Люди не вырастают. В детстве нам твердят: «Ты уже большой, ты должен поступать так-то и так-то». С возрастом растет лишь количество требований и социально значимых ситуаций, при которых мы должны вести себя, «как подобает взрослым». И взрослость, по сути, просто набор правил поведения - правил дорожного движения, соблюдая коие, ты можешь успешно преодолеть жизненный путь. Позиция взрослого исчерпывается двумя словами - «знаю» и «надо». Но есть еще два - «чувствую» и «хочу».
«Надо» - вынуждает. «Хочу» - позволяет быть самим собой.
И мы ведем себя по-детски каждый раз, когда можем себе это позволить. Заболев. Разве температура 38 не дает нам права капризничать, скулить и слезливо кривить губы при виде ложки с лекарством? Расстроившись. Наличие неприятностей вполне оправдывает тебя, рыдающую навзрыд, как дитя. Состарившись. Возраст за семьдесят позволяет тебе заявить: «Что вы хотите от меня, я уже старая!» Влюбившись. Любовь - антисоциальна по своей сути. Она - вселенная для двоих, брезгливо отвергающая существования всех иных миров, со всеми их «дорожными» знаками.
«Знаешь, - призналась моя ровесница, умудрившаяся «на старости лет» влюбиться по уши, - я веду себя точно так же, как в девятом классе. Не поумнела ни на грош». На первой стадии любви мужчина и женщина разом впадают в детство. Самозабвенно вспоминают прошлое, признаются в сокровенных ребяческих страхах, радостях и трагедиях. С визгом бегают друг за дружкой, борются, плещутся в воде, дружно строят на берегу замки из песка. Так происходит единение: чтобы стать по-настоящему близкими, нужно отбросить искусственность правил и поз, навязанных нам взрослой жизнью.
Но у любви много стадий, и на этапе серьезных отношений тебя начинает злить, что твой партнер ведет себя как маленький. И я невольно становлюсь в позицию взрослой, распекая его за то, что он играет в компьютерные игрушки, вместо того чтобы. Что? Если б он сидел у компьютера, вместо того чтобы ходить на работу, было бы ясно, чего я так возмущаюсь. Я «знаю»: работать «надо». И вопиющее нарушение «правил дорожного движения» может привести нашу семью к «автокатастрофе». Но нет, сегодня суббота. И меня злит сам факт: он играет! Меня, мечтающую о Барби, меня, собирающую елочные игрушки, меня, которая, приходя в «Макдональдс» каждый раз жалеет, что ей не дали шарик!
Впрочем, наличие целого выводка кукол ни разу не помешало моей подруге Оксане чехвостить меня за то, что я до сих пор не оформила справку в Киевэнерго; не приватизировала дачу; не убираю елку до конца февраля. С не меньшим азартом она наставляет свою семнадцатилетнюю сестру. «Оксана, - не выдерживаю я. - Перестань! Ты ведешь себя сейчас, как взрослая!»
Однажды меня пригласили поучаствовать в ток-шоу, где обсуждались проблемы школьников. Помимо меня там присутствовали сплошные родители и учителя. И слушая их, я преисполнялась все большим и большим ужасом - все они рассуждали, как взрослые! Все повторяли: «Ребенок должен». Никто даже не задумывался, что: ребенок не хочет, ребенку не интересно, у ребенка просто не получается .
Нет, взрослые - это не те, кто забыл, что они чувствовали, будучи детьми, а те, кто отказывается признать: будучи детьми, они чувствовали точно то же самое. «Лечить зубы не хочет никто, - сказал мне мой зубной врач. - Но детей тащат ко мне, хотят они того или не хотят. Взрослые дают себе поблажку гораздо чаще». Намного чаще, чем другим.
Одни из них признают свое право на детскость, иные величаво его отвергают, именуя свои игрушки - коллекцией, санки и коньки - занятием спортом, горькие слезы - нервным стрессом. Но признавать право на «чувствую» и «хочу» за своим ближним не любят ни первые, ни вторые.
Да, все мы «знаем», что существует слово «надо». Но мне известно еще кое- что: в семнадцать лет моя тридцатилетняя подруга вела себя точно так же, как и ее сестра. Да и теперь она такой же ребенок. Сама месяцами не успевает оплатить коммунальные счета. И зачастую мы становимся в позу «взрослого» только оттого, что она кажется нам ужасно выигрышной и красивой. Рассуждая «как взрослые», мы гордимся собой, «как в детстве». Что очередной раз доказывает, мы остались все теми же детьми.
Лишь ребенок способен обозвать «маленьким» другого ребенка исключительно потому, что тот играет в пасочки не с ним! Или же нам просто не по вкусу его игрушки . Ну не люблю я компьютерные игры, вот и все! Неужто нельзя придумать другое развлечение? Например, собирать вместе паззл. Я ж тоже хочу играть и имею на то полное право - я уже взрослая!
Поскольку истинные взрослые - это люди, которые, соблюдая все жизненно важные «надо», легко разрешают себе быть детьми.
И кто им запретит?
Они ж точно «знают», что больше не обязаны слушаться других «взрослых».
Бабий век - сорок лет?
«Мне сорок лет» - называлась первая книга Маши Арбатовой, сразу же ставшая бестселлером. «Мне сорок один, но кто мне их даст?» - назывался последний концерт Лолиты Милявской. Я открываю глянцевый журнал и читаю статью об успешной банкирше: «такая-то такая-то, сорок два года» - стоит текстовка под фото. Хотя, глядя на снимок этой женщины, ей можно дать максимум тридцать с небольшим . Однако она отказалась их принимать!
Быть может, вы не заметили, господа, но в мире произошла революция - дамы перестали скрывать свой возраст.
Более того - они им гордятся!
Конечно, гордость эта приходит не сразу. Она рождается в долгих боях с самою собой. Отвоевывается у не такой уж давней эпохи, где в тридцать лет было принято хоронить свои юношеские мечты, а в сорок - пить за их упокой. Где поговорка «бабий век - сорок лет» считалась печальной данностью, а ее окончание «в сорок пять - баба ягодка опять» не слишком поднимало настроение. Где фраза из культового советского фильма «Москва слезам не верит»: «В сорок лет жизнь только начинается» стала первым «восстанием декабристов», вызывающим уважение, но отнюдь не веру в скорую победу.
И, конечно, те, кому сегодня исполнилось восемнадцать - двадцать пять, все равно будут презрительно отмахиваться «Та. Ей уже сорок!», чувствуя себя на фоне дам бальзаковского возраста наследными принцессами, у чьих ног простирается весь белый свет.
Но лишь женщина, способная с гордостью заявить: «Мне сорок лет!», знает, сколько еще придется пройти этим юным наивным ножкам, дабы их чудесная иллюзия стала сказочной реальностью. Сколько царапин, ушибов и переломов им доведется пережить, карабкаясь по лестнице вверх. И сколькие из обладательниц самоуверенных ног остановятся на полпути и начнут спускаться вниз, не дойдя и до тридцатилетнего рубежа.
В восемнадцать - все мы прекрасные принцессы! Но очень и очень немногие из нас надевают в зрелости королевскую корону.
И, как ни странно, но, мучительно пережив положенный кризис тридцати лет, я самозабвенно влюбилась в собственный возраст. Неожиданно поняв тех (пока не многих) женщин, которые утверждают, что не хотели бы скостить себе ни года и от которых я презрительно отмахивалась раньше: «Та! Но они ж уже старые».
