– Отставить! – Шекагу зашипел, словно рассерженный кот. – Сопли! Душ-ша гимназическая! Это приказ.
Чачу ответил ему спокойно:
– Здесь ты можешь приказать солдатам А мне – нет.
Сказал так, будто констатировал простой и ясный факт…
Пауза.
– Ты мне нужен, Чачу. Я командир бригады, и ты мне нужен. На прорыв пойдут четыре сотни бойцов, у них пулеметы, знамя, истребительные ружья с боезапасом, полковой огнемет… А обстановка – сам видишь какая. Если меня подстрелят, они просто разбегутся. Бригада перестанет существовать. Ясно тебе? Им нужен кто-то из офицеров. Кто-то, способный отдавать приказы, если меня убьют.
И только тут Рэм почувствовал – не осознал, а именно почувствовал, как близко к нему подобралась смерть. Все эти дни он бегал, стрелял, даже убил одного федерата в стычке при переходе шоссе, таился от бомб и пуль, прижимаясь к земле, но на то, чтобы как следует испугаться, ему просто не хватало времени. Сначала – боялся. Потом ощущение страха притупилось. И вот оно опять подняло голову, вот оно опять ковырнуло кишки холодным лезвийцем. Прорыв… а там пулеметы… хаос… куда бежать? Офицеров перебьют, мясо в мундирах ляжет на дно этого болота, никто не скажет потом, кто у какой кочки подох! В темноте, ночью, командиров нет, никто не покажет, куда бежать, куда стрелять, как спасаться…
Лейтенант Чачу долго не отвечал. Потом огорченно произнес:
– Выходит, так и так – бесчестье. Останусь – брошу тебя и студентиков с винтовками. Пойду в прорыв – брошу раненых. Сволочь ты, Амо. Не дал мне помереть, как человеку.
– Идешь со мной?
– Иду. Вернее, несут меня…
– От этого бревна пять костров – все твои. Сверим часы.
Негромкое звяканье отщелкиваемых крышек. У ротмистра играет мелодия «Танец с девушкой из провинции». Приглушенная ругань.
– Массаракш, никак не могу отключить! Ровно через час поднимаешь своих. Ждешь. Сигнал к прорыву – две зеленые ракеты. Ясно?
– Так точно.
Ротмистр Шекагу встал и огляделся. Ближе всех лежал Рэм, чуть поодаль, рядом с костром, – Дэк. Офицер встряхнул одного, другого…
– Встать!
Оба со скрипом подняли кости с земли, подобрали оружие, приняли подобие стойки «смирно».
– Сонные мухи! Ветошь! Хотите по куску торта, девочки?
– Никак нет, ваше благо… – забурчали Дэк с Рэмом, но Шекагу жестом велел им заткнуться.
– Ваша задача: за полчаса соорудить носилки для лейтенанта Чачу. Видите молодые деревца у воды? Сруби́те. Или просто сломайте, если рубить нечем. Добавьте плащ-палатки. Приложите мозги. И чтобы носилки через полчаса были! Я проверю. Как только сделаете носилки, можете отдыхать. Приказ ясен?
– Так точно, ваше бла… – еще один нетерпеливый жест.
– Потом понесете лейтенанта через болото. Есть вопросы?
– Никак нет, ваше…
Ротмистр ушел, не дожидаясь полного уставного ответа.
Дэк спросил, сонно потирая глаза – Рэм, какую-то херь я пропустил… Может, ты знаешь, куда мы тащим лейтенанта?
– Отставить, капрал! – донесся до них раздраженный голос раненого. – Отставить носилки! Я отменяю приказ ротмистра Шекагу. Офицер на носилках – дерьмо свинячье. Возьмете меня под плечи, тогда на одной ноге я как-нибудь удержусь.
– Спасибо, господин лейтенант.
– В жопу спасибо. Отдыхайте оба Сегодня еще постреляем.
Дэк поманил к себе Рэма:
– Давай, брат, поближе к костру. Холодает. И портяночки сюда, к теплу, иначе сам знаешь.
А когда Рэм устроился рядом, капрал осторожно, стараясь не привлекать внимания остальных, спросил у него:
– Я тут вздремнул… Рэм, дружище, в кого нам еще пострелять придется? Что за шпиндель с шестернями? И почему – сегодня? Или я уже проспал полночь, и лейтенант про утро нам говорил?
– Нет, Дэк. Полночь еще не скоро. И до полночи мы с тобой на бережку не досидим. Придется опять лезть в болото.
Дэк огорченно покачал головой. Потом потянулся к ранцу, не торопясь открыл его и достал тряпицу с харчами. Аккуратно разложил сухарьки, один сунул в карман штанов. Вскрыл банку консервов – каша с салом. Надо же, какой запасливый! Сколько дней в «котле», а у него консервина сохранилась! Ну, силен.
Рэм, подчиняясь магии размеренных движений Дэка, также вынул остатки своего пайка Те же сухари да эрзац-сахару два куска Дэк присвистнул и, улыбаясь, предложил ему:
– Давай-ка, брат, поделимся. Тебе полбанки моей каши, а мне кусок твоего сахара С детства сладкое люблю.
Рэм обрадованно кивнул. Полбанки за кусок сахара – отличное предложение! Лучше не придумаешь.
– Дэк… Ты только скажи мне, почему ты вдруг с ужином тут затеялся? Лучше уж под утро: днем силы понадобятся.
Капрал, все так же улыбаясь – само спокойствие! – ответил ему:
– Знаешь, парень, похоже, до утра мы не доживем. Ни ты, ни я. Так зачем лишать себя такого удовольствия – пошамать напоследок? Мертвецам каша без надобности.
– А-а… зачем тогда ты один сухарь в карман сунул? – ошарашенно поинтересовался Рэм.
– Вдруг все-таки доживем? Тогда днем силы понадобятся.
Рэм не нашелся, что ответить на речи столь предусмотрительного человека Подумав, он тоже отложил сухарик. Самый маленький.
– Рэм… у тебя во фляге нормальная вода осталась? Не из болота.
– Есть, Дэк. Полпосудины.
– А у меня пара чаинок. Лей-ка сюда, в котелок, я пристрою его к огню. Страсть как чайку хочется!
За полгода до того
– …Если вы их не остановите, никто их не остановит. Федератам уже всыпали, они выдохлись, им надо чуть-чуть добавить, и они встанут. Вот только добавить им некому. За вами – бригада генерал-губернаторского ополчения. Нищие, бродяги, школьники да еще несколько благородных энтузиастов, пришедших в армию волонтерами, дабы сражаться за Его Величество и высокие идеалы Империи. Они не умеют стрелять. Они не знают воинской дисциплины. Они видели танки только на картинках. И бронемоторизованный кулак федератов пройдет через них, как нож сквозь масло…
Чачу говорил спокойно, размеренно. Он обращался к тем, кто провел на войне больше года и не лег отоспаться в сырую землю. Им много раз приказывали «стоять насмерть», «в едином порыве ворваться», «не щадя сил и самой жизни, сделать все возможное».
Теперь он требовал сделать невозможное. Не столько даже требовал, сколько просил. Объяснял.
Его слушали внимательно. Человека, который месяцами сидел рядом с тобой в окопах, брел рядом с тобой по бесконечным дорогам, ночевал рядом с тобой в одном доме, а то и просто в поле, если придется, человека, который штурмовал Гаанзайский перевал, едва не сдох под бомбами на переправе через Голубую Змею, а потом форсировал ту же самую Голубую Змею в противоположном направлении и ни разу не показал себя ни трусом, ни свиньей, ты обязательно станешь слушать внимательно, коли сам ты не свинья.
