— Я Клэрис Старлинг. Могу ли я поговорить с
вами? — Ее тон, расстояние, на котором она остановилась, — все было
воплощенная учтивость.
Доктор Лектер размышлял, прижав палец к плотно сжатым губам.
Затем не торопясь поднялся на ноги и легко прошел вперед по своей клетке, встав
у самой сети, но не замечая ее, будто это он сам, по своей воле, выбрал
расстояние, на котором следовало остановиться.
Он был невысок ростом, пластичен; в его руках, в движении
плеч чувствовалась гибкая сила. Как и у нее самой.
— Доброе утро, — произнес он, словно только что
отворил ей дверь собственной квартиры.
В хорошо поставленном голосе — чуть слышный скрип, похожий
на скрежет ржавого металла, возможно, результат долгого молчания. Глаза доктора
Лектера — карие, с красноватым оттенком, почти вишневого цвета, и, когда
отражают свет, в них загораются красные огоньки. Создается впечатление, что эти
огоньки искрами слетаются к самым зрачкам.
Эти глаза вобрали в себя Старлинг всю целиком.
Она сделала точно выверенный шаг к решетке и почувствовала,
как у нее поднялись волосы на руках и уткнулись в ткань рукавов.
— Доктор, у нас возникли проблемы с психологическим
профилированием. Я пришла просить у вас помощи.
— «Мы» — это Отдел криминальной психологии в Квонтико.
Значит, вы из тех, кто работает на Джека Крофорда.
— Да.
— Могу я посмотреть ваши документы? Клэрис этого
совершенно не ожидала:
— Я уже показывала… В кабинете…
— Вы имеете в виду в кабинете Фредерика Чилтона, доктора
медицины?
— Да.
— А его документы вы видели? Уверяю вас, вы там ничего
не найдете. А с Аланом вы познакомились? Очаровательное существо, правда? С
которым из них вы предпочли бы побеседовать?
— Пожалуй, с Аланом.
— Вы вполне можете оказаться репортером, пропущенным ко
мне Чилтоном за взятку. Я имею право посмотреть ваши документы.
— Хорошо. — Она подняла запаянное в пластик
служебное удостоверение.
— Будьте добры, перешлите его ко мне на подносе. Мне
отсюда не видно.
— Не могу.
— Потому что он твердый.
— Да.
— Позовите Барни.
Надзиратель подошел, постоял, подумал.
— Доктор Лектер, я разрешу передать вам удостоверение.
Но если вы его не вернете, как только я попрошу вас это сделать, если придется
всех вокруг беспокоить, чтобы получить его обратно, я буду огорчен. А если вы
меня огорчите, вас свяжут и вы будете лежать так до тех пор, пока у меня не
улучшится настроение. Кормление через трубку, подгузники и резиновые штаны,
которые меняют два раза в день, в общем, обычная процедура. И почту задержу на
неделю. Ясно?
— Разумеется, Барни.
Пропуск поехал внутрь камеры, и Лектер поднес его к свету.
— Курсант? Здесь сказано — курсант. Джек Крофорд
посылает курсанта интервьюировать меня? — Он постучал карточкой по мелким
белоснежным зубам, потом медленно вдохнул его запах.
— Доктор Лектер, — напомнил Барни.
— Разумеется, Барни. — Он положил удостоверение на
поднос, и Барни вытащил карточку наружу.
— Да, я сейчас прохожу курс обучения в Академии
ФБР, — сказала Старлинг. — Но мы ведь обсуждаем не ФБР, мы говорим о
психологии. Разве вы сами не сможете определить, разбираюсь я в предмете или
нет, во время нашей беседы?
— М-м-м-м, — произнес доктор Лектер. — Что
же… довольно ловко выскользнули… Барни, вам не кажется, что следовало бы
предложить стул офицеру Старлинг?
— Доктор Чилтон ничего не говорил про стул.
— А что вам подсказывают ваши манеры, Барни?
— Принести вам стул? — спросил ее Барни. —
Только ведь он никогда… ну, обычно тут никто надолго не задерживается.
— Спасибо. Если можно.
Барни достал складной стул из стенного шкафа, того, что
прямо напротив камеры, поставил его перед ней и ушел.
— Ну-с, — произнес Лектер, усаживаясь у стола
боком, чтобы быть лицом к ней, — так что же вам сказал Миггз?
— Кто?
— Вездесущий Миггз, в камере немного дальше по
коридору. Он ведь на вас шипел. Что он сказал?
— Он сказал: «Я чувствую, как воняет твоя п…да».
— Понятно. А я не чувствую. Вы пользуетесь кремом для
лица «Эвиан» и иногда духами «Л'эр дю Тан». Но сегодня вы умышленно этого не
сделали. Как вы относитесь к тому, что сказал Миггз?
— Он настроен враждебно по неизвестной мне причине.
Очень жаль. Он враждебен к людям, люди враждебны к нему. Замкнутый круг.
— А вы враждебны к нему?
— Мне жаль, что он ненормален. А помимо этого — он мало
что значит. Как вы узнали про духи?
— Пахнуло из вашей сумочки, когда вы доставали пропуск.
Прелестная сумочка.
— Спасибо.
— Вы взяли сюда самую лучшую, верно?
— Да.
Так оно и было. Она долго копила деньги, чтобы купить
элегантную сумку для деловой женщины, и это была самая лучшая из всех ее вещей.
— Она гораздо лучше смотрится, чем ваши туфли.
— Может быть, со временем они ее догонят.
— Не сомневаюсь.
— Эти рисунки на стенах — вы сами их рисовали, доктор?
— Вы полагаете, я приглашал сюда дизайнера?
— Тот, что над раковиной, — это какой-то
европейский город, правда?
— Это — Флоренция; вон там — Палаццо Веккио и Дуомо —
вид с Бельведера.
— И все эти детали вы рисовали по памяти?
— Память, офицер Старлинг, — то самое, что
заменяет мне вид из окна.
— А там, я вижу, распятие? Но средний крест пуст.
— Это Голгофа после снятия с креста. Страстная пятница.
Карандаш и фломастер «Мэджик Маркер», оберточная бумага. Это на самом деле то,
что получил разбойник, которому был обещан рай, когда убрали пасхального агнца.
— Что же именно?
— Ему переломали ноги так же, как и его сотоварищу,
который издевался над Христом. А вы что, никогда не читали Евангелия от Иоанна?
Тогда посмотрите на картины Дуччо:
[8]
он пишет очень точные
распятия. Как поживает Уилл Грэм? Как он выглядит?
— Я не знаю Уилла Грэма.
— Вы знаете, кто он. Любимчик Джека Крофорда. Он
работал до вас. Как его лицо?
