– Хулиганье! – сказала Рябина с улыбкой. – Спасу нет. – И обернулась к Алею. – Метро скоро закроется. Летен сказал, он вас домой отвезет. Но, по-моему, лучше вам остаться здесь. Комната гостевая, белье свежее, у меня и зубная щетка нераспечатанная есть. Переночуйте. Мальчики себя тихо вести будут.
– Спасибо, – тихо сказал Алей.
– Я тогда пойду скажу Летену, чтоб он не ждал.
Рябина поднялась и вышла. Алей откинулся на подушки и поморщился: руки стали масляными, а салфетку Рябина забыла. Стоило бы подняться и сходить в ванную, но изысканный столик был для него сейчас тяжеловат, Алей рисковал обрушить на себя посуду, начав с ним возиться.
Дверь отворилась. «Ряби…» – начал Алей и осекся: в проеме стоял Воронов.
– Ты как, – спросил он дружески, без малейшей насмешки, – живой?
– Живой, – на автомате ответил Алей и встрепенулся: – Летен Истин, я вам очень…
– Знаю, – Воронов сделал жест рукой, прекращая благодарности, прикрыл дверь и сел на Рябинин стул. – Ты мне вот что скажи: куда мы в следующий раз попадем?
Алей помолчал.
– Сейчас я не знаю. Я могу узнать.
– Мы два раза промахнулись, – сказал Летен. – Надо менять тактику. До сих пор ты искал место, где они находятся. Ты можешь найти место, где мы их поймаем?
Алей уставился на него и озадаченно заморгал. Настолько простая мысль до сих пор не приходила ему в голову.
– Н-наверное, – неуверенно сказал он. – Но…
– Хотя бы так, – предположил Летен. – Людям надо спать. Особенно детям. Несколько часов они не смогут двигаться. Можешь определить время?
– Попробую.
– Попробуешь или определишь?
Алей обреченно прикрыл глаза.
– Не знаю. У меня получалось определить время… Но папа… он может уйти в любой момент.
– Каким образом?
– Завернуть за угол. Скрыться с глаз.
– Значит, облава нужна, – усмехнулся Летен. – Чтобы не мог скрыться. Расставить людей надо. Сказал бы раньше, управились бы скорей.
– Извините.
– Я сам должен был подумать. – И он добавил: – Я, признаться, ждал, что будет просто дача большого человека, с охраной. Документами запасся. Даже ордер на обыск есть. А тут не документы нужны.
Алей незаметно прикусил губу.
– Ясно, – закончил Летен, – подумаем. И ты подумай, поищи. Завтра приеду.
– Летен Истин, – неожиданно для самого себя спросил Алей, – а Рябина вам…
– Она мне Рябина, – коротко ответил Воронов, поднимаясь, но все же помедлил и сказал наконец: – За Полянку не переживай. Это дело прошлое. Бывает.
«У вас трое детей», – подумал Алей, но промолчал. Он видел будущее Воронова – в нем была Поляна Родина, любимая и неразлучная, и не было трех мальчишек-Рябининых. Учитывая же, каким это будущее представлялось… Вполне возможно, что для мальчишек так было и вправду лучше. Образование отец давал им превосходное, а в том, чтобы носить его фамилию (Алей только теперь это понял), на деле не было никакой выгоды. «А Поляна не боится», – подумалось ему, и еще подумалось, что Поляна, наверное, просто не понимает, что это значит – стать супругой Воронова.
Но он был ее Пределом. Ее великой вечной любовью. Что бы ни принесла ей эта любовь, Поляна все примет с радостью. Такой уж она рождена. «Если Воронов останется без Предела, так будет даже лучше, – решил Алей напоследок. – Безопасней».
Летен ушел, а минуту спустя в комнату заглянула Рябина. Алей попросил у нее еще чаю и выбрался из-под одеяла.
* * *
Рябина закончила мыть тарелки и присела за стол, подперла подбородок красивой рукой. Алей смущенно пригубил чай и только потом взглянул на нее. Одной лампочки, заключенной в алый абажур, маловато было для просторной кухни, оконное стекло дышало тьмой, воздух полнился сумерками. Ореховые глаза Рябины темнели, и становилось понятно, что она намного старше, чем выглядит, ей уже под сороковник.
– Алей Веселин, – спросила она, – вы давно с Летеном знакомы?
– Несколько дней.
– Он о вас беспокоится, – Рябина помолчала. – Вы с ним работаете?
Алей замялся и ответил:
– Примерно так.
– Непохожи вы на делового партнера, – сказала Рябина, – извините. Вам сколько лет?
– Двадцать.
– Зря вы в это ввязались, – просто сказала она.
Алей уставился в чашку.
– Вы правы, – сухо ответил он. – Но так получилось.
– И соскочить уже нельзя? Я знаю. Но вы подумайте, может, получится. Вам лет совсем мало. Я попрошу Летена – вдруг отпустит?
Алей неловко улыбнулся.
– Спасибо, но я…
– Сами, сами, понимаю.
– Он обещал мне помощь, – вдруг сказал Алей. Он не собирался откровенничать перед Рябиной, это выходило как-то помимо его воли. Доктор Рябина собирала анамнез, и глупым казалось что-то от нее утаивать. – Мне очень нужна помощь. И взамен я должен выполнить для него одну работу.
– А кто вы по роду деятельности?
Алей поморщился и коротко ответил:
– Хакер.
– Ясно, – сказала Рябина. В певучем голосе ее неожиданно воскресли интонации Летена. – Дело уголовное выходит?
Алей поперхнулся чаем.
– Нет! – прокашлял он. – Нет, что вы. Ничего особенного. Просто… информация.
– Информация… – медленно повторила Рябина, отводя лицо. В алых полутенях оно было чарующе прекрасным. Алей смотрел на нее, как завороженный. Слова подбирались к губам и теснились на языке, но он все не понимал, о чем ему хочется рассказать Рябине, и можно ли рассказать ей об этом.
И вдруг он увидел ее тоннель.
Это оказалось поразительно легко и просто. Не требовалось ни малейшего напряжения. Видеть тоннель было так же естественно, как видеть надетую на человеке одежду. Алей заморгал от неожиданности, зажмурился и разожмурился – все осталось ясно, как было. Рябина Метелина Чалко, невролог в профсоюзной поликлинике, тридцать девять лет, трое сыновей – старшие близнецы Огонь и Пламень, младший Уголек… Ее Вселенная была Вселенной матери. За прожитые годы так велика стала мудрость Рябины, так укрепилось ее сердце, что сама она уже незаметно становилась Якорем для тех, кто окружал ее. Алей вспомнил, что мать – первый Якорь ребенка. Всякий, кто попадал в поле силы Рябины, становился для нее дитятей – и Алей, впрямь годившийся ей в сыновья, и могучие приятели Летена, и даже сам грозный Воронов, которого она любила и боялась. Тихо и покойно делалось им у материнской юбки, под материнской рукой.
Чтобы выйти за Предел и стать настоящим Якорем, администратором, подобным Полохову или даже могущественней его, Рябине не хватало осознанности и воли к власти.
