнает хоть что-то, пусть позвонит. Все! Не буду занимать телефон…
Аппарат онемел. Маша так и не обрела дара речи — осталась неподвижною занемевшею статуей.
— Русалки! — вскликнула Чуб. — У тебя ж рядом роща. А они все ща там по кустам… Они похитили сына. Как в сказке про «должок». Но не бойся! Мы вернем его! Ща я все разрулю… Обещаю! — Дашина кружка опять полетела к воде, она склонилась к рукотворному Днепровому морю и… замерла.
Из купальского венка, как из зеркала в круглой раме, на нее смотрело мужское лицо. В первую секунду ей показалось, что кто-то глядит на нее из воды — может, сам Водяной, высматривающий новую невесту, желая принять ее прямо в объятия… А во вторую секунду мысли исчезли.
Лицо мужчины казалось ей совершенно прекрасным, незнакомым и знакомым одновременно. Бездонные глаза, стрелы бровей, непреклонно-суровая линия рта. В груди заплескалось странное чувство — безымянное, ускользающее от названья, как верткий малек из человеческих рук. Где-то далеко светило солнце, шумели волны, кричали птицы… Она не слышала их. Как завороженная, Даша смотрела на суженого, явленного ей всеведающей днепровской водой, пока не почувствовала, что лодка странно качнулась.
Чуб обернулась:
— Ты не поверишь, я видела… НЕТ! Маша, не надо!!!
Подруга стояла, балансируя на раскачивающемся деревянном дне. Бутылка с ершистым растением Рось валялась пустая.
— Он украл моего сына, — сказала Маша. — Ему нужна не ты, а я, — и быстро, не дожидаясь ответа, прыгнула в воду.
— Нет… Нет!.. — только и смогла крикнуть Чуб, перекидываясь через борт.
По воде уже шли пузыри. Цепь-змея, делавшая младшую Киевицу бессмертной, лежала на дне лодки. Дашин телефон зазвонил.
— Скажи Маше, что все в порядке, — с облегчением выдохнула Катя. — Ложная тревога. Пока отец спал, Машина мама пошла с внуком к соседке.
Чуб опустила руки, отпустила рот — уголки губ сползли вниз, обратив лицо в закостенелую маску скорби. Мир стал темным — померк. Невидящим взглядом Даша смотрела на волны.
Не прошло и минуты, как вода выбросила на поверхность ненужное ей мертвое тело Маши.
* * *
Маша прыгнула так быстро не от смелости — от трусости. От страха передумать и не прыгнуть, от страха прыгнуть — ведь чем меньше времени будешь бояться, тем легче совершить невозможное…
Она даже не пыталась бороться за жизнь, задерживать дыхание, оттягивать миг кончины, послушно принимая в себя темную воду. Чуб не солгала — вода не причиняла ей зла, не разрывала легкие болью.
Она медленно шла ко дну, не ощущая ничего, кроме тяжкого, окаменевшего страха за сына, тянувшего ее камнем вглубь. И лишь когда ее ноги коснулись мягкого ила, а щиколотки утонули в нем, утопленница разжмурила веки.
Вода холодила глаза. Это было, пожалуй, единственное неприятное чувство.
Справа от нее, утопая в ряске, лежало на дне старое кладбище. Кресты и памятники казались живыми из-за покрывавших их колышущихся коричневых водорослей. В центре кладбища стояла невысокая церковь. Ее колокол медленно, мерно покачивался в такт воде, издавая чарующий звук. И вдруг зазвонил что есть мочи, оповещая о появлении гостьи… Звон в воде был иным — глухим, медленным, но оттого не менее громким.
Маша не понимала, почему видит так ясно, — то ли здесь не так глубоко, то ли Рось помогает зреть в темноте, то ли она просто уже умерла и теперь видит все по-другому… Но с первым ударом колокола дно озарилось иным — ярким серебряным светом и она увидела зеленый колышущийся луг, на котором паслись стада Водяного — большие и малые рыбы. Меж ними сидела полупрозрачная пастушка-русалка и, подперев подбородок рукой, меланхолично накручивала на палец темные волосы. А вдалеке, за лугом и кладбищем, стоял Волшебный замок. Маша не знала, был ли он домом помещика Сердова, украшенным башнями и дивной резьбой, — но он был прекрасен. Его контуры то и дело менялись. Замок словно танцевал в воде, подчиняясь негромкой песне.
Но куда прекрасней была та, что пела ее, — идущая к ней высокая длинноволосая женщина. Длинные светлые волосы Водяницы извивались в воде, окружая ее тело, как огромный причудливый хищный ореол. Маша не могла понять: красива она или уродлива — ее лицо в зеленоватой воде было таким же переменчивым, как контуры замка, черты словно скользили по лицу. И на несколько секунд водяная красавица вдруг показалась Маше уродливой, а потом внезапно стала еще красивей.
— Здравствуй, Преемница, — гортанно сказала она. — Приветствую тебя! Как твое имя?
— Мария…
— Мария? — красавица встрепенулась и изменилась опять, став на миг странно похожей на Машу. — Я вспомнила… Там, наверху, меня звали так же. Наверное, так и должно быть.
— Ты — Маричка? Та самая, которую бросил князь?.. Дочь колдуна-мельника?
— Я — младшая дочь Киевицы. Я киевских кровей, как и ты, — с достоинством сказала царица вод. — Я сразу узнала тебя. Сразу услышала твою боль. Стук твоего сердца. Так же стучало когда-то мое, когда он ушел от меня. Тебе все еще больно?
Маша кивнула и вдруг сказала то, что не смогла почему-то сказать за весь долгий день никому:
— Так больно… будто все рвется внутри. Я не думала, не знала… Он был привычен, как воздух. Я так привыкла к нему, что не понимала, насколько люблю его. И вдруг он ушел… И словно не стало воздуха!
— И уже не важно, что его тут действительно нет. Ведь его нет и там. — Водяница подняла руку вверх. — Неважно, что вода заберет твою жизнь. Ведь ее нет и там, без него… Как я понимаю тебя. Когда-то и я страдала так же. Но скоро вода выбросит на поверхность все зло: твою боль, тоску, обиду, всю скверну земного мира.
— Нет, нет, — опомнилась Маша. — Я пришла сюда, чтоб забрать своего ребенка.
— Ребенка? — от удивления Водяница вновь переменилась, ее черты заволновались. — Тут нет твоего дитяти.
— Его украли русалки.
— Почто моим вилам красть его? Это ошибка.
— Я хочу переговорить с Водяным.
— Скоро… — посулила водяная красавица. — Скоро он овладеет тобой, и ваш разговор будет вечен. Не держи свою боль. Отпусти. Стань свободной. В тебя войдет чистота.
— Но я не хочу оставаться!
— Ты уже сделала выбор. Так же как я, когда моя сестра стала Киевицей, а я — Водяницей.
— Она принесла тебя в жертву?
— Как и ты, я пришла сюда по доброй воле. Тот, кого я любила, бросил меня, мне не было жизни там. А воде нужна была моя жизнь. Но между мной и сестрой был заключен договор. Когда вода утешит меня, она пришлет мне замену…
— Твоя сестра давно умерла.
— Мне жаль это слышать. Но радостно видеть, что даже это не помешало ей сдержать слово. Ты прыгнула в воду по собственной воле. Ты — самоубийца. Твое сердце болит оттого, что тебя бросил любимый. Хочешь ты или нет, ты не сможешь уйти. Всего за три тысячи мгновений ты изменишься… Идем со мной, Повелительница вод, я покажу тебе твои владения.
