Клер вдруг осознала, что обе фигуры знаменовали событие, которому еще только предстояло произойти. Их герои не были мертвы, они еще не родились. И все же в какой-то степени эти статуи можно было считать надгробными памятниками, ведь ни капитан Шеклтон, ни его злейший враг не принадлежали к миру тех, кто отлил в их честь скульптуры, и этим они не отличались от мертвецов. Не важно, покинули они этот свет или им только предстояло появиться: сейчас ни того, ни другого не существовало.
Люси, приметившая вдалеке знакомую пару, бесцеремонно прервала размышления подруги. Низенький человечек лет пятидесяти в синем костюме и пестром жилете, туго обтянувшем его внушительное пузо, с радушной улыбкой поспешил навстречу девушкам.
— Моя дорогая девочка! — воскликнул он по-отечески. — Какой сюрприз! Я и не знал, что твоя семья решила присоединиться к этой замечательной экспедиции. На море беднягу Нельсона вечно укачивает.
— Отец не едет, мистер Фергюсон, — призналась Люси, изобразив смущенную улыбку. — Откровенно говоря, мы с подругой здесь инкогнито, и нам хотелось бы, чтобы вы сохранили наш маленький секрет.
— Ну конечно, дорогая, — заверил ее Фергюсон, давая понять, что с удовольствием закроет глаза на столь невинную шалость, которая едва ли сошла бы с рук его собственной дочери. — Ваш секрет останется между нами, не так ли, Грейс?
Приторно улыбавшаяся миссис Фергюсон кивнула, дрогнув оплетавшими дряблую шею жемчугами. Люси скорчила милую рожицу и представила пожилой чете Клер. Мистер смачно поцеловал девушке руку, сделав вид, что не заметил, как она поморщилась.
— Ну что ж, — проговорил он, переводя пронзительный взгляд с Клер на Люси. — Все это весьма волнующе, не правда ли? Через несколько минут мы отправимся в двухтысячный год и, кроме всего прочего, побываем на театре военных действий.
— А это не опасно? — встревожилась Люси.
— Не волнуйтесь, дорогая. — Фергюсон беспечно махнул рукой. — Мой старый приятель Тед Флетчер участвовал в первой экспедиции и заверил меня, что бояться нечего. Совершенно нечего. Мы будем наблюдать за битвой издалека, находясь в полной безопасности. Между прочим, в этом есть свои минусы: ничего невозможно как следует разглядеть. Флетчер советовал взять бинокли. У вас есть?
— Нет, — вздохнула Люси.
— Тогда давайте держаться вместе, мы одолжим вам свои, — предложил Фергюсон. — Постарайтесь не упустить ни одной детали, барышни. Флетчер клянется, что зрелище, которое нам предстоит увидеть, стоит заплаченных денег.
Субъект, рассуждавший о величайшей битве в истории человечества как о вульгарном представлении в варьете, сразу сделался неприятен Клер. К счастью, Люси приметила очередных знакомых и устремилась к ним.
— Это моя подруга Мадлен, — радостно сообщила девушка, — и ее супруг, мистер Чарльз Уинслоу.
Услышав это имя, Клер перестала улыбаться. Прежде ей не доводилось встречаться с Чарльзом Уинслоу, одним из самых блестящих представителей лондонской золотой молодежи, однако, чтобы составить о нем впечатление, ей вполне хватало рассказов подруг. В них он представал наглым, самоуверенным типом, обожавшим смущать благонравных девиц дерзкими намеками и откровенными комплиментами. Клер, нечасто выбиравшейся в свет, все же порой приходилось встречать людей его сорта, высокомерных и дурно воспитанных прожигателей жизни, беспечно проматывавших отцовские состояния, но равных Уинслоу среди них не было. Впрочем, не так давно он женился на богатой наследнице, одной из сестричек Келлер, разбив тем самым сердца всех лондонских красавиц, за исключением, разумееся, Клер. Увидев его воочию, она скрепя сердце признала, что Чарльз весьма хорош собой и несколько часов в его компании могут оказаться не такими уж невыносимыми.
— Мы как раз говорили о том, как все это волнующе, — продолжал неугомонный Фергюсон, заново подхватив нить беседы. — Через несколько минут мы увидим руины Лондона, а вернувшись, обнаружим нашу столицу целой и невредимой, в этом и состоит парадокс путешествий во времени. Полагаю, вид страшных разрушений заставит нас посмотреть на этот несносный город другими глазами.
— Каким же примитивным сознанием надо обладать, чтобы рассуждать подобным образом, — произнес Чарльз в пространство, ни к кому не обращаясь.
Моментально воцарилась тишина. Фергюсон уставился на молодого человека, гадая, стоит ли принять его реплику на свой счет.
— Что вы имеете в виду, мистер Уинслоу? — спросил он наконец.
Чарльз разглядывал потолок, будто хотел понять, не легче ли дышится на такой высоте, как бывает в горах.
— Экспедиция в двухтысячный год — это вам не поездка на Ниагарский водопад, — ответил он как ни в чем не бывало, недоумевая, на что так разобижен Фергюсон. — В будущем этим миром станут править автоматы. Можно, конечно, относиться к тому, что нас ждет, как к увеселительной экскурсии, но не следует забывать, что в этом мире будут жить наши внуки.
Фергюсон вытаращил глаза.
— Вы предлагаете нам принять участие в битве? — спросил он с таким возмущением, будто речь шла о плясках на свежих могилах.
Чарльз впервые удостоил своего собеседника взглядом и саркастически усмехнулся.
— Я предлагаю шире смотреть на вещи, мистер Фергюсон, — ответил он. — Участвовать в войне необязательно, довольно будет ее предотвратить.
— Предотвратить?
— Ну да, предотвратить. Разве будущее не является следствием прошлого?
— Боюсь, я вас не понимаю, мистер Уинслоу, — холодно отозвался Фергюсон.
— Причины будущей вражды коренятся в нашем времени, — объяснил Чарльз, обведя гостиную широким кивком головы. — В наших силах не допустить того, что должно случиться, изменить будущее. По большому счету, это мы несем ответственность за судьбу Лондона. Но боюсь, даже если люди это осознают, они все равно не перестанут делать автоматы.
— Но это просто смешно, — запротестовал Фергюсон. — Будущее есть будущее. Его никто не может изменить.
— Будущее есть будущее… — в тон ему повторил Чарльз. — Неужели вы действительно так думаете? По-вашему, все, что должно с нами случиться, записано в специальной книжечке, которая выдается нам при рождении? — Чарльз обвел присутствующих пытливым взглядом, и Клер невольно поежилась. — По-моему, нет. Лично я убежден, что наши судьбы не предопределены. Мы сами день за днем пишем книгу нашей жизни, поступая так, а не иначе. И мы можем предотвратить грядущую бойню, если только захотим. Да только, мистер Фергюсон, ваша фабрика игрушек понесет большие убытки, если вы перестанете делать механических кукол.
Такого Фергюсон никак не ожидал: дерзкий мальчишка не только знал, кто он такой, но и назвал его виновником будущей войны. Фабрикант уставился на Чарльза, разинув рот, не столько разгневанный, сколько пораженный светской непринужденностью, с которой тот изрекал свои ядовитые сентенции. Клер пришла в восторг от того, как ловко Уинслоу обезопасил себя, обернув обличительные речи в форму изящной шутки. Фергюсон продолжал открывать и закрывать рот, остальные не знали, что и думать, а Чарльз улыбался как ни в чем не бывало. К счастью, фабрикант приметил знакомого и нашел предлог, чтобы покинуть поле боя. Отлучившись на минуту, он вернулся в сопровождении тщедушного и застенчивого молодого человека, легонько подтолкнул его к собеседникам и представил как Колина Гарретта, нового инспектора Скотленд-Ярда. Пока остальные знакомились с вновь прибывшим, Фергюсон гордо улыбался, словно коллекционер экзотических бабочек, демонстрирующий публике очередное приобретение. Похоже, он надеялся, что появление молодого инспектора заставит гостей забыть об эскападе Чарльза Уинслоу.
