Старлинг уронила блокнот в сумку.
Так. Мистер Гам, собственной персоной. Хорошо, что у меня
пальто расстегнуто. Надо ему зубы заговорить, а самой как-нибудь добраться до
телефона. Нет. Он уже знает, что я из ФБР. Если оставить его хоть на минутку,
он ее убьет. Прострелит почки. Как же, дождешься. Как только обнаружат, сразу
будут брать. Телефон, где у него телефон? Не вижу. Не в этой комнате. Спросить
у него? Набрать номер, а потом — за револьвер. Положить его на пол, лицом вниз.
И ждать, пока приедет полиция. Да, так и надо действовать. Вот он
поворачивается…
— Вот его карточка, — сказал он. — Там
телефон указан.
Взять у него карточку? Ну, нет!
— Отлично! Спасибо, мистер Гордон. От вас можно
позвонить?
Он положил карточку на стол, и в этот момент бабочка
вспорхнула с его спины, пролетела над головой и села между ними на шкафчик для
посуды над раковиной.
Он посмотрел на бабочку, а она — нет. Старлинг не спускала
глаз с его лица. Он понял.
Их глаза встретились. Все было абсолютно ясно.
Мистер Гам чуть склонил голову набок и улыбнулся:
— У меня есть радиотелефон в кладовке. Пойду принесу.
Нет! Надо брать его прямо сейчас!
Она выхватила револьвер одним из плавных, раз четыреста
повторенных движений; и вот он оказался там, где ему положено быть, надежно
запертый в руках. Весь окружающий ее мир сконцентрировался на мушке и центре
его груди.
— Не двигаться!
Он поджал губы.
— Подними руки! Медленно подними руки вверх!
Вывести его отсюда, но чтобы между нами все время был стол.
Вывести на улицу. И положить на землю, лицом вниз. А потом показать
удостоверение прохожим.
— Мистер Габ… Мистер Гам, вы арестованы. Сейчас мы с
вами — очень медленно — выйдем на улицу.
Вместо этого он просто вышел из комнаты. Если бы он
потянулся к карману или за спину, если бы она заметила какое-нибудь оружие, она
бы тут же выстрелила. Но он просто вышел вон из комнаты.
Она слышала, как он побежал вниз, в подвал, и, обогнув стол,
бросилась к двери и к лестнице. Ступени были ярко освещены, но его здесь уже не
было. Ловушка! В этом ярком свете она — как мишень, открытая со всех сторон.
Из подвала донесся тонкий крик, тонкий, словно вырезанный из
папиросной бумаги.
Очень не нравится ей эта лестница, страшно не нравится.
Быстрее, Клэрис Старлинг, сейчас или никогда!
Снова крик Кэтрин Мартин. Он ее убьет! Старлинг очертя
голову бросилась вниз. Одна рука на перилах, другая с зажатым в ней револьвером
вытянута вперед, чуть ниже уровня глаз, пол ходуном ходит под прицелом, рука с
револьвером поворачивается вместе с головой то к одной, то к другой открытой
двери, которые расположены друг напротив друга; внизу лестница.
В подвале ярко сияли все лампы. Если она сейчас войдет в
одну из дверей, к другой ей придется повернуться спиной. Так, быстрее, в левую,
навстречу крику. На пол, посыпанный песком. Колодец. Не торчать в дверном
проеме. Глаза широко раскрыты, шире, чем когда бы то ни было. Единственное
место, где он мог укрыться, — за колодцем. Она скользнула вбок, вдоль
стены. Обе руки опять сжимают рукоять револьвера и вытянуты вперед, спуск
притоплен. Так, теперь за колодец. Никого!
Тихий крик, как тонкий дымок, поднимался из колодца. Потом
лай собаки. Она подошла к колодцу, не сводя глаз с входной двери, наклонилась и
заглянула вниз. Увидела там девушку, снова бросила взгляд на дверь, снова
глянула вниз и произнесла то, что ее учили говорить в таких случаях, чтобы
успокоить заложника.
— Я из ФБР! Все в порядке, вам уже ничто не угрожает!
— Кой черт не угрожает! У него револьвер! Вытащи меня
отсюда! ВЫТАЩИ!
— Кэтрин, все будет в порядке! Замолчи! Ты не знаешь,
куда он делся?
— ВЫТАЩИ МЕНЯ! ВЫТАЩИ! ПЛЕВАТЬ МНЕ, КУДА ОН ДЕЛСЯ!
ВЫТАЩИ МЕНЯ ОТСЮДА!
— Вытащу, вытащу, успокойся! Помолчи и постарайся мне
помочь. Помолчи, я же ничего не слышу! И собаке заткни пасть!
Присев за колодцем и держа дверь на прицеле, она старалась
унять бьющееся сердце. Вдох — выдох. Ее дыхание сдувало пыль со стенки колодца.
Она теперь не могла уйти отсюда, не могла оставить Кэтрин одну, не могла
подняться наверх и вызвать помощь — она не знала, где находится Гам. Она
приблизилась к двери и укрылась за нею. Отсюда ей было видно подножие лестницы
и часть мастерской.
Что делать? Попробовать обнаружить Гама? А может, он уже
сбежал? Или вытащить Кэтрин?
Она быстро оглянулась. Чулан был пуст.
— Кэтрин! У него лестница есть?
— Не знаю. Я очнулась уже внизу. Он спускал мне ведро на
веревке.
Она еще раз огляделась. Так, вон там на потолочной балке —
ручная лебедка. Троса на барабане нет.
— Кэтрин, мне надо придумать, как тебя вытащить. Ты
двигаться можешь?
— Могу. Только не оставляй меня одну!
— Мне надо выйти отсюда, на минутку.
— Мерзавка! Не оставляй меня одну! Вот только попробуй,
моя мать тебе кишки выпустит…
— Кэтрин, заткнись! Заткнись наконец, я же ни черта не
слышу! Помолчи, только этим ты сейчас можешь себе помочь! Понимаешь или
нет? — И добавила еще громче: — Сейчас сюда остальные приедут. Так что
помолчи. Мы тебя здесь не оставим!
Должна же у него где-то быть веревка! Где? Надо посмотреть.
Одним броском через лестничную площадку в мастерскую, через
дверь, дверь — самое опасное место, оглядеть комнату, быстро, вдоль ближней
стены, потом в одну сторону, в другую — какие-то знакомые тени плавают в
призрачных ваннах. Она слишком напряжена, чтобы испугаться. Теперь быстро в тот
конец комнаты, мимо ванн, мимо раковин, мимо клеток. Бабочки. Не отвлекаться.
Коридор за мастерской ярко освещен. Сзади вдруг заработал
мотор холодильника, и она мгновенно обернулась, присев и нажав на спуск так,
что курок чуть приподнялся. Нет, ложная тревога. Она ослабила нажим на спуск.
Дальше по коридору. Подсматривать, осторожно выглядывать из-за угла ее не
учили, она выскакивала сразу, револьвер и голову вперед одновременно, но низко
присев. Коридор пуст. В самом его конце — студия, там ярко сияют все лампы.
Быстро, вперед, мимо закрытых дверей, рискнем оставить их непроверенными. Дверь
в студию, за ней комната, вся белая, отделана светлым дубом. Черт, быстрее,
быстрее, не торчи в проеме. Проверь все манекены, что это именно манекены, что
каждое отражение в зеркале — тоже манекен. И что единственное движущееся тело в
зеркалах — это ты сама.
Огромный черный шкаф, открытый и пустой. Дальняя дверь
распахнута во тьму подвала. Ни веревки, ни стремянки. За дверью тьма, ни одной
включенной лампочки. Она закрыла дверь в неосвещенную часть подвала, придвинула
стул, заклинив ручку двери его спинкой, и придвинула к нему швейную машину.
Если бы она была уверена, что его нет в этой части подвала, тогда она рискнула
бы выбраться наверх и попытаться обнаружить телефон.
