– Геннадьич, – предостерегающе сказал Ясень, – зря ты это. Хочешь – верь мне, хочешь – не верь. Это ты сам от себя отговариваешься. В том все и зло. Как перестанешь – доедешь. Отговариваться перестанешь, а не Родину любить. Ты не обижайся, но, по-моему, ты Моря боишься. Потому и ищешь себе якорь, чтобы тысячу лет ехать и не доехать. А Море – оно светлое.
– А ты почем знаешь? – зыркнул на него дядя Сема. – Ты его видел?
– Во сне видел, – серьезно сказал Ясень.
Странно, но дядя Сема ему сразу поверил, согласился и успокоился.
У Инея глаза лезли на лоб от этого разговора. Он совсем оробел и поэтому понемножку ел, чтобы не пялиться на папу и Геннадьича и не привлекать лишнего внимания. Сначала доел бутерброд, потом выпил чай, потом стал грызть, протерев рукавом, желтое яблоко… Все это напоминало фантастический фильм. Небывальщина, красота нарисованная, сон сном. Но в живой Нефритовой Электричке стояла на столике дяди-Семина мутная водка и невкусные огурцы, да и сам волшебный поезд был абсолютно, непререкаемо настоящим – хочешь, нацарапай что-нибудь на облачной стене, хочешь, расковыряй пальцем синий бархат… Таинственная Электричка не казалась очень уж жуткой, гораздо жутче были сейчас дядя Сема и папа, а вернее, то, как по-взрослому, просто и горячо они обсуждали волшебные дела и какими невеселыми эти дела были. «В сказку попал», – подумал Иней и тяжело вздохнул.
Он понял, что дядя Сема Геннадьич происходит из другого мира. Он вспоминал, как играл в другие миры с Ленькой, и начинал запоздало бояться за себя и друга. Что, если бы они в самом деле попали в другие миры? Плохо бы им пришлось.
«Хорошо, что папа рядом, – подумал он. – Папа все может». Иней незаметно потрогал папин рукав и опустил голову.
А папа вдруг обнял его крепко-крепко и прижался носом к макушке.
* * *
– Где сходить будете? – спросил дядя Сема.
– Давай на станции, – ответил Ясень.
Иней уже устал удивляться и только спросил мысленно: «Почему же мы на станции не садились?»
Папа положил гитару в кофр и встал.
– Геннадьич, – сказал он громко, – не последний раз видимся.
– Может, что и последний.
– Нет, – улыбнулся Ясень, – я тебя еще на берегу подожду.
И дядя Сема тоже улыбнулся, снова собрал лицо в лучики морщинок:
– Ну, держись, раз слово дал… А ты, Иней, не бойся ничего. Все будет хорошо.
Иней молча кивнул.
Они с папой вышли в тамбур. За окном несся прозрачный зеленый лес. Уже не такой чудесно светлый, как там, где они шли пешком, обычный лес, но все равно красивый. Только с мусором.
Вдали показался полустанок. Нефритовая Электричка замедлила ход, остановилась, отворила двери. Они вышли и подождали, пока она проедет – помахали руками дяде Семе, высунувшемуся из окна. Потом направились к лестнице, спускавшейся с края платформы…
«Это ведь наша платформа, – настороженно примечал Иней. – Та самая. Зачем мы на нее обратно приехали? Столько ехали и обратно вернулись. Опять в палатке жить будем?» Он ничего не имел против палатки, просто странно все было. Но к папе с вопросами он не лез. Папа сутулился и вздыхал, и понятно было, что думает он о дяде Семе и всякой печали.
Прошли по лесной тропе, свернули в положенном месте, увидели просторное поле и далеко-далеко на высоком шесте фонарь фермера. Вскоре показалась и знакомая проселочная дорога, под ногами захрустели камешки обочины. Иней крутил головой, узнавал места. Вот тропинка к пруду. Вот покрашенный желтой краской дом соседа с цветниками, теплицами и резной беседкой. Вот голубой дом другого соседа, а дальше третий сосед, дом каменный с красной крышей…
А за каменным домом стояла их дача.
Целая. Целехонькая.
– Ой, – сказал Иней и остановился.
Папа потрепал его по волосам.
– Чего – ой? – поинтересовался он.
– Это же наша дача.
– Ну да. Я ж говорил – жить на даче будем.
– Она же сгорела!
– Где-то сгорела, где-то не сгорела, – Ясень рассмеялся. – Инька! Да ну что ты жмешься, валенком прикидываешься. Ты парень умный, дошел умом-то, я еще в поезде заметил. Дача – класс! Всю своими руками построил! И печь сам положил. А ты как думал? Твой папа через десять лет с того света вернулся – думаешь, у тебя обычный папа? У тебя волшебный папа! Ты чего, испугался? Инька! Щелбан за испуг!
* * *
Смерклось. Осень зажгла лампу. Желтый электрический свет казался мертвенным и словно бы душным, как туман. В белесом плафоне лежали дохлые мухи.
– Алик, – ровно повторила Осень, – приди в себя.
Алей взглянул на нее исподлобья.
Они сидели на Алеевой кухне, и перед обоими уже остыл чай. Алей нервно теребил хвост металлической змеи, обвивавшей его шею. Пальцы точно приклеились к чешуе.
Несколько минут назад ему звонила мать, спрашивала, нет ли новостей. У него не было новостей. Весела кротко ответила: «В милиции тоже говорят, что глухо. Лева говорит – надо искать частного сыщика, а я уж и не знаю…» Мама ни словом, ни вздохом не укорила его, но у Алея не было для нее новостей! Он взвинтил себя до дрожи и без посторонней помощи. Чуть ли не проклял себя, самодовольного идиота, прославленного на всю Росу лайфхакера.
Надо было работать. Действовать.
– Осень, – в который раз процедил он, – не держи меня. Я пойду. Надо найти Иньку. С ним может случиться что-то плохое.
От админа Алей с Осенью уехали вместе. Держались за руки. Ее прикосновение не было прикосновением девушки к парню – наоборот, оно остужало… Осень бы добилась успеха, заставила бы Алея в конце концов мыслить рационально, но позвонила Весела, и ее усилия пошли прахом.
Осень не сдалась. Алей надеялся, что она дорасскажет еще какие-нибудь важные вещи, выпьет чаю и поедет по своим делам. Но она заявила, что в таком состоянии его не оставит.
Теперь его девушка сидела перед ним спокойно-внимательная, будто врач или какой-то куратор, и демонстрировала свое нечеловеческое упорство.
– Успокойся, – безжалостно сказала она. – Если что-то плохое случится с тобой, Алик, Инею не поможет никто. У нас нет второго тебя в резерве.
– Хорошо, – Алей рывком поднялся, прошел к окну, вцепился пальцами в распущенные волосы, – хорошо. Что я, по-твоему, должен сейчас делать?
Этот вопрос он тоже задавал не впервые.
Он устал повторять. Ему хотелось, чтобы Осень встала и ушла, просто встала и ушла, оставила его в покое наедине с проксидемоном и интерфейсом Старицы. Драгоценное время утекало минута за минутой. Еще пара часов, и пойдут третьи сутки, как Иней не дома.
– Перед тем как начинать работу, – говорила позади Осень, терпеливая как машина, – надо изучить рабочую программу. Иначе неизбежны ошибки.
