«Я должен сместить время, – подумал он. – Это возможно. Вот только как?»
Мимо них с Летеном прошла красивая пара с ребенком: смуглая, тонкая, похожая на цыганку мама, высокий голубоглазый отец. Дочка-принцесса в платье с оборками тащила, прижав к себе, большущую, в половину ее роста, мягкую игрушку – серого ежика. «Вот ежик, – подумал Алей, провожая их взглядом. – Он упал в Реку. Пусть Река несет его…»
…упав в Реку Имен, так легко проплыть по течению немного дальше.
Летен облокотился о колено. Он смотрел на Алея с прищуром.
– Рассказывай, – велел он. – Уже придумал что-то, вижу.
Алей сморгнул и нахмурился. Не ответил.
На уровне теории все выглядело элементарно. Но что, если у него не получится? Одно дело – просто выйти к Реке Имен, совсем другое – манипулировать с ее помощью временем, тем более, если ты не один. «Почему не один? – вдруг задался он вопросом. – Почему я так уверен, что со мной должен быть Летен? Это… как-то по умолчанию проставлено. Как будто я ничего не могу сделать без него. Мне что, до зарезу нужен отец-командир? Никогда за собой не замечал». Но мысли эти не вызвали в Алее эмоционального отклика; не возразили ни честолюбие, ни здравый смысл. С каждым часом все увереннее Алея вела интуиция – как нюх ведет на охоте зверя.
Ему действительно нужен был Летен. Так же, как нужно было пару часов назад поговорить с Кленом и узнать от него, в какие таинственные игры любил играть маленький Инька. «Проксидемон! – вспомнил Алей и будто проснулся. – Эн сказал, что Летен сильнее Ясеня. И он не врал». Даже Вася Полохов, админ и полубог, боялся Ясеня Обережа – а Воронова Обережь-старший одолеть не мог со всеми своими невероятными силами. Мог расщепить, искалечить, лишить Предела – но не одолеть.
Одно из звеньев цепочки взлома для Летена значилось «победа». «В каком-то смысле, – подумал Алей, – Летен – гарантия победы. В каком-то. Блик, да в прямом».
Он поднял голову.
– Летен, – сказал он, – если мы сейчас исчезнем и появимся через несколько часов, как отреагирует Корней?
– Подремлет, – ответил Воронов совершенно спокойно. – Что ему сделается. А куда ты собрался исчезать?
Алей покусал губу.
– Я собрался сжимать время, – сказал он. – Так папа точно меня не засечет.
Летен уставился на него. В пристальном взгляде его удивление мешалось с восхищением, но за ними все равно брезжила улыбка.
– Лихо, – отметил он. – Не подумал бы. Уважаю.
– Технически, – сказал Алей, – это то же самое, что перемещаться из мира в мир.
– Ну, в этой технике я не смыслю. Моя помощь нужна?
Алей медленно выдохнул и вдохнул.
– Да.
* * *
Выслушав его короткие сбивчивые объяснения, Летен неторопливо поднялся с сиденья. Упер руки в поясницу, оглядел зал ожидания. Алей настороженно следил за выражением его лица. Сейчас Воронов никак не выделялся из толпы; разве что могучий разворот его плеч мог притянуть чей-то рассеянный или слишком любопытный взгляд. В простых летних брюках, клетчатой рубашке и белой куртке-ветровке он выглядел моложе, чем обычно – на свой настоящий возраст. Простой путник, или, вернее – провожающий: багажа-то нет.
– Хорошо, – сказал Летен и поманил Алея за собой. Алей послушно зашагал к вестибюлю.
– Насколько я тебя понял, – сказал ему Летен, – выйдем мы, по времени, впритык. Это правильно. Будем действовать быстро. А сейчас погоди. Надо дела обделать.
– Какие дела?
Летен вскинул брови, не взглянув на собеседника.
– Корнея предупредить, – ответил он. – Да и неудобно без гроша в кармане.
Сердце Алея упало.
Ему отчаянно не хотелось, чтобы Летен марался о карманника. Неважно, чем занимался Воронов всю жизнь; неважно, что по его приказу происходит в родной параллели прямо сейчас. Сейчас он делает доброе дело, и его нельзя делать – так… Сказать по чести, Алею плохо придумывались логические аргументы. Слишком велика была сила нежелания. И он с горечью спросил:
– Волена за добычей пошлешь?
– Нам билет нужен или как?
Алей скривился и глухо попросил:
– Летен, не надо. Пожалуйста.
Воронов остановился в полумраке вестибюля, в полудюжине шагов от дверей.
– Положим, мы войдем в вагон как провожающие, – сказал он мягко, будто маленькому ребенку объяснял, что к чему. – А потом? Попытаются нас высадить. Поднимут шум, чего доброго. Нам это надо? Я, Алик, умею решать проблемы. Зубы заговаривать – это не мой профиль.
Алей помолчал, глядя в пол. Потом мотнул головой и через силу проговорил:
– Не надо. Я… отведу глаза.
– Кому? – иронично уточнил Летен.
– Всем. Кому надо.
Воронов засмеялся.
…Но Предел был перейден Алеем, и уже наливалось мощью, как под солнцем спелостью наливаются плоды и злаки, его Запредельное – то, что он никогда не искал нарочно, то, что он даже не осознавал как мечту, но чему никогда не суждено было разрушиться или измениться. С детства это было его вечным подспудным желанием, базой мировоззрения и мировосприятия, но если бы кто-то сказал Алею об этом словами – Алей бы, пожалуй, рассмеялся. И Поляна Облакова смутилась бы и отмахнулась, скажи ей кто-то о Запредельной, великой, вечной любви. И Летен Воронов не принял бы всерьез речей о том, что кто-то предназначен править державой. Заповедное не предназначается для слов.
Прекращать и предотвращать зло.
Таким было Запредельное Алея; и коварный проксидемон Эн не солгал, суля ему стать правой рукой Летена. Где можно предотвратить больше зла, нежели стоя за плечом главы государства?..
Отсмеявшись, Летен ласково сощурился и поглядел на Алея сверху вниз.
– Согласен, – сказал он. – Положусь на тебя.
* * *
Летен сбежал по ступенькам вниз и ушел к машине. Алей остался стоять в тени. «Папа, – думал он, – Инька».
Он начал предельный поиск и позволил себе видение. Оно не замедлило явиться. Спустилась ночь, зажглись фонари. Влага, выпаренная с земли за день, проливалась дождем, и далекие огни города таяли в ней. Ясень бодро шагал по мокрой платформе и вел за руку сына. Вот они поравнялись с маленькой очередью у двери вагона, вот Ясень протянул проводнице бумаги… Алей с усилием оторвал взгляд от насупленного Иньки и попытался определить номер вагона.
Шестой.
Этого было достаточно.
Алей прерывисто вздохнул и потер лоб, возвращаясь в действительность. Пойманное видение должно было стать опорной точкой, маячком на берегу Реки Имен, которая воплотится рекой времени. Летен не увидит ее – нет нужды осознавать себя в служебном пространстве, на то оно и служебное…
