На следующий день пришлось закрыть контору на два часа раньше. Хорошо, в пятницу клиентов обычно не так много, успел принять всех. Домой я ввалился минут за двадцать до назначенного срока, перекусил на скорую руку, заварил кофе. В четыре, когда доставщики из «Гринуолда» вот-вот должны были явиться, я выволок на веранду кресло – интересно же посмотреть, как сажать будут.
Не тут-то было. Как обычно бывает у наших фирм, кровь из носу обещавших получение заказа «в течение трех часов» (что в переводе означает – «может быть, к завтрашнему утру»), «Гринуолд» пунктуальностью не отличался. Полчаса опоздания можно списать на всякий там форс-мажор – пробки, долго искали место и всё такое, но когда голокуб за моей спиной забубнил пятичасовые новости, я не выдержал и позвонил в офис «Гринуолда».
Секретарша на этот раз была другая, но ее голос от прежней почти не отличался – такой же ласковый и слащавый. Она удивилась, что заказ до сих пор не доставлен, попросила:
– …подождите минутку, пожалуйста, я сейчас попробую выяснить…
Прошло действительно не больше минуты, а девочка уже объявилась снова:
– Алло? Вы слушаете? Извините, пожалуйста, я только что связалась с машиной, они просто задержались на другом заказе. Уже выехали, скоро будут у вас. Еще раз извините.
Как обычно. Я фальшиво поблагодарил и отключился. Знать бы заранее – можно было и с работы не уходить. Каждый раз надеешься на лучшее.
Только спустя час, когда я уже начинал медленно закипать, раскрашенный зелеными разводами фургон зашуршал подушкой по подъездной дорожке. Из кабины выпрыгнули двое работяг в салатовых спецовках с изображением раскидистой древесной кроны, направились ко мне.
– Аламо драйв, сто три? – спросил тот, что постарше. Бригадир, наверное.
– Да, – ответил я. Лениво так, с неохотой, словно и не жду их почти полдня. Пусть многого о себе не думают.
– А вы, наверное, Алек Комински?
– Я, – и с теми же интонациями добавил: – А вы из «Гринуолд индастриз»? Четырехчасовой заказ привезли? – и смотрю на часы, этак демонстративно.
Тут работяга, похоже, понял, что неплохо бы и извиниться:
– Прошу прощения, раньше не получилось, задержали на предыдущем заказе.
– М м… – с намеком на сочувствие кивнул я, – бывает. Где расписаться?
Мигом появился планшет с договором. Я пробежал текст глазами – вроде всё правильно – и подписался услужливо протянутым пером.
– Куда хотите посадить?
– А вон туда, между дорожками, где огорожено. Я по журналам сверился, самое идеальное место: и света достаточно, и расти ему ничего мешать не будет.
Работяги немного приуныли. Ну, всё верно, я знал из рассказов, что такие вот бригады неплохо срубают на чаевых, помогая малообразованным в подобных делах клиентам выбрать подходящее местечко для посадки.
Из фургона высыпала новая стайка работяг. Двое сноровисто взялись раскапывать подходящую ямку, остальные аккуратно изъяли из кузова скромного вида контейнер, оклеенный предупредительными надписями, как туристский чемодан. Бригадир немного повозился с вакуумными запорами, ящик звонко клацнул и открылся.
Надо сказать, в первые мгновения я опешил. Все-таки трехмерные изображения в каталоге и рекламные вставки по головидению не смогли в достаточной мере подготовить меня к тому, что я увидел.
Самый обычный парень, лет где-то под тридцать, немного смазливенький даже, девкам наверняка нравился. Из пальцев рук уже проклюнулись первые зеленые веточки. Кожа на груди, животе и ногах – коричневатая, задубевшая, словно костяшки пальцев у каратиста. Глаза заросли так, что от них одни щелки остались, из правого плеча тоже торчит несколько листочков. Ноги, те вообще на человеческие не похожи – просто пучок корней какой-то.
Работяги плеснули в яму пол-литра зловонной гадости, бригадир сыпанул горсть ярко-розовых гранул из серебристого пакетика, и они принялись устанавливать дендроида вертикально:
– Чуть-чуть вправо возьми…
– Еще, еще немного.
– Так?
– Во! Отлично! Засыпай, ребята.
Интересно – кто он? Или точнее – кем был?
Когда засохло последнее дерево где-то на Амазонке, народ попроще решил, что приходит конец света. Секты расплодились сотнями, «Гринпис» ринулся в последний бой за Мировой океан, где еще плавала какая-то растительность. Положение спасли высоколобые из «Генетики». Эти парни открыли способ частично совмещать человеческий и растительный набор генов. СМИ сразу же окрестили получившийся организм дендроидом. Так и прижилось.
Дико это было поначалу, конечно. Помитинговали тогда изрядно, бомб поназакладывали – жуть! А после – привыкли. Куда деваться?
Считалось, что монополией на создание дендроидов обладает наше горячо любимое государство. Стремясь вернуть паркам и садам привычный вид, власти городов высаживали дендроидов в общественных местах или продавали на заказ домовладельцам через раскрученные конторы, вроде «Гринуолда». Поначалу государство превращало в дендроидов преступников, осужденных на смертную казнь. В первое время таковых оказалось немного, посему наш самый гуманный в мире Конституционный суд моментально утвердил череду законодательных актов, ужесточив меру наказания за половину средних и тяжелых преступлений. В уголовном кодексе я не силен, что простительно, – я ведь не прокурор и не адвокат, но по головидению долго распинались про тридцать семь «дендроидных» статей, пока кто-то сверху не цыкнул на распоясавшихся репортеров.
Сначала подобные меры привели к большому притоку «кандидатов» в дендроиды – теперь высшую меру давали и за убийство любой степени, и за изнасилование, и за крупные грабежи, и даже за подделку продуктов первой необходимости… Не знаю уж, как и кого там судили, но из боссов «Пищевых добавок» пока еще никто не зазеленел. И вряд ли когда-нибудь сподобится.
Но так или иначе за последние три года кривая преступности резко пошла на убыль, и правительство не преминуло поставить себе в заслугу. На самом деле, конечно, криминал никуда не девался, просто снизилось количество зарегистрированных преступлений. Ибо теперь воры и убийцы, зная, какая судьба их ждет, без особой теплоты встречали спешащих к месту заварушки полицейских. Стражи порядка всё чаще натыкались на плотный огонь или загодя расставленные минные фугасы. Когда полицейским надоело умирать за просто так, они благоразумно решили, что своя шкура дороже абстрактных понятий о справедливости. Патрули стали «задерживаться» по пути к месту преступления, давая своим «клиентам» уйти.
После введения закона о принудительной эвтаназии еще одним источником материала стали неизлечимые больные. Дендроиды из них получались, прямо скажем, малость кривобокими, но для общественных мест – вполне сойдет. Кто там в парке будет приглядываться? Хоть что-то зелененькое шелестит ветками над головой – уже праздник.
Крепкие же красавцы-дендроиды из насильников и убийц распродавались в частное пользование.
