Пожалуй, самые отчаянные сразу рванут в лес и примутся разбойничать: благо, последние две недели боезапаса выдавали – хоть жри вместо сухарей. Сначала будут грабить крестьян, потом военные конвои на дороге, а потом их убьют. Либо те же крестьяне наколют на вилы, либо та же охрана при конвоях перестреляет. Но скорее всего просто очередной ядерный удар ляжет в самый раз по тылам Крепости. Это было бы логичным ходом, а южанам в логике не откажешь… Надо уходить.
– Ничего не могу предложить, Дэк. Просто очень не хочу переть против закона… Вся наша старая жизнь закончится прямо здесь, без возврата.
Дэк положил ему руку на плечо и заговорил с большим терпением:
– Знаешь, Рэм, я честный человек. На заводе работал как надо. Все делал по службе как надо. Дисциплину крепко в меня вколотили, когда я в школе младших командиров обучение проходил. Ясно тебе? Я никогда против закона не шел. И теперь не иду. Просто закон перестал защищать простых ребят вроде тебя и меня от сволочи, которая нас морит смертным мором И настало время самим о себе позаботиться. А закон пускай постоит в сторонке, раз ему так скучно заботиться о нас.
Его собеседник склонил голову. Рэм не видел, как еще можно сохранить жизнь, если только не сбиться в кучу, если не добыть себе пропитание, послав устав подальше, и если не уйти в тыл как можно скорее. Здесь оставаться нельзя. В любом случае.
– Ладно, Дэк. Ладно… – поддался он на уговоры капрала.
За два дня до того
Сначала они хоронились от патрулей и заслонов, выставленных тут и там против дезертиров.
Потом начали на них нападать. Под командой Дэка Потту оказалось слишком много людей, чтобы прятаться. Каждый день к ним добавлялись новые и новые толпы солдат, бегущих с фронта.
Позднее те, кого высылали против их отряда, стали к нему присоединяться.
А неподалеку от столицы в то, что было когда-то 202-м истребительным, влилась маршевая команда новобранцев. Численностью она превосходила настоящий штатный батальон.
Вечером того же дня Дэк объявил о трех решениях, принятых солдатским советом Во-первых, сборище дезертиров перестало быть безымянной толпой, оно теперь Повстанческая армия справедливости. Во-вторых, цель армии – сохранить жизнь каждого бойца, пока он не доберется до дома или не найдет иного надежного пристанища В-третьих, он, Дэк, становится главнокомандующим, Рэм и стрелок из бывшей роты поддержки – его помощниками, Толстый – начальником штаба, а Фильш – комиссаром Стрелку поручили распределять харч, избегая стрельбы и поножовщины. Рэму Дэк велел переписать всех повстанцев, желающих официально вступить в армию.
Тот переписал… и сам не поверил в полученный результат.
Под командой капрала Потту, бывшего токаря на казенном кораблестроительном заводе, собрались тысяча триста двенадцать человек…
Сразу после того
– …Иди с нами, Рэм, дружище, – сказал Дэк. – Какого хрена! На севере есть один форт, где за главного мой брат Рад. Он офицер, целый прим-майор. И он там никому не подчиняется. Никому, понимаешь?
Рэм помотал головой. В голове бултыхалась боль. Меньше надо жрать самогон, отобранный у крестьян. Хлеборобы, наверное, совсем свихнулись и гонят пойло из свиного дерьма. Не иначе.
– Если не понимаешь, Рэм, я объясню: он больше не выполняет ничьи приказы, хоть самого главнокомандующего! – Дэк растолковывал ему, как папаша бестолковому, но любимому сынку. – Там все за него горой. Никто не выдаст. Там они – один кулак. Пока тут неразбериха, они освободят целую область от старой власти и заживут сами по себе. Теперь понимаешь, братишка?
– Они что там, решили создать собственное независимое государство?
– Точно.
– Их раздавят, Дэк.
– Некому. Сейчас все начнут создавать независимые государства. Все кому ни попадя, Рэм. Каждая кочка на болоте станет независимым государством Каждая кошка в подворотне сделается королевой собственных котят. Давить их сейчас некому, а когда опомнятся, еще посмотрим, у кого какие козыри будут на руках.
– Я… я… спасибо, Дэк. Но ты знаешь, какой масти я человек. Я живу в столице, учусь в Университете и люблю девушку, у которой там собственный роскошный дом. Как я пойду за тобой, Дэк?
– Да я знаю, Рэм, каждый к своей масти тянется. Только вот что я тебе скажу, братишка, а ты меня послушай… Первое дело: никакой масти у тебя сейчас нет. Где ты там учился до войны? Нынче ты никакой не студент. Ты дезертир. Стало быть, тебе повезло – ты жив! Но везуха твоя странная – ты всем чужой, и любая тварь без разговоров поставит тебя к стенке, а потом ей, твари, ничего за это не будет. Какая твоя масть? Масть твоя сгорела. Ты дезертир и оборванец, ты никто, ты пыль под сапогом, ты хуже пыли. Понимаешь меня?
Рэм терпеливо кивнул. Боль в голове взболтнулась смерчиком.
– Теперь второе дело, – Дэк говорил так, словно наводил в доме уборку, по-хозяйски собирая заблудившиеся вещи и раскладывая их по родным местам. – Рэм, ты же умный. Ты же видишь, к чему все идет. Порядок рухнул, грядет дикое месиво, и каждому лучше бы найти своих, а потом прибиться к ним…
– Для чего – лучше?
– Для сохранения жизни, дружище. Не перебивай, помолчи-ка Тот, кто захочет прожить в одиночку, сам по себе, сдохнет первым. Вот я и говорю: у тебя, братишка, есть свои. Единственные свои, которые тебя никому не выдадут и станут грызться за тебя зубами. С ними не пропадешь, не сдохнешь попусту. Это мы, Рэм Ты для нас свой, а мы для тебя свои, верно я говорю?
– В общем, да, Дэк.
– В общем или верно?
– Не докапывайся. Вернее не бывает.
– Ну, то-то. Ты смелый парень, ты не дурак, Рэм, ты ценный член нашего семейства. И я испытываю большое желание разбить тебе рожу, связать и никуда не отпускать. Потом, может, сообразишь, до чего ты мне обязан, пусть и рожа пострадала… Только я знаю ребят вроде тебя. Если тебя силой принудить, ты оволчеешь. Ты должен сам допетрить… Поэтому запомни, Рэм, запомни, рядовой, накрепко запомни: твой дом теперь здесь. Среди нас. Где мы – там и твой дом. И если там, в твоей развратной столице, тебе прижмут хвост, приходи к нам. В Северный форт Черогу. Че-ро-гу. Мы примем тебя. Девушку свою приводи, ее тоже примем. Понял, ты?
– Понял, Дэк.
– Уходишь?
– Ухожу, Дэк. Прими «Дурехи», она мне больше ни к чему, а в твоем хозяйстве еще, может, пригодится.
– Уверен?
– Уверен, Дэк.
– На, возьми курева на дорожку… И чаю.
…В доме, где он жил, ничего не изменилось. Все тот же квартирный хозяин Ноле Ренаду. Все та же опрятная бедность. Все тот же робкий кот.
Кот поставил передние лапы на верхнюю ступеньку лестницы, ведущей на первый этаж, когда его хозяин разговаривал с Рэмом Кот посмотрел на старого знакомца капризно и раздраженно, дернул хвостом и убрался на второй этаж. Рэм кота не интересовал. Господина Ренаду – тоже, он уже взял другого квартиранта.
