— Крупные специалисты окружают нас со всех сторон,
Клэрис. Доктор Чилтон утверждает, что Сэмми — тот, что позади вас, —
страдает гебефренией
[45]
и окончательно потерян для мира. Он
поместил Сэмми в камеру покойного Миггза, так как полагает, что Сэмми уже
сказал жизни последнее «прости». А вы знаете, как обычно развивается
гебефрения? Не беспокойтесь, он вас все равно не услышит.
— Эти больные труднее всего поддаются лечению, —
ответила она. — Обычно они безвозвратно уходят в себя или у них наступает
дезинтеграция личности.
Доктор Лектер извлек что-то из-под листов оберточной бумаги
и положил на передвижной поднос. Старлинг подтянула поднос к себе.
— Только вчера Сэмми переслал мне это во время
ужина, — сказал доктор Лектер.
Это был обрывок чертежной бумаги с надписью цветным
карандашом:
Я ХАЧУ УЙТИ К ИССУССУ
Я ХАЧУ С ХРЕСТОМ ПАЙТИ
Я СМАГУ УЙТИ С ИССУССАМ
ЭСЛЕ БУДУ ХАРАШО СИБЯ ВЕСТИ
СЭММИ
Старлинг оглянулась через плечо. Сэмми по-прежнему сидел на
полу, лицо его, как и прежде, было пусто, голова опиралась на прутья решетки.
— Вы не могли бы прочесть это вслух? Он не услышит.
Старлинг начала:
— «Я хочу уйти к Иисусу, я хочу с Христом пойти, я
смогу уйти с Иисусом, если буду хорошо себя вести».
— Нет, нет. Более жестко и ритмично, знаете,
«Робин-Бобин Барабек…» — в таком темпе и ритме. Размер меняется, но напор тот
же самый. — Лектер принялся тихонько отбивать такт ладонями: «Робин-Бобин Ба-ра-бек
скушал сорок чело-век…» Напряженно, понимаете ли? Страстно: «Я хачу уйти к
Иссуссу, я хачу с Хрестом пайти».
— Понятно, — сказала Старлинг, кладя обрывок
бумаги назад на поднос.
— Да ничего вам не понятно. — Доктор Лектер
вскочил на ноги, его худощавая фигура неожиданно приобрела гротескные
очертания: он скорчился и присел, точно гном, подскакивая и отбивая такт
ладонями; голос его звучал, словно гидролокатор: «Я хачу уйти к Иссуссу…»
За ее спиной неожиданно, словно рык леопарда, раздался голос
Сэмми, низкий и громкий как у обезьяны-ревуна. Он стоял, вжимая посиневшее и
напряженное лицо в решетку; вены на шее вздулись, голос гремел:
Я ХАЧУ УЙТИ К ИССУССУ
Я ХАЧУ С ХРЕСТОМ ПАЙТИ
Я СМАГУ УЙТИ С ИССУССАМ
ЭСЛЕ БУДУ ХА-РА-ШО СИБЯ ВЕСТИ
Тишина. Старлинг вдруг обнаружила что стоит на ногах, что
стул ее опрокинулся, а бумаги валяются на полу.
— Прошу вас, — сказал доктор Лектер, теперь снова
прямой и грациозный, словно танцор. Он указывал ей на стул, прося садиться. Он
и сам легко опустился на свой привинченный к полу стул и оперся подбородком о
кисть руки.
— Вовсе ничего вам не понятно, — повторил
он. — Сэмми глубоко религиозен. Просто он разочарован из-за того, что
Христос так запаздывает. Можно, я расскажу Клэрис, почему ты здесь, Сэмми?
Сэмми ухватился рукой за нижнюю часть лица, чтобы остановить
дрожание подбородка.
— Можно, Сэмми? — повторил доктор Лектер.
— А-га-а, — произнес Сэмми сквозь пальцы.
— Сэмми положил голову своей матушки на поднос для
сбора пожертвований в баптистской Церкви При Дороге, что в Труне. Они пели
«Отдайте все лучшее Господу», а у него не было ничего лучше. Спасибо, Сэмми,
все в полном порядке. Можешь смотреть телевизор, — приказал Лектер.
Огромный человек опустился на пол и снова прижался головой к
решетке точно в той же позе, что и раньше. Мелькавшие на телеэкране образы
ввинчивались в его зрачки, на лице поблескивали теперь три серебряные полоски —
слюна и слезы.
— Ну-с. Посмотрим, справитесь ли вы с его проблемой,
тогда, может быть, я попробую справиться с вашей. Quid pro quo.
[46]
Он больше не слушает.
Старлинг пришлось довольно туго.
— Содержание стиха меняется от «уйти к Иисусу» до
«пойти с Христом», — сказала она — Это осмысленная последовательность:
уйти к, прибыть, пойти с.
— Да, это линейная прогрессия. Мне особенно по душе то,
что он знает, что «Иссусс» и «Хрест» — одно и то же лицо. Это значительный
прогресс. Идея единого Бога, одновременно единого в трех лицах, трудна для
восприятия, особенно для Сэмми, который вряд ли может разобраться, сколько лиц
у него самого.
— Он видит причинную связь между своим поведением и
целями, а это говорит о структурированном мышлении, — продолжала
Старлинг. — О том же свидетельствует и способность справиться с рифмой.
Его чувства не притуплены — он плачет. Вы полагаете, он шизофреник с признаками
кататонии?
[47]
— Да. Вы чувствуете, как от него пахнет? Специфический
запах пота, напоминающий козлиный, — это транс-3-метил-2 гексеновая
кислота. Запомните: это запах, характерный для шизофрении.
— И вы убеждены, что это поддается лечению?
— Особенно сейчас, когда он выходит из фазы ступора.
Как блестят его щеки!
— Доктор Лектер, почему вы считаете, что Буффало Билл
не садист?
— Потому что в газетах пишут, что следы веревок
обнаружены на кистях рук, а не на щиколотках. Вы заметили такие следы на
щиколотках женщины, которую видели в Западной Вирджинии?
— Нет.
— Клэрис, если кожу сдирают для развлечения, жертву
подвешивают вверх ногами, чтобы кровяное давление в голове и груди
поддерживалось как можно дольше и сознание сохранялось. Вам это неизвестно?
— Нет.
— Когда вернетесь в Вашингтон, пойдите в Национальную
галерею и взгляните на Тицианово «Наказание Марсия»,
[48]
пока
картину не отослали назад в Чехословакию. Замечательная вещь, особенно хороши у
Тициана детали: посмотрите на Пана — как стремится помочь… и водичку в ведре
подносит.
