По показаниям жениха, за два часа до прихода гостей отец обнаружил дочь в своей комнате совершенно пьяной. Он пытался уговорить Веру взять себя в руки, принять душ, привести себя в порядок, и позвал жениха на помощь. Девушка отвечала им пьяной руганью и оскорблениями. Ругательства были такими непристойными, что, вспылив, родитель дал ей пощечину. В ответ именинница схватила со стола с фруктами нож и вонзила в грудь отца.
По словам жениха, все произошло так внезапно и быстро, что в первый миг никто ничего не понял. Отец только успел сказать: «Вера, зачем…» — и упал на пол. Жених бросился к нему — пульса не было. Несколько секунд девушка стояла как пораженная громом, затем крикнула: «Я не хотела!» — и выбежала из дома. Убегая, она успела прихватить свою сумку, в которой лежал ее паспорт, телефон и некоторая сумма денег. В тот же вечер овдовевшая мать убийцы получила sms: «Прости. Хотя меня невозможно простить. Не ищи меня. Не знаю, смогу ли я после этого жить». Жених тоже получил послание: «Прости. Ищи себе другую. Я исчезаю навсегда»…
— Вот! — Даша отложила газету.
— Фу, что за мерзкий бульварный стиль, — скривилась Василиса Андреевна. — Скажите, тут есть хоть слово правды? — обратилась она к прокурорской ведьме.
— Практически все слова здесь правдивы. Но не все упомянуты — например, нецензурные… — сказала женщина со стальными глазами. Даша так сразу и прозвала ее про себя «стальная ведьма».
Судя по дорогим серьгам, костюму и туфлям, она занимала в прокурат у ре неплохой пост. Но кем бы ни был ее официальный начальник, прокурорская ведьма была неприкрыто горда тем, что находится в окружении начальниц истинных — двух Киевиц, дочери бывшей властительницы и присоединившейся к ним Главы Киевских ведьм Василисы.
— Девица была безнадежной. Алкоголь, наркотики, пьянки, разбитые машины, растранжиренные родительские деньги, бесконечные истерики. Единственный ребенок в семье… Типичная папина дочка, избалованная им до полного исчезновения личности. Хоть сам он был добрейшим человеком. Содержал два детских дома, притом не афишировал это… Очень любил детей. Но воспитывать их не умел. Все свидетельские показания — их друзья, знакомые, прислуга в доме — говорят в один голос: его дочка была неуправляемой. Всех ужасает ее финал… Но он никого не удивляет. Вы меня понимаете?
— Нет, — тряхнула головой Даша Чуб. — Убить папу или маму… и не удивиться. Это ужасно!
— Но не оригинально, — сказала прокурорская ведьма. — Семейная ссора — лидер убийств. Как ни печально, согласно статистике, чаще всего нас убивают не враги и преступники, а родные и близкие люди.
— Интересно, — Катерина, все это время упрямо смотревшая в другую сторону, бросила на ведьму взгляд сквозь тьму черных очков. — Недавно я выяснила, что мои родители были убиты… Но я не подозревала родных.
— Если хотите, мы поговорим об их деле с вами отдельно, — с готовностью предложила ей помощь прокурорская ведьма.
Катя кивнула и снова принялась старательно разглядывать украшенную к осени витрину кафе — нашитые на тюль коричневые и желтые листья из бархата и слегка предвосхищавшие события рыжие тыквы с вырезанными в них глазами, носом и ртом главного персонажа Хэллоуина — старого Джека. Над потолком кофейни парили на нитках кукольные ведьмочки и бабки ежки.
Глава Киевских ведьм Василиса Андреевна тоже встревоженно посмотрела в стекло, открывавшее осеннюю улицу, и заметно успокоилась, увидев там солнце.
— Веру до сих пор не нашли? — деловито поинтересовалась она, отпив кофе из маленькой чашки.
— И, скорее всего, не найдут, если, конечно, она не решит сдаться сама, — уточнила стальная ведьма. — Не я веду это дело. Но если дело — семейное, а у семьи достаточно денег… Вы меня понимаете? Мать и жених в шоке. Но оба они предпочитают не видеть ее никогда, чем увидеть в тюрьме. Если они и знают, куда она могла деться, они это скрывают. И сделают все, чтоб замять дело. Не думаю, что ее будут искать чересчур активно. Преступленье раскрыто… А могу я узнать, — осторожно спросила она, — чем оно заинтересовало моих Ясных Пани? Если вы хотя бы намекнете мне о своих подозрениях, мне будет легче помочь вам.
— А что-нибудь в этом деле… или в этой семье показалось вам самой подозрительным? — сказала Василиса Андреевна.
— На первый взгляд нет. Я принесла все материалы, — ведьма из прокуратуры подвинула лежащую на столе папку, открыла ее. Сверху на документах лежало несколько снимков. — Фотографии можете тоже оставить себе. Это копии. Я успела отпечатать для вас, — она пыталась произвести впечатление своей старательностью, скрупулезностью, скоростью. Но, к несчастью, все ее прекрасные качества выявились бесполезными. На основании всего вышесказанного нельзя было сделать ни разумного, ни даже безумного вывода.
Катерина взяла верхнее фото: то самое, опубликованное в газе те, но более четкое. Неодобрительно хмыкнула. Сходство Веры с Духом Бездны стало еще очевидней. Но оттого попытка построить версию на одном только сходстве не стала казаться ей более разумной затеей, и сразу же после у хода стальной ведьмы Дображанская намеревалась спросить Чуб: «Ну, все? Теперь ты убедилась?».
— Вот ответ на ваш вопрос, — Акнир достала из сумки каталог аукциона и положила репродукцию рядом с фотографией.
Как ни странно, «Дух» произвел на прокурорскую ведьму такое впечатление, точно перед нею и впрямь открылись врата бездны.
— О, теперь мне понятно!.. — восторженно прошептала она. — Я не знала, что Ясные Пани обладают даром ясного видения…
Ведьма быстро взяла из папки еще одно фото и положила на стол. Это был снимок с места преступления: немолодой русоволосый мужчина с алой раной в груди и рыжеватыми усами на сером лице лежал на полу в мучительной и неестественной позе… в той же самой позе, в которой несся в бездну другой человек, нарисованный Котарбинским, — усатый светловолосый мужчина, закабаленный объятиями Черного Ангела.
— Ну че? Теперь ты убедилась?! — чересчур гордо провозгласила Чуб, протыкая Катю победительным взглядом. — Это ее отец! Он тоже нарисован! И что ты скажешь теперь? Один человек, похожий на картину, может быть совпадением, но ты часто встречала двух разных людей, похожих на одну картину?!
Дображанская взяла из стопки третье фото — еще не убитый отец с еще не ставшей убийцей дочерью, — и приподняла очки.
— Я забыла сказать вам кое-что важное, — проговорила прокурорская ведьма. — Впрочем, это есть в принесенных мной документах, — быстро свела она свой промах на нет. — Люба… На самом деле ее зовут Ириной Ипатиной… им не родная дочь. Приемная — ее взяли, когда ей было два года. Нужно узнать, кто ее настоящие родители. Ведь нынче Бабы́!.. А Киевица Кылына мертва.
Катя вопросительно подняла бровь. Чуб заранее расширила глаза, готовясь принять в себя очередную чудесную новость. Акнир озаренно приоткрыла рот.
— Некромант, — сказала Вася. — Давно их не было в Киеве…
* * *
— В чем вы пытаетесь меня убедить?
