Вот в 1914 году такого не было. Тогда в газетах печатали новости, а не неприятности со всего мира… Хотя, возможно, этих неприятностей в те времена вовсе не было?
Он вздохнул.
Если так, то совсем все плохо… А чем все кончилось? Мировой бойней… Что будет с миром, если предвоенные новости нельзя сравнить с тем, что печатают нынешние газеты? Да что было, то и будет.
Как и во все времена, вожди рвали мир на части. Пока они только пробовали силы, выбирали куски пожирнее, но рано или поздно они решатся откусить свое… Или то, что считают своим…
Надо что-то делать… Надо… Иначе будет поздно.
Он пододвинул поближе лист бумаги и, несколько секунд подумав, решительно опустил перо в чернильницу.
«Дорогой господин Сталин!..»
Германия. Берлин
Февраль 1928 года
…Всякий умный знает, что любая сложная вещь состоит из того, что ограничивает, и того, что наполняет.
Неважно, что это за вещь – кувшин пива, бригада рабочих, полицейский отряд, аэроплан или даже Генеральный Штаб. Обязательно должно быть и первое и второе.
Но даже если вместо двух условий соблюдено только одно – и это не беда. Нужно только немного подождать и, если есть что-то одно, то рано или поздно обязательно появится и другое – в кувшин нальют новое пиво, бригаду или отряд доукомплектуют до полного штата и пошлют в бой. Это – закон жизни, который выполняется неукоснительно.
Применительно к тому, что видел герр Мюллер, полицайпрезидент города Берлина, это означало надежду.
Старого Генерального Штаба у проигравшей войну Германии не было, но это вовсе не значило, что его у нее никогда не будет. Время уже начало работать на несчастную Германию, и у нее появилось Управление Сухопутных сил Рейхсвера, которое и находилось в здании прежнего Генштаба.
В стенах, что помнили победы германского оружия, оставались какие-то люди, пусть и не чета гениальным предшественникам, трясшим Европу, словно старую грушу, но все-таки как немцы, причастные к подвигам гениев.
Герр Мюллер шел старыми коридорами, кожей чувствуя, что в этих стенах уже витает дух новой Германии. Поражение еще не было забыто, но страна его уже пережила.
Перед дверью генеральского кабинета его ждал полковник Рейхсвера. Жгуты аксельбантов, погоны, пробор через центр головы, тонкие усики, запах бриолина. Адъютанта командующего герр Мюллер знал, и тот, на правах старого знакомого, подхватив под руку полицейского, повел к двери.
– Не больше двадцати минут, герр Мюллер, – шепнул он. – Очень вас прошу. У генерала масса дел на сегодня.
Полицайпрезидент не стал отвечать. Только плечами пожал. В его папке тоже не пустяки лежали.
Адъютант сообразил, что значит молчание гостя, прищелкнул каблуками, приглашающее отодвинулся и полицайпрезидент вошел в кабинет того, кто в настоящий момент олицетворял то ли силу, то ли, напротив, бессилие униженной Версальскими соглашениями страны.
Ганс фон Сект, генерал Рейхсвера, поднялся навстречу.
– Здравствуй, Густав!
Мужчины обменялись рукопожатием.
– Ты в каком качестве? Как старый друг или как полицайпрезидент?
– А вот это ты сам и решишь…
Генерал пожал плечами и показал на сервированный около окна столик. Полицайпрезидент довольно хмыкнул.
Столик полированного дуба, с инкрустацией в виде Прусского орла, спиртовка и исходящий паром кофейник, бутылка орехового ликера и пачка печенья. Это были хорошие советчики.
Пока генерал на правах хозяина разливал кофе по крохотным чашкам саксонского фарфора, а ликер по таким же крохотным рюмкам, гость достал из бювара лист бумаги и положил его перед генералом текстом вниз.
Хозяин улыбнулся, показывая, что официальная часть разговора закончилась.
– Густав, ты загадочен, как барышня. Может быть, тебя пощекотать и ты сдуешься? И чем же ты меня хочешь поразить?
– Чужим письмом.
Генерал с удовольствием развалился в мягком кресле.
– Вот как? У тебя есть время читать чужие письма? Видно, наши уголовники стали пай-мальчиками и у тебя появилось свободное время…
– Читай, Ганс, читай… И помни. Мне нужен совет…
Прочитав имя адресата, генерал остро взглянул на гостя, но тот только кивнул. Мол, все верно. Ошибок нет… Генерал не стал переспрашивать. Только брови его взлетели вверх.
Минут пять они сидели молча. Гость осторожно прихлебывал кофе и похрустывал овсяным печеньем, а хозяин снова и снова строчку за строчкой пробегал глазами.
– Фантастика какая-то, – пробормотал, наконец, фон Сект, откладывая лист в сторону. – Бред… Если б я был врач…
От кофе поднимался ароматный пар, и прежде чем ответить, герр Мюллер быстро втянул в себя запах доброго напитка. Редкий, надо признать, в нынешние времена запах… Настоящая «Арабика»!
– Даже если б ты был сам Зигмунд Фрейд, тебе вряд ли удалось определить, правда там написана или нет. Если дело касается науки или техники, то в наше время никто с уверенностью не может сказать, бред это или предвидение гения… Скажи лучше, что мне делать с этим…
Генерал вернул письмо в лапы орла.
– Почему ты выбрал в советчики меня?
– Ты видишь, кому адресовано?
– И что? – ответил вопросом на вопрос генерал.
– Все знают, что мы сотрудничаем с Россией, а ты вроде бы лично курируешь военное сотрудничество с ними.
Вместо ответа генерал долил кофе. Гость кивком поблагодарил.
– Даже я что-то такое слышал о ваших тайных проектах, о летных школах… Кроме того, я всего лишь полицейский, а ты – политик…
Генерал нахмурился.
– Ты всего лишь полицейский, а я всего лишь военный.
Гость напоказ покачал головой, словно разоблачил детскую хитрость.
– Ты теперь не только военный. Ты теперь политик – вхож и к Президенту, и к Канцлеру.
Это было не комплиментом, а самой правдой, и хотя генерал понимал это, упрямо сказал:
– Это ничего не значит.
Полицейский не стал возражать, только хмыкнул. Фон Сект вновь посмотрел на опасную бумагу.
– Я твой первый советчик? – спросил он наконец.
– Так вот впрямую – да. Мои ребята поговорили в частном порядке с несколькими учеными…
– И что?
Гость поставил пустую чашку на блюдце, промокнул уголок рта белейшей салфеткой и несколько смущенно сказал:
– Нормальные ученые считают, что это бред. А сумасшедшие…
– У нас есть сумасшедшие ученые? – Фон Сект облегченно засмеялся. – Вот это новость!
