Выполняя данную Виоле клятву, Ян бросил курить года три назад, а вот кофе… Почему бы не выпить? Надеюсь, в Изоляторе найдется что-нибудь получше вакуумных сублиматов, пить которые можно, только зажав нос прищепкой и прикрыв глаза, чтоб не слезились.
Он прихватил с собой журнал, побрел на кухню. И ошеломленно замер на пороге. Кофеварки в нише не было.
«Может, у меня галлюцинации?» – немного испуганно подумал Ян. Он мог бы поклясться, что вот тут, прямо рядом с печкой, каких-нибудь полчаса назад, когда он завтракал, она и стояла! Ян набросился на первого попавшегося уборщика:
– Отвечай, железная крыса, куда дели кофеварку!
Попытался поддеть робота ногой, но промахнулся. Уборщик обиженно зажужжал, прошмыгнул под ножкой стола и скрылся в какой-то незаметной щели.
Ян в сердцах саданул кулаком по столу, отбил руку и затряс ею, пытаясь унять боль.
– Да что здесь, мать вашу, происходит!!
Тишина.
Обозленный, Ян методично перерыл всю кухню, вышвыривая, не церемонясь, всё из ящиков и шкафов прямо на пол. Ни кофеварки, ни даже каких-либо ее частей найти так и не удалось.
В конце концов, Ян смолол зерна в допотопной ручной кофемолке, что нашлась в бездонном кухонном шкафу. Варить же густое коричневое месиво пришлось в микроволновке. Ян немного не рассчитал время, и часть напитка расплескалась, заляпав поддон печки неряшливыми кляксами.
И вкус, в общем, соответствовал – болотная жижа с запахом горелой резины. Ян гневно вылил мерзость в раковину, расколотил чашку о край и долго потом полоскал рот и отплевывался.
Новая пропажа обнаружилась к вечеру, за полчаса до ужина. В маленьком «обеденном» закутке кабинета пропал стул. Было два, а теперь остался всего один. Ян помнил хорошо, что стульев было два, еще в первый день, осматривая Изолятор, он сосчитал их и невесело улыбнулся: зачем? Можно подумать, что когда-нибудь он будет принимать здесь гостей.
А теперь стула не было.
Безумным взглядом Ян обвел комнату. Остальные вещи в кабинете вроде бы на месте. Или нет? Журналы на столе… Похоже, всё. Стол, кресло, часы… СТОП!!
Ладные такие часы, в виде старинной башни с зубцами и контрфорсами. Красивые. Тикают. Только вот на циферблате не хватает минутной стрелки! Часовая застыла около десяти – правильно скоро ужин, – а минутной не было! Просто не было – и всё. Часы ходят, за темным стеклом корпуса мелькал туда-сюда маятник, а стрелка исчезла.
Юмор ситуации ускользал от Яна. Какая-то сволочь из федов, с ведома начальства или без – не важно – тонко измывается над ним. Ручка и ложка взаправду могли потеряться, кофеварку уволокли роботы – отремонтировать, например, или что-то еще… но стул, стрелка! Их исчезновение уж так просто не объяснить. Здесь явно поработал человек. Но не мог же он действовать беззвучно! В Изоляторе стоит такая тишина, да и места здесь не так уж и много, Ян обязательно бы услышал шум из любого, даже самого дальнего угла…
– Поганые шутки у вас, ребята!! – крикнул Ян, как и раньше в пустоту.
Есть он не стал. Выбрал в меню бутылку эрзац-виски, заглотнул разом почти полпинты и свалился без сил у самых дверей спальни. Что было потом, Ян не помнил.
День третий
Очнулся Ян с раскалывающейся головой. Бутылка валялась рядом, горлышко аккуратно заткнуто пробкой. Он с трудом, кряхтя и пошатываясь, поднялся на ноги и, держась за стены, поплелся в душевую.
В первый раз он прошел мимо и ничего не заметил, просто не обратил внимания. Руки спокойно ощупали гладкий пластик стены, и Ян двинулся дальше. Умываясь, он никак не мог отделаться от странного ощущения. Что-то было не так, очень не так… И лишь немного очухавшись и вывалившись в коридор, Ян понял в чем дело.
– Тво ю ма-ать… – ошеломленно произнес он по слогам, упал на колени и замолотил кулаками по стене. Удары отзывались глухим эхом, словно за стеной ничего не было, кроме многометровой толщи земли, не было и не могло быть.
Но еще вчера на этом самом месте располагалась дверь в кладовую. А теперь она пропала, исчезла без следа. Вместе с кладовкой. Гладкий однородный пластик покрывал всю дальнюю стену коридора и не выглядел новым: потертый, кое-где потрескавшийся от времени. Он не пах краской и клеем, не пузырился под ладонью… Казалось, что он здесь с самого первого дня.
Ян с трудом заставил себя позавтракать. То и дело оборачивался, проверял, – хоть это и было уже верхом идиотизма – не появилась ли дверь? Нет, ничего не изменилось. Глухая стена, запакованная в бежевый пластик, и нет даже никакого намека на дверь.
Дальше стало еще хуже. Стоило Яну вернуться в кабинет, как в коридоре что-то негромко звякнуло. Замирая от вцепившегося в душу страха, Ян выглянул и заорал от ужаса и обреченности:
– А а а!!!
Теперь начисто срезало душевую комнатку. И опять – на месте двери только глухая стена и ничего больше.
Наверное, с Яном случилась истерика. Следующие несколько часов кто-то милосердно вырезал из памяти. Остались только какие-то куски, обрывки. Вот он мечется по кухне, рушит на пол шкафы, переворачивает стол, вот бьется головой о стены – действительно, потом на затылке ему удалось нащупать несколько сгустков подсохшей крови и здоровенную шишку.
Он что-то орал. Ругался, крыл федов, суд и даже, наверное, «гребаного» Тамаоки…
– Ублюдки!! Скоты!! Твари!! А а а!! Что вы делаете со мной?! Отвечайте! Люди вы или нет?!
В себя он пришел не скоро. Голова болела, костяшки пальцев содраны в кровь, на щеке – свежие порезы. Ян промыл рану, нашел на полу кухни в груде мусора и обломков аптечку, от души капнул йодом. Жгучая боль окончательно вернула его к реальности.
Пытаясь себя успокоить, Ян шептал:
– Ничего, ничего… Яна Горовитца без соли не сьешь… Душ убрали?! Ничего, переживу… Вода на кухне есть, из тазика помоюсь …
Теперь уже Ян твердо решил выследить шутника. Порция пшеничного эрзаца немного привела его в себя, хотя вкус у пойла не изменился – омерзительный до судорог. В сушильном шкафу Ян отыскал заботливо вычищенный кухонный нож. Будет чем пощекотать ребра ублюдку! Против такого аргумента не попрешь, и придется этому федеральному псу выложить, как на духу, что за чертовщина здесь творится.
Ян уже представлял его: лощеного, чисто выбритого, с высокомерным выражением на лице, которое, конечно, тут же пропадет, стоит ему только почувствовать стальное жало под сердцем.
Нет уж! Поганые феды! Ян Горовитц не из тех, кого можно взять на испуг. Посмотрим еще, кто кого.
Чтобы не заснуть, Ян колол себя ножом в ладонь, а чтобы не дрожали от страха руки – то и дело прикладывался к бутылке. Слишком часто… Даже чересчур.
Проснулся он в холодном поту, словно от толчка, разлепил веки. Зря…
Лучше бы этого не видеть.
