– Это она когда отыскивает людей, так дрожит, – сказала Илса. – Я еще удивилась, почему мама меня сразу не нашла.
Игорь растерялся. Так, значит, состояние, в котором он видел мать Илсы, никакое не сумасшествие? Как же он раньше не догадался – это же транс! Алла Рихардовна ввела себя в транс.
– А она ведь нашла тебя, вернее не тебя, а информацию о тебе, – сказал он. – Алла Рихардовна сильно переживала из-за того, что тебя кто-то сильно напугал. И сказала, что ты нашла… одного человека.
– Мамулечка моя! – обрадованно воскликнула Илса. – Я знала, что она ищет меня! Что с ней, как она себя чувствует?
– Нормально. Устала только… Может, ты хочешь, чтобы я ее разбудил?
– Нет-нет, что ты… Я сейчас приеду. Говори свой адрес.
Олег отчаянно зажестикулировал, показывая, что он знает, куда ехать, но Илса от радости, что нашла маму и что с ней все в порядке, ничего не замечала. Она внимательно выслушала подробные инструкции, как проехать, и пообещала отправиться немедленно.
– Игорек, я прямо не знаю, как благодарить тебя, – растроганно произнесла девушка. – Все, мы выезжаем… Может, что-нибудь купить по дороге?
– Да все есть, – успокоил ее Смоленский. – Холодильник стонет от тяжести, так что голодной мы тебя не оставим. Давай не задерживайся. Да, Илса… один вопрос…
– Да?
– Реставратор с тобой?
Девушка лукаво посмотрела на Олега. А тот недовольно покачал головой: это ж надо, допустить такую промашку. Но настроение Илсы уже ничем нельзя было испортить.
– А вот приеду… узнаешь, – засмеялась она в трубку. – Ну все, скоро увидимся, бай!
* * *
– Слава, кажется, мы что-то нащупали. – Глотов звонил Малышеву из своего кабинета на Лубянке. – Не знаю, заинтересует тебя это или нет, но только что появилась информация.
– Ну? – раздраженно буркнул следователь. – Говори дальше, чего молчишь?
– Какие-то странные события разворачиваются, – задумчиво проговорил Глотов. – Не знаю, связано это с нашими делами или нет, но… друзья Чернова что-то засуетились.
– В смысле?
– Да в том самом. Сейчас принесли расшифровку телефонного разговора Смоленского… Абонент женщина, по всей видимости Озолиня Илса Яновна. Звонила с мобильного, номер определен, если хочешь, могу переслать…
– Продиктуй.
– Ладно, получай. – Фээсбэшник продиктовал федеральный номер. – Но это не главное. Самое интересное то, что ее мать, Алла Рихардовна, сейчас у Смоленского, спит. Она, оказывается, экстрасенс и всю ночь искала свою дочь.
– А эта… где шлялась? – проворчал Малышев. – Впрочем, какая девка сейчас…
– Нет, там другое, – перебил следователя Глотов. – У них в квартире ночью было какое-то происшествие, из-за которого, как я понял из разговора, жить там стадо невозможно. Пошли туда кого-нибудь, пусть посмотрят. По словам девушки, ее что-то напугало и она убежала из дома. Смоленский же сообщает, что с неким неназванным спутником подвергся нападению и только вмешательство старшей Озолини спасло им жизнь. Это ни о чем тебе не говорит?
– Опять все сходится на Чернове? – высказал догадку Малышев. – Я же говорил тебе, что с ним все не так просто, как ты пытаешься представить.
– Похоже, что так, – согласился Глотов. – В любом случае, нужно проверить, что произошло в квартире Озолини, и проследить за сборищем у Смоленского.
– Каким сборищем? А кто там еще, кроме самого Смоленского и старшей Озолини?
– Туда едет еще и младшая. И притом, насколько можно было понять из разговора, едет не одна. С ней неизвестный, которого они называют реставратором и которого ждут все остальные.
– Ладно, пошлю туда людей… – сказал Малышев.
– У тебя все?
– Пока все, – ответил Глотов. – Как что-то еще проявится, сообщу. А ты не забудь…
– Как только, так сразу, – засмеялся Малышев. – Ну все, давай бди дальше, а я посылаю группу.
– Группы, – поправил Глотов.
– Группы, – подтвердил Малышев и засмеялся. – Зануда…
Но едва он нажал кнопку отбоя, как смех застыл у него на губах. Теперь ему предстояло сделать самое неприятное – позвонить гол ему…
Малышев не уставал проклинать тот день, когда к ним в отдел принесли коробки с яркими наклейками «Авиценна». А как тогда все налетели на дармовые упаковки… Набирали себе, женам, друзьям… Как же, реклама и по сей день с телевидения не сходит! Панацея от всех бед! У тебя плохо с сердцем? «Авиценна» поможет! Мучает давление – она же! Злокачественная опухоль? Скажи ей «До свидания!» Проблемы с потенцией? «Авиценна» всех спасет! Даже лысым вернет шевелюру, а седым – естественный цвет волос! Говорят, что даже от ВИЧ-инфекции помогает!
И ведь действительно все, кто начинал употреблять препарат, молодели на глазах. Этого никто не отрицает, что да, то да. Лечебно-профилактический комплекс творил чудеса. Малышев с этим согласен. У него пропало брюшко, сама собой вылечилась гипертония и даже радикулит стал меньше беспокоить. О простатите так вообще позабыл. Но Господи, с какой радостью он вернул бы все эти хвори, лишь бы стать прежним, свободным и независимым человеком.
На свою беду, он не знал тогда, что приобретет вместе со здоровьем. Когда он принес две упаковки домой, жена от радости чуть в пляс не пустилась. Комплекс «Авиценна» был в то время дефицитом и стоил дорого, не то что сейчас. На следующий же день жена потащила Малышева в поликлинику по соседству с домом. Сама прошла и его заставила пройти курс лечения, за что он был ей весьма благодарен. До тех пор, пока его не послали на профилактический осмотр. Осмотр этот проходил не в той поликлинике, к которой были прикреплены все сотрудники прокуратуры, а во внутризаводской больнице ФАЗМО – Московского фармацевтического завода. Знал бы, никогда бы туда не пошел. Но в то время ходило столько разговоров о модерновом оборудовании суперсовременного предприятия, что все ухватились руками и ногами за возможность пройти осмотр там, бегом туда побежали.
Вот после этого осмотра и начались эти самые изменения. К своему ужасу, Малышев узнал, что отныне он раб. Да-да, самый настоящий раб! И у него есть хозяин – некая безымянная организация, чьим представителям, называющим себя големами, он обязан подчиняться. И не дай бог ему ослушаться голема! Сразу начиналась такая боль, что можно было сойти с ума. Болело все тело, хотелось выть, стонать, кричать, но даже на это не хватало сил. Тренировка болью, или, как это называлось на ФАЗМО, дрессировка, быстро и ясно показала, что будет с теми, кто не хочет понимать новые правила игры. А дабы память не ослабевала, с территории завода шла постоянная трансляция ультразвуковых команд, массовых и индивидуальных. «Зов», как называли это оборудование големы, мог вместе с командами транслировать поощряющие сигналы, а мог нести и наказание. И никуда от него нельзя было скрыться.
