– Алик, – ответила Весела тихо и очень спокойно, – я сначала тоже подумала то, о чем ты подумал. Я решила, что с ума схожу. Но… понимаешь, он постарел. На десять лет. Виски седые, на левой руке шрам вот тут, – она провела пальцами по костяшкам, – не было шрама раньше… Если бы я его вообразила, он бы молодой был. И потом, Лева ведь тоже его видел.
– Что он сказал? – сухо спросил Алей.
– Сказал… – мать закрыла лицо руками. – Сказал, что заберет сына и будет его сам воспитывать. И ушел.
– И все?
– Нет… не в этом дело… Мы же за ним кинулись. Лифт упустили, потому что… как-то странно… не знаю, почему, остолбенели как-то… но мы его нагнали на углу, они с Иней за руку шли, Яся рюкзак его нес… они за угол завернули и пропали. И все. Нигде нет.
– За какой угол?
– За супермаркет. Там ничего такого нет, ты же видел. Спрятаться негде. На машине тоже за миг не уедешь. Я ничего не поняла. Бегала туда-сюда, потом встала… Стою как пыльным мешком ударенная и только думаю, что ты можешь их найти, потому что искать умеешь… а потом все, – она подняла взгляд на сына. – Ты меня хватаешь и… будишь. А я не помню, как тебе звонила. Алик, что нам делать? Что же теперь делать? Где же Иня?
Алей молчал.
– Но ведь это не мог быть папа, – сказал он наконец. – Ни старый, ни молодой. Папа погиб.
– Но ведь тела так и не нашли, – просто сказала мать.
– Что?! – Алей вскинулся, потрясенный. – Мама, ты об этом не говорила!
– Тела не нашли, – подтвердила она. – Поиски прекратили. Было очень холодно… четверо суток искали. Решили, что замерз. Судебным решением признали погибшим.
«Этого не может быть, – Алей отпустил мать, ссутулился и закусил пальцы левой руки. – В любом случае этого не может быть. Даже если папа чудом выжил – почему он пропал на десять лет? Почему пришел сейчас? Почему забрал Иню как вор, не объявившись, никому не назвавшись? Разве я меньше хотел бы его увидеть? И… и еще – куда они делись теперь?..»
Ответов не было. Но было все, что нужно для старта поисковой цепочки.
– Мама, – сказал Алей, вставая. – Я сейчас буду искать Иню. По-своему. Не трогай меня и не мешай, пожалуйста.
Она посмотрела благоговейно.
– Хорошо.
Он провел ладонью по лицу, запрокинул голову, сцепил руки за спиной. Уходили вверх белые стены двадцатидвухэтажной башни, пронзенные светящимися окнами квартир. Мерцал кафель облицовки, над крышей сгущался мрак. Звезд не было. Одинокая Луна висела в небе, похожая на теннисный мячик. Алым глазком подмигивал возле нее бортовой огонек далекого самолета.
Ясень Лазурин Обережь.
Отец.
Живой.
Жизнь, изменившаяся навсегда. Поиск Предела. Выход к Старице. Хакер Улаан-тайджи, один из лучших в Листве и во всей Росе, не знающий неудач. Лесное изумрудное пламя, тихий переплеск темной воды, лодка-ялик, ждущая в заводи. Небо, затянутое облаками.
«Опять», – Алей сцепил зубы. Финальная ассоциация еще не вспыхнула в мозгу, а он уже понял, к чему идет дело. Совсем недавно он получил подобный ответ на другой вопрос.
Закольцованный мирок Старицы, отрезанный от Реки, – символ недостижимой цели и безнадежного поиска. Не удастся настроить формулу: в выдаче нет релевантного ответа…
«Нет, – упрямо сказал себе Алей. – Я не сдамся. Если нельзя начинать поиск с отца, я начну его с другой точки».
Шишов, Лев Ночин.
Шишова, Весела Искрина.
Вечер, телевизор, звонок в дверь.
И накрыло, как накрывает океанской волной и взрывной волной: Алей болезненно выгнулся, схватился за голову. Точно раскаленная спица пронзила череп – от виска до виска. Свело судорогой мышцы пресса. Началось видение, яркое и страшное, одуряющее, мучительное.
Теперь в нем был звук.
…Ясень, суровый и темный лицом, стоял в коридоре бок о бок с младшим сыном. Иней смотрел на него – преданно, с обожанием, – а он смотрел на двух взрослых, истуканами замерших перед ними.
В комнате орал нелепицы телевизор.
– Вот, значит, как, – тяжело уронил Ясень.
Алей закусил губу: он узнавал голос. Голос нельзя подделать, нельзя, точно нельзя… значит, это папа. На самом деле. Папа вернулся. Папа вернулся живой.
Папа стоял перед мамой и маминым новым мужем.
– Я тебя не виню, Веся, – сказал он. – Мертвых не ждут.
– Ясик, – беззвучно прошептала та. – Ясик…
– Мне здесь места нет, – глухо продолжал он. – Я пойду. Будь счастлива.
– Ясень! – она рванулась вперед и застыла, натолкнувшись на его взгляд. – Ясень, я люблю тебя!
– Ты чужая жена теперь, – возразил он печально, – венчанная. Прости, Веся. Прощай.
– Я твоя жена перед Богом! – выкрикнула она и все же кинулась к нему – как на нож. Схватила за руки, заглянула в холодные черные глаза, отпрянула, помертвев… Ясень не шелохнулся.
– Но сына я заберу, – сказал он. – Пошли, Инька.
Иней с готовностью ухватил рюкзак.
– Погодите-погодите! – очнулся Шишов. – Это что, похищение? Я на вас в суд подам! Вас посадят!
– Я забираю своего сына, – спокойно ответил Ясень.
– Нет, – сказал Шишов с ненавистью. – Вы уходите. Сейчас. Иней остается.
Иней вздрогнул и испуганно уставился на папу, тронул его за рукав. Ясень улыбнулся сыну.
Алей помертвел. «Как же Иньке там было плохо! – с ужасом понял он. – Я и представить не мог. Думал, просто проблемы. Он же готов куда угодно уйти, даже от мамы уйти, только бы уйти… Он и просто из дому сбежать мог бы, наверное… Господи, почему я не понял этого раньше, я бы его раньше забрал. Какой же я идиот!»
– Ну да, конечно, – насмешливо сказал Ясень. – Пошли, Инь, – и распахнул дверь.
– А ну стой! – рявкнул отчим.
Ясень выпихнул Инея за дверь, себе за спину, и встал в проеме, нехорошо улыбаясь.
Алей заскулил, как брошенный щенок. Он узнавал эту улыбку, этот оценивающий взгляд, эту расслабленную позу. Сейчас папа скрестит на груди руки… скрестил. А теперь привалится плечом к косяку. Точно, привалился. «Не на того напал», – говорит его взгляд, весь он как скрученная пружина, и такой силой от него веет, такой он отчаянный и отважный, умелый, опасный противник, что никто не рискнет соперничать с ним…
– И что? – спросил папа, задрав брови.
Высокий, толстый, усатый Шишов надвинулся на Ясеня – и отшатнулся, словно умалившись, спал с лица. Ясень сузил глаза; и в глазах Алея мир дрогнул.
Видение исказилось. Молния взрыла оштукатуренный потолок, песком осыпались стены, дунул ветер и развеял их. Звездное небо распахнулось над головами, ничего не было больше, ничего, только летящие ковыли и ледяная луна над ними да свод созвездий… Перед бедным глупым Шишовым встал узкоглазый идол, мрачный воин-степняк.
