Старлинг остановилась у самой кромки воды.
Почти у каждого места на земле есть особое время суток,
когда оно озарено под таким углом и таким светом, что выглядит неотразимо. И
стоит только застрять в этом месте, как сразу же прознаешь об этом особом
времени и начинаешь его ждать. Для Ликинг-ривер, на задворках Филл-стрит оно
наступало сейчас: через три часа после полудня. Может, именно в это время
Фредрика приходила сюда, чтобы помечтать? Бледное солнце, легкий туман над
водой, застилающий ржавые старые газовые плиты и холодильники, раскиданные в
кустах на дальней стороне заливчика. Прохладный северо-восточный ветерок, летящий
прямо к свету и пригибающий тростник в сторону солнца…
От дома Биммелей к воде была протянута труба из
поливинилхлорида. Она вдруг фыркнула, и из нее вылился ручеек воды, смешанной с
кровью. На слежалом снегу остались розовые пятна. Биммель вышел из сарая на
солнце. Его брюки спереди были забрызганы кровью. В руке он держал
полиэтиленовый пакет с какими-то розовыми комочками.
— Голуби, — сказал он, заметив взгляд
Старлинг. — Когда-нибудь пробовали жаркое из голубя?
— Нет, — ответила она, отворачиваясь от реки. —
Только из диких.
— Этих можно есть и не бояться поломать зуб о дробинку.
— Мистер Биммель, а у Фредрики, случайно, не было
знакомых из Кальюмет-сити и вообще из Чикаго?
Он пожал плечами и отрицательно мотнул головой.
— А она когда-нибудь ездила в Чикаго, вы не знаете?
— Что значит, я не знаю?! Вы что же, думаете, моя дочка
могла поехать в Чикаго, а я об этом ничего бы не знал? Даже когда она ездила в
Колумбус, я и про это все знал!
— А у нее не было знакомого портного или драпировщика?
Мужчины?
— Она для всех шила. Она хорошо шила, как ее мать.
Ничего не знаю насчет мужчин. Она шила для разных магазинов, для разных
заказчиц, не знаю только, для кого именно.
— А у нее были такие друзья, ну что называется, по гроб
жизни? — «По гроб жизни!» Как это у меня вылетело. Слава богу, он злится и
поэтому его ничего не задело.
— Откуда? Она не любила попусту тратить время. У нее
всегда была какая-нибудь работа. Господь обделил ее красотой, зато трудолюбие
дал.
— А как, по-вашему, кто был ее лучшей подругой?
— Стейси Хубка, наверное. Они с детства дружили. Мать
Фредрики, правда всегда говорила, что Стейси просто нужна такая подружка, чтоб
ее обслуживала. Ну, я уж не знаю…
— Не скажете, как мне с ней связаться?
— Стейси работала в одной страховой компании. «Франклин
иншуранс» называется. По-моему, она и сейчас там работает.
Через грязный двор Старлинг направилась к своей машине,
низко опустив голову и глубоко засунув руки в карманы. Из окна на верхнем этаже
за ней следила кошка Фредрики.
Глава 54
Чем дальше забираешься на запад, тем большее впечатление на
людей производит удостоверение сотрудника ФБР. Удостоверение Старлинг, которое
в Вашингтоне вызвало бы лишь скучающий взгляд, сразу встретило повышенное
внимание со стороны босса Стейси Хубки в страховом агентстве «Франклин
иншуранс» города Бельведера, штат Огайо. Он тут же лично заменил Стейси Хубку
за ее столом и взял на себя ее телефонные переговоры, предоставив собственный
кабинетик в полное распоряжение Старлинг.
У Стейси Хубки было круглое нежное личико. Невысокая — даже
на каблуках не более метра шестидесяти. Волосы у нее сильно налачены, и она
отбрасывала их от лица жестом Шер Боно.
[72]
Стейси все время
украдкой разглядывала Старлинг.
— Стейси… Можно, я вас буду называть просто Стейси?
— Конечно.
— Стейси, я прошу вас рассказать мне, как, по-вашему,
все это могло случиться с Фредрикой Биммель. Где этот человек мог с ней
встретиться, познакомиться.
— Ужасная история! Просто ужасная! Содрал с нее кожу,
паскуда такая! Вы ее видели? Говорят, она была ну прямо как кусок мяса, знаете,
как в лавке у мясника.
— Стейси, она когда-нибудь упоминала о ком-нибудь из
Чикаго или Кальюмет-сити?
Кальюмет-сити. Стрелки на часах за спиной Стейси не давали
Старлинг покоя. Если группе захвата нужно на полет сорок минут, значит, через
десять минут они уже приземлятся. Выяснили они его точный адрес? Ладно,
занимайся своим делом!
— Чикаго? — переспросила Стейси. — Нет. Мы
только один раз были в Чикаго. Маршировали на параде в честь Дня Благодарения.
[73]
— Когда?
— Это в восьмом классе было, значит — сколько? Девять
лет назад. Наш школьный оркестр ездил. Туда и обратно на автобусе.
— А что вы подумали, когда она пропала?
— Да ничего не подумала. Просто, знаете, удивилась…
— Вы помните, где вы были, когда узнали об этом? Где
вам об этом сообщили? И что вы тогда подумали?
— В тот вечер, когда она пропала, мы со Скипом ходили
на шоу, а потом заехали в бар мистера Тода выпить. А там была Пам, знаете, Пам
Малавези, она подошла и сказала, что Фредрика пропала. А Скип сказал, что не
могла она пропасть, это даже самому Гудини
[74]
не под силу —
куда-нибудь ее утащить и спрятать… А потом стал всем рассказывать, кто такой
был Гудини. Он всегда любит, знаете, мозги людям запудрить, дескать, он все на
свете знает. Ну, побазарили и забыли. Я думала, она на отца обиделась. Вы были
у нее дома? Ужасная дыра, правда? Мне кажется, где бы она сейчас ни была ей
ужасно стыдно перед вами за этот дом… Вы бы на ее месте небось тоже сбежали?
— Вам не приходила в голову мысль, что она могла
сбежать с кем-то? Нет? Пусть даже это на самом деле не соответствовало истине.
— Скип сказал, что, может, она нашла себе какого-нибудь
любителя «большого и чистого». Да нет, никого у нее не было. Когда-то, знаете,
у нее был парень, но ужасно давно. Он играл в нашем оркестре, мы тогда в
десятом классе учились. Я говорю «у нее был парень», но на самом-то деле они, знаете,
просто иногда болтали да хихикали, как девчонки, и уроки вместе делали. Он был
такой маменькин сынок, сам больше на девчонку похож, и носил такие матросские
шапочки, знаете? Скип считает, что он был, знаете, голубой. Над ней ужасно
смеялись, что она вроде как гуляет с гомиком. Он потом погиб в автомобильной
катастрофе вместе со своей сестрой. И после этого у нее никого больше не было.
