— Я никогда с ним не встречалась.
— Это называется «бередить старые раны». Или вы так не
считаете, офицер Старлинг?
Помолчав едва секунду, она очертя голову бросилась в атаку:
— Было бы лучше заняться новыми. Я принесла вам…
— О, нет, нет. Это глупо и неправильно. Никогда не
отвечайте остротой на остроту. Послушайте: желание понять остроту и ответить на
нее заставляет собеседника совершить в уме поспешный и не относящийся к
предмету беседы поиск. Это ломает настрой. Успех беседы зависит от настроения,
от той атмосферы, в которой она протекает. Вы начали прекрасно, вы были учтивы
сами и правильно воспринимали ответную учтивость. Вы добились ответного
доверия, сказав правду, какой бы неловкой она ни была, о том, что вам крикнул
Миггз. И теперь ни с того ни с сего грубо переходите к опроснику, неудачно
сострив мне в ответ. Так у вас ничего не выйдет.
— Доктор Лектер, вы — опытный психиатр-клиницист.
Неужели вы могли подумать, что я настолько тупа, что попытаюсь надуть вас,
подыгрывая вашему настроению? Поверьте, это не так. Я всего лишь прошу вас
взглянуть на опросник. Вам решать — отвечать на эти вопросы или нет. Но что
плохого может случиться, если вы хотя бы взглянете на него?
— Офицер Старлинг, вам приходилось в последнее время
читать публикации Отдела криминальной психологии?
— Да.
— Мне тоже. ФБР — вот идиоты! — отказывается
посылать мне «Бюллетень правоохранительных органов», но я все равно получаю его
от торговцев, сбывающих прошлогодние новинки. Кроме того, Джон Джей присылает
мне «Новости» и периодику по психиатрии. Ваши делят людей, совершающих серийные
убийства, на две группы, одних числят по разряду организованных, другие у них
дезорганизованные. Что вы сами по этому поводу думаете?
— Ну, это… самая основа различий, очевидно, они
считают…
— Упрощенчество это, хотели вы сказать, иного слова тут
не подберешь. На самом деле психология, как наука в целом, пока еще пребывает в
младенчестве, а в вашем Отделе она на уровне френологии.
[9]
Отправляйтесь на любой факультет психологии и взгляните на студентов и
преподавателей: никакого профессионализма, сплошные любители и прочие моральные
уроды. Далеко не лучшие университетские умы. Организованные и дезорганизованные
— вот уж, поистине, «самая основа различий», плодотворнее ничего придумать не
могли.
— А как бы вы изменили эту классификацию?
— И не подумал бы менять.
— Кстати, о публикациях: я прочла ваши статьи о
пристрастиях к хирургическим вмешательствам и о левосторонней и правосторонней
лицевой симптоматике.
— Да? Первоклассные статьи, — сказал доктор
Лектер.
— Я тоже так считаю. И Джек Крофорд говорил мне о них
то же самое. Это — одна из причин, почему Крофорд так стремится заручиться вашим…
— Крофорд-Стоик стремится заручиться? Он, должно быть,
занят по горло, если вынужден обращаться за помощью к курсантам Академии.
— Он действительно занят и хочет…
— Занят делом Буффало Билла?
— Думаю, да.
— Да нет же, офицер Старлинг. Не «думаю, да». Вы
совершенно точно знаете: он занят именно Буффало Биллом. Я подумал, что Джек
Крофорд вполне мог послать вас ко мне расспросить об этом деле.
— Нет.
— Значит, вы не пытаетесь исподволь подобраться к этой
теме?
— Нет, я пришла потому, что нам очень нужна ваша…
— А что вы знаете о Буффало Билле?
— О нем вообще мало что известно.
— А в газеты все попало?
— Кажется. Доктор Лектер, у меня не было доступа к
закрытым материалам по этому делу. Я всего лишь…
— Сколько женщин на счету у Буффало Билла?
— Полиция обнаружила пятерых.
— И со всех он содрал кожу?
— Да, с верхней части тела.
— Я ничего не нашел в газетах по поводу этого его
имени. Вам известно, почему его называют «Буффало Билл»?
— Да.
— Расскажите.
— Расскажу, если вы согласитесь взглянуть на опросник.
— Только взглянуть. Так почему же?
— Это началось с дурной шутки в Отделе по расследованию
убийств в Канзас-сити.
— И…
— Его прозвали Буффало Билл, потому что он не только
убивал, но еще и… обдирал своих телок.
Старлинг вдруг обнаружила, что страх в ней уступил место
пошлости. И из двух зол она предпочла бы страх.
— Перешлите мне опросник.
Старлинг положила голубые странички на поднос и отправила
его в камеру. Молча ждала, пока Лектер бегло просматривал листки, потом
небрежно бросил их обратно.
— О, офицер Старлинг, неужели вы полагаете, что меня
можно с легкостью вскрыть столь жалким тупым инструментом?
— Нет. Я думаю, вы могли бы дать какой-нибудь импульс и
продвинуть это исследование.
— И что, по-вашему, могло бы подвигнуть меня на это?
— Любопытство.
— По поводу чего?
— По поводу того, почему вы здесь. По поводу того, что
с вами случилось.
— Со мной ничего не случилось. Случился Я. Меня нельзя
свести всего лишь к некоторому комплексу воздействий. Вы отказались от понятия
добра и зла офицер Старлинг, ради бихевиоризма.
[10]
Ваша мораль
— она как младенец в непромокаемых штанишках, все чистенько. Никто ни в чем не
виноват. Взгляните на меня, офицер Старлинг. Можете вы мне в лицо заявить, что
я — зло? Я — зло, офицер Старлинг?
— Я думаю, вы — разрушение. А это для меня одно и то
же.
— Зло всего лишь разрушение? Тогда бури — зло, если все
так просто, и огонь, да еще и град к тому же. Все то, что агенты страховых компаний
валят в одну кучу под рубрикой «Деяния Господни».
— Сознательно совершаемое…
— Я — для собственного удовольствия — коллекционирую
рухнувшие церкви. Вы не видели недавнюю передачу о церкви в Сицилии?
Потрясающе! Фасад храма рухнул во время специально заказанной мессы и похоронил
под собой шестьдесят пять бабушек. Это — зло? Если да, кто же его совершил?
Если Он — там, то Ему просто это нравится, офицер Старлинг. И тиф, и лебеди —
одних рук дело.
