Кафешка, в которую он меня привел, оказалась на редкость приличным заведением. Во-первых, она оказалась совершенно пустой. Во-вторых, за стойкой оказалась всего одна девочка, а не две, как обычно, поэтому ей не с кем было болтать и ничего не оставалось, как сразу же обратить внимание на нас. Мы устроились за столом в самом дальнем, полутемном углу.
Пока девочка возилась с тарелками, Роман вздохнул и сказал:
– Честно говоря, я бы выпил шампанского. Такой случай, сбылось невозможное. А мне, мало того, что нельзя отметить это великое событие, даже обрадоваться как следует не получается. На самом деле, вообще никак. Я прислушиваюсь к своим ощущениям и вижу, что ничего и не изменилось. Какой я был, такой и остался.
– А вы что, Рома, думали, что сразу же превратитесь в прекрасного принца? – я не хотела язвить, так уж нечаянно вырвалось.
– Выходит, думал, – усмехнулся он. – Оля, давайте, я закажу шампанского, хоть вы выпьете за меня. Я, конечно, ощущаю себя полным идиотом, но ведь я действительно столько времени мечтал о том, как избавлюсь от проклятого дефекта, и тогда все станет хорошо, просто замечательно.
– Уговорили, – не очень мне нравится пить одной, но и обижать несчастного человека не хотелось. – Я с радостью выпью за вас, тем более что мою жизнь ваше нежданное излечение заметно облегчает. За изменения к лучшему!
– Ну, хоть кому-то я доставил удовольствие, – рассмеялся он. – Между прочим, вы так и не признались, в чем заключается ваше желание.
Шампанское оказалось почти приличным, впрочем, в такой дыре лучшего трудно было ожидать. Я выпила все до дна, с хрустом отгрызла кусок яблока, которое Роман протянул мне в качестве закуски, и, не переставая жевать, не очень внятно заметила:
– Я и сама не знаю…
– Как это? – удивился Роман. – У вас нет заветного желания?
– Есть-то, оно есть, – вздохнула я, проглотив, наконец, чертов кусок. – Только сформулировать никак не могу. В первом приближении оно звучит так – я хочу быть счастливой.
– Вон куда вы замахнулись, – он улыбнулся. – И в чем, по-вашему, должно заключаться ваше счастье?
– Вот этого-то я и не знаю, – я повертела головой в поисках девочки, чтоб узнать, можно ли у них курить.
Оказалось, что можно, мне принесли пепельницу, я закурила. В общем, признаваться было неловко, не настолько мы с ним знакомы, чтобы так сразу все и выложить. И вообще, он мне нравился, причем с каждой последующей минутой нашего знакомства все больше и больше. Вот только понять, как он ко мне относится, не получалось, и мне это мешало. Так что неудивительно, что я была в замешательстве.
Роман снова наполнил мой бокал, я вздохнула. Не хватало только надраться, в таких расхристанных чувствах это запросто. Я подперла свою замученную голову ладонью и, попрочнее устроив локоть на столе, воззрилась на Романа. Он вопросительно наклонил голову, глядя на меня изучающим взглядом.
– Как вы думаете, Оля, мужчина может сделать женщину счастливой?
– И счастливой, и несчастной, – фыркнула я. – С равным успехом.
– Что же может сделать счастливой вас? Как я понял, вы сильная женщина, поэтому вам не нравятся слабые мужчины.
– Не слабые, это совершенно не обязательно. Мужчины, которые позволяют себя задавить или давят в порядке компенсации собственной слабости окружающих. С одной женщиной он вполне может оказаться воплощением силы, с другой нет, да и не в этом дело. Спины должны быть на одном уровне, понимаете? Не спереди, не сзади, а рядом. Только такого не бывает.
– Почему вы так думаете? – Роман прищурил глаза.
– Я начинаю думать, что у каждого человека есть своя, только ему принадлежащая половина противоположного пола. И только она способна заполнить собой трещину в мироздании, проходящую через каждого человека. Только она способна дополнить разодранную половину до целого. Но только представьте себе, Рома, – меня вдруг охватила такая скорбь, что я еле сдержала подлую слезу, уже собравшуюся выскочить из уголка глаза, – представьте себе, какова вероятность встречи этих двух, подходящих только друг другу и больше никому половин одного целого?
– Оля, да вы плачете, – Роман протянул руку и вытер тыльной стороной ладони слезу, которая все-таки ухитрилась вырваться на свободу.
Я рассердилась. Проклятое шампанское, если бы не оно, черта с два кто-то увидел бы мои слезы!
– Вам не кажется, что вы состряпали свою теорию, – он укоризненно покачал головой, – чтобы больше не нарываться на неприятности в семейной жизни? Как закономерный результат разочарования, как приспособление к одиночеству? Наконец, как оправдание собственному бездействию? Нет, и не надо, вероятность слишком мала…
– Какая вам разница? – сердито спросила я. – Лучше скажите, почему вы один-одинешенек? Неужели заикание настолько вам мешало? Не верю я, не так уж сильно вы и заикались!
– И правильно не верите, – на его непроницаемо-таинственной морде появилось ехидное выражение. – Хотите, открою вам страшную тайну своего одиночества? Всю жизнь я искал свою половину! Помните, я говорил, что боюсь только одной вещи на свете? Так вот, я боюсь не успеть ее найти!
Моя бедная голова пошла кругом и от шампанского, и от совершенного абсурда ситуации. Что со мной происходит? Неужели я снова готова очередной раз вляпаться, польстившись на искренние обещания гормонов? И все бы ничего, черт с ними, с гормонами!
Что делать потом, когда станет ясно, что под очередным восхитительным червяком скрывался обыкновенный крючок? Как пережить следующую обиду на эту подлую жизнь, которая только манит, но никогда не выполняет своих обязательств? Или жизнь устроена именно так, и большего от нее требовать нельзя? Еще обиднее! Сейчас зареву, сообщил организм, загибаясь от жалости к себе. Фиг тебе, черта с два я тебе дам зареветь!
Я в упор посмотрела на Романа. Он с тем же упрямым выражением смотрел в мои глаза. Так! Мы оба на крючке у судьбы? Нас в очередной раз поймали, горестно рассудили остатки пьяненького сознания, нас обоих поймали!
– Вам нехорошо, Оля? – Роман заботливо помог мне подняться. – Что-то выражение вашего лица мне не нравится.
Выражение ему, видите ли, не нравится. А кто меня довел до такого выражения? Сама и довела, подловато хихикнул организм, не фиг было шампанским наливаться в компании малоизвестного мужика. Ладно, подвела я итоги, мы еще посмотрим, кто кого.
Легкий морозец на улице шибанул в нос свежестью приближающейся зимы. Роман помог мне сесть в машину. Кобель живо прореагировал на наше появление. Он подпрыгнул, весело обращаясь к Роману:
– Ну, наконец-то, я уж заждался. Скоро кормить будешь? Да и в кусты неплохо бы сбегать. Фу, опять алкоголем воняет. Ну, зачем вы, ребята, это же такая гадость! А ты вообще за рулем!
– Уймись, – Романа перекосило. – Не пил я, чтоб тебя разодрало! И теперь мне всю жизнь придется выслушивать занудные сентенции этого морализатора? Кошмар! Сейчас отъедем подальше, побегаешь по кустикам. Кто бы меня учил жить?
