— Очень рад видеть вас снова. Садитесь, пожалуйста, — предложил Вадим Вадимович.
Дображанская села. Он тоже вернулся в кресло.
— Я перевела вам деньги за «Тихую ночь», — сообщила она. — Но я здесь не поэтому. Простите, спешу, потому перейду сразу к делу. Утром вы упоминали о третьей картине Котарбинского… «Тайне».
Хозяин снова встал — весь его вид выражал неподдельное сожаление. Он хотел понравиться Кате — и точно знал: то, что он скажет сейчас, ей не понравится.
— К сожалению, она уже куплена.
— Как? — изумилась Катя. — Так быстро… И кем?
— Когда вы ушли, ко мне подошла Виктория Сюрская. — Вадим Вадимович так и остался стоять, словно эта жертва могла компенсировать Кате потерю. — Она жалела, что не смогла купить «В тихую ночь». Я предложил ей перекупить «Духа Бездны», сказал, что выигравший наверняка согласится уступить его…
— Он был бы счастлив, — сказала Катя.
— Но она отказалась. «Дух Бездны» не подходил ей. Она открывает в Париже элитный клуб для любителей драгоценных камней и сама занимается его оформлением. Все по первому разряду: серебро Фаберже, мейсенский фарфор, оригиналы на стенах. И для сапфирового зала ей нужна была «Ночь» или нечто похожее, на водную тему. Тогда я упомянул о «Тайне». Она сказала, что готова заплатить за просмотр… за один лишь просмотр, даже если работа ей не понравится или владельцы не согласятся отдать ее. Но если они согласятся, я получу свой процент.
— И владельцы согласились, — без труда угадала финал Катерина.
— Она предложила им безотказную сумму, — с грустью сказал он.
— А раз и она тоже согласилась купить ее, «Тайна» и правда похожа на «Тихую ночь», — развила логическую цепь Дображанская.
— По правде говоря, «Тайна» словно бы продолжает ее… Или, точнее, «Тихая ночь» является продолжением «Тайны».
— Продолжением?.. — в сердце Кати кольнуло. — Что же на ней изображено?
— Ночь. И утопленница в темной воде. И еще какая-то церковь…
Дображанская встала.
— Я тоже готова заплатить за просмотр нужную сумму. Мне нужно хотя бы увидеть ее… Вы поможете мне?
— Это я могу вам устроить, — Вадим Вадимович схватил со стола телефон. — Денег не нужно. В какой-то мере Виктория — моя должница… Когда вы хотели бы сделать это?
— Прямо сейчас.
* * *
Проезжая мост Метро, Даша оглянулась. Макушка колокольни Печерской Лавры на Правом берегу Днепра утонула в тумане — казалось, купол ушел в небо, как в зыбучие пески. Отсюда, с Левого берега, было видно, как туман наступает на Город — обволакивает его со всех сторон, как огромный пушистый белый платок.
— Ох, Мамки нынче туманят… — сказала Акнир.
— Мамки? — отреагировала Даша. — Они имеют отношение к туману?
— Слыхала про круговорот воды в природе?
— Ну да.
— А помнишь, почему наши предки поклонялись родникам как богам? Потому что вода — один из переходов в мир мертвых. Ну а туман, как ты знаешь, тоже вода. Он возникает из нее и возвращается туда же…
— Мертвые души приходят к нам в виде тумана?
— Часть из них. Иные — в виде дождя. Иные — иначе… Но в этом году тумана будет особенно много. Раз Водяница согласилась отпереть свои воды — многие захотят поприветствовать новых Киевиц.
— А кто тебе сказал, что Водяница засыпает в Гидропарке? — спросила Чуб четыре мину ты спустя, когда они с Акнир вышли из вагона метро на открытый перрон.
Даша безрадостно огляделась. Донельзя оживленный в летнее время, сейчас пляжно-развлекательный остров меж Правобережным и Левобережным Городом был почти мертв. По перрону гулял холодный днепровский ветер. Чуб поплотнее замотала вокруг шеи черный платок.
— Девочки на Лыске сплетничают, — сказала Помощница Главы Киевских ведьм. — Они ж теперь с русалками шепчутся. У нас официально объявлена дружба народов. И если они ошибаются, плохо — придется рыскать по всему Киевскому морю…
— Но почему Гидропарк?
— Типа любимая кукла. Помнишь, я говорила, что он не всегда был островом. Всего лет 150 назад он был частью Левобережного Киева. Но после одного из наводнений вода отделила от берега этот кусок. То был подарок одной из Киевиц — Водянице… С тех пор вы никогда не дарили ей землю в центре Киева. И водяные ею до сих пор дорожат.
Пройдя сквозь подземный переход, они миновали уже закрытое на зиму кафе «Русалочка» с хвостатой девой на вывеске. Слева, в гуще полураздетых деревьев, виднелись закоченевшие на зиму аттракционы: качели и карусели с потускневшей, успевшей облупиться краской. Большинство касс, киосков, ресторанов, кафешек и прочих развлекательных заведений были пусты и заколочены. Но откуда-то все еще слышалась музыка. По центральной аллее прогуливались немногочисленные любовные и семейные пары с детьми.
Однако чем дальше они уходили от центра парка, тем глуше были их голоса, тем иллюзорней казались слабые звуки и слова песни… Свернув налево, они дошли по дорожке к запертой за голубым решетчатым забором уснувшей лодочной станции и вновь повернули. Асфальт закончился. Минут шесть-семь спустя бездорожье привело к небольшому, прорезающему остров рукаву Днепра. На пустынном берегу росло живописное дерево из четырех сросшихся вместе стволов — один из них склонился над водой. Судя по всему, здесь недавно прошел дождь — ослепительно желтые листья лежали на мокрой земле, похожей на сверкающее серое зеркало, и Даша словила себя на том, что не может понять, где заканчивается земля и начинается вода…
Акнир подошла к дереву, достала из кармана небольшой пузырек, раскупорила и вылила в воду. Чуб ощутила ужасающий запах рыбы и еще многого другого — незнакомого, но такого же резкого, неприятного. Из воды повалил пар, точно рукав превратился в огромный котел. Затем белизна развеялась, юная ведьма подозвала спутницу движеньем руки, и, облокотившись на почти горизонтальный ствол дерева, как на перила, Даша Чуб увидела в темной воде Водяницу.
Высокая обнаженная женщина лежала на дне. Ее глаза были закрыты, руки сложены на груди — она походила на спящую, а еще больше — на мертвую, если бы не волосы… Длинные, во всю длину ее роста, кажущиеся сейчас голубыми, они непрерывно двигались, скользили по телу, обнимая и пеленая его. Похожие на длинных и тонких змей, локоны то выпрямлялись, то извивались, ощупывая дно, как хищные щупальца, — волосы водной царицы никак не могли успокоиться.
— Светлая Водяница, от имени Трех Ясных Киевиц приветствую тебя, — сказала Акнир.
— По что вы пришли? — Водяница не пошевелила губами. Глухой замогильный голос исходил из глубин ее тела — из-под слоя воды. Ее веки не дрогнули. Но волосы, вмиг ставшие серыми, задвигались, заколебались, их кончики стали походить на грозящие им строгие пальцы, недовольные тем, что их потревожили.
— Мы пришли по душу новопреставленной Ирины, — сказала Акнир. — Она у тебя?
