Конечно, появление маньяка не столь масштабное событие, больных всегда хватало, но вот почему именно в том районе, где работает Виктор, и почему именно в его смену? Порывайко сокрушенно покачал головой: вот не везет так не везет. После этих взрывов любое серьезное преступление будет на таком контроле, что запросто можно без работы остаться. Это как минимум.
Хотя… с другой стороны, если взяться за дело умно, то можно сделать хорошую карьеру. Быстро, по горячим следам раскрутить дело – вот и шанс отличиться по-крупному. А что, почему бы и нет? Главное – найти зацепку, указание на возможного преступника. А потом крутить его, мять и давить до тех пор, пока или сам не расколется, или не укажет дорожку к настоящему маньяку. Но для этого очень важен темп, малейшая задержка – и дело заберут, а тебя запишут в неперспективные.
Порывайко еще раз посмотрел на потерпевшую. Да, тело расчленили на три, нет, если учесть руку, то на четыре части… Интересно, каким оружием можно было так рубить? Топор? Да нет, у топора лезвие не такой ширины, так не рассечет… Сабля? Чушь собачья! Это только в книжках былинные герои одним ударом рубили и седока и лошадь. Да и кто будет посреди бела дня бегать по Москве с саблей в руках?
Следователь поежился. Вот подвалило счастье! Попробуй разгадай, что было на уме у психа, который это сделал. Ни логики, ни смысла, только сумеречная зона сознания. Порывайко не любил такие дела. Да и кто их любит? Если таковые и есть, ему они неизвестны.
– Зинчук! – позвал он опера. – Коля, ты чего стоишь? Давай-ка пройдись по соседям. Не может такого быть, чтобы никто ничего не видел.
Зинчук, самый молодой, но весьма амбициозный инспектор местного уголовного розыска, молча кивнул. Его бледность и молчаливость говорили яснее всяких слов. Было видно, что он борется с подступившей к горлу тошнотой. Салага. Нервы шалят, что поделаешь. Он-то сам всякого повидал, но такого пока не приходилось.
Порывайко остановил взгляд на откатившейся части туловища. Удар был нанесен по косой. Он начинался от правой грудины и, перерубив позвоночник, прошел над левой частью тазовой кости. Обычно бьют сверху, а тут как-то сбоку… Но и этого зверю показалось мало. Второй удар пришелся по тазу, и теперь ноги жертвы лежали в разных частях комнаты. Красно-буро-белая масса, казалось, была разбросана по всей комнате. Но мерзавец и этим не удовольствовался. Он словно задался Целью выпустить всю кровь из тела несчастной жертвы. Она покрывала пол – ярко-красная, только-только начавшая сворачиваться, казалось, все еще дымящаяся.
Ну и досталось бедолаге. Кто бы это ни сделал, необходимо его найти и выпустить ему кишки. Пусть ты больной, но убиваешь-то здоровых.
Преисполненный решимости во что бы то ни стало найти маньяка, следователь обогнул кровавую лужу и пошел по коридору к кухне. Там сейчас работал Сашка Смирнов. Старший инспектор часто попадал в группу Виктора, они сработались и понимали друг друга с полуслова.
– Нарыл что-нибудь? – спросил Порывайко, подойдя к двери.
– Кое-что есть. Показал бы раньше, да ждал, пока ты общую картину ухватишь, – похвастался Смирнов. – Идем покажу. Думаю, тебе это будет интересно.
Они вернулись в комнату. Смирнов присел и приподнял верхнюю часть тела жертвы. Стало видно, что в руке что-то зажато.
– Эксперт отснял?
– Нет еще. – Смирнов усмехнулся. – А то бы я утерпел и до тебя не посмотрел, что там!
– Гавриков! – позвал Порывайко. – Давай поколдуй здесь! Есть кое-что интересное.
Не торопясь подошел Василий Гавриков, высокий полный мужчина, сокрушенно покачал головой – кто ж такою мерзость совершил? – и приступил к работе.
– Как ты думаешь, что там? – Следователь кивнул на кисть жертвы. – Пустышка или ключ?
– Судя по тому, что в последнее время везения не было, то и сейчас, думаю, легкой жизни ждать не приходится. Может, деньги, может, еще что…
– А я уверен, что нам повезло и мы получим что-то очень интересное, – уверенным тоном сказал Порывайко. – Чутье мне подсказывает.
– Посмотрим. – Смирнов философски пожал плечами. – Вон Васятка уже, кажется, заканчивает. Так, колдун?
Гавриков молча кивнул и сделал жест рукой, мол, можете удовлетворить свое любопытство, чем Смирнов не преминул тут же воспользоваться. Он разжал пальцы девушки и извлек скомканный, испачканный клочок бумаги. Интуиция следователя не подвела.
– Гляди-ка, Витек, а ты, кажется, прав, – сказал Смирнов и присвистнул. – С тебя пиво.
При детальном рассмотрении оказалось, что это обрывок какого-то рисунка. Но самое важное было то, что на клочке виднелась подпись художника.
– Ну-ка дай посмотреть, – попросил Гавриков.
Смирнов молча подал клочок – в группе все знали, что Василий, как никто другой, способен прочесть самый неразборчивый почерк.
– Чернов, – прочитал вслух эксперт. – О. Чернов. Ребята, а это уже зацепка!
Смирнов и Порывайко обменялись взглядами. В глазах обоих загорелась надежда.
– Саша, давай быстро в управление. Отрабатывай всех Черновых. Всех художников, всех самоучек, – приказал следователь. – Чтобы никого не пропустил!
– Вить, да ты что? В Москве столько Черновых, что нам и года не хватит! А если к тому же он вовсе и не москвич? – Смирнов знал, что, сколько бы он ни возмущался, проку все равно никакого не будет, но что он будет за опер, если не пожалуется на жизнь? – Да тут на год работы! Попробуй такую гору информации перелопатить!
– Зинчуку передай, чтобы он, после того как отработает с соседями, поговорил с матерью потерпевшей. – Порывайко, словно не слыша возмущенных выкриков, перечислил план действий. – Выясните у нее, может, она знает, кто такой О. Чернов.
– Наверное, его зовут Олег, – высказал предположение Смирнов. Как будто другие об этом не подумали.
– Давай, давай, не увиливай! – поторопил его следователь. – Не тяни время, сам знаешь, оно у нас самое Дорогое.
Виктор повернулся к эксперту:
– Семеныч, какие у тебя есть соображения? Чем, по-твоему, пользовался преступник?
– Пока не представляю! – признался Гавриков. – Судя по брызгам на стене, а также по вот той царапине, – Василий Семенович показал на глубокую свежую борозду, серой полосой проходившую по окрашенной синей краской стене в полутора метрах от пола (тоже забрызганная кровью, как, впрочем, и все здесь, она могла быть следом от удара орудием убийства), – удар был снизу, от левого бока и вверх. Но кто мог нанести удар такой чудовищной силы? Да еще с такой нетрадиционной постановкой удара? Видишь, лезвие в стене даже не остановилось. Прошло как сквозь масло.
Порывайко подошел к борозде и присмотрелся. Да, похоже, эксперт прав, в царапине нет характерного утолщения, которое бывает, когда сталь упирается в препятствие. Значит, лезвие прошло дальше. И удар, соответственно, шел не справа. Получается, преступник левша?
