У этой дергающейся тумбочки были четыре ноги, судорожно болтавшиеся в воздухе. Я пригляделась повнимательней. Суставы этой твари были устроены весьма своеобразно, ноги могли сгибаться в любом направлении. Черт возьми, от таких коленок я и сама бы не отказалась! Кроме ног, прикрепленных, как все ноги, внизу яйцеобразного туловища, имелись другие конечности, видимо руки, тоже четыре. Они прикреплялись примерно посередине туловища. Примерно посередине между талией и шеей, если бы они у него были. Над руками четыре радужных глаза, на все четыре стороны света, очень удобно. Кожа (или шкура?) существа состояла из множества белоснежных, сверкающих всеми цветами радуги, чешуек. Красиво, черт меня дери!
Три руки сверкающей тумбочки, отчаянно размахивающей ногами, вцепились в руку Расмуса, пытаясь отодрать ее от четвертой, за которую он ее и поймал. Сияющие чешуйки поплыли, закружились у меня в голове, как стекляшки калейдоскопа, со все возрастающей скоростью…
– Холли, – прикрикнул на меня Расмус, сердито нахмурив брови. – Следи за головой.
Тоже мне, проблема! С этим я могу не только во сне, а и наяву справиться. Я решительно отодвинула калейдоскопическое вращение в угол сознания, как мысли о том, что надо купить в магазине. Вроде и думаешь о том, чего не хватает в холодильнике, но в сознании места оно не занимает, крутится себе в темном углу, в режиме автопилота, не мешая остальному. Что дальше?
Дальше не заставило себя ждать. Из-за домов, окружающих тихую площадь, на нас вывалилась белоснежная толпа. Расмус без предупреждения начал увеличиваться в размерах и не остановился, пока не стал ростом раза в два выше самого себя. Я с интересом задрала глаза. Его нога переходила в, гм, туловище, как раз над моей головой. Он небрежно махнул ногой из стороны в сторону, и первая волна нападающих откатилась в сторону. Поднявшись на ноги, эти ребятки вовсе не стали повторять попытку, а спокойно уселись в стороне, чтобы не мешать остальным.
Вторая волна откатилась в другую сторону, тем же манером превратившись в зрителей. После шестой волны первая, видимо, отдохнув и набравшись сил, направилась к Расмусу. Интересно, на сколько времени у него хватит сил ногой-то махать? Мне стало скучно, я занялась производством раскопок в собственном черепе, в надежде разыскать среди мысленного хлама искрящуюся свежестью идею, как избавиться от этих ребят единым махом. Хотелось бы мне знать, чего им здесь не хватает, вдали от родного дома? Может, я не там копаюсь? Вдруг ответ найдется в их головах? Чем черт не шутит, вдруг получится?
Я стала уменьшаться, стараясь стать как можно более незаметной. Когда превратилась в сущую Дюймовочку, взлетела, покрутилась, как муха, над их искрящимися черепушками. Выбрав наиболее достойную, приземлилась на самую ее макушку. Кожа подо мной нервно дернулась. Ага, надо стать еще меньше. Уменьшившись до того, что чешуйки стали напоминать мне нечто среднее между кроватью и опущенным креслом самолета, я с удовольствием плюхнулась на одну из них, вытянула ноги, успевшие когда-то устать. Как хорошо-то… Калейдоскоп вывернулся с края сознания, устроился прямо в центре, сладкая разноцветная карусель закружила меня. Сейчас ведь усну… Я сладко зевнула. Спать во сне… спать и видеть сны… я так хотела посмотреть, что из этого выйдет… вот и случай подвернулся…а-а-а-ах…
* * *
Открыла глаза и ничего не поняла. По-моему, ложилась я спать совсем не туда, где проснулась. Сердце сдавлено гадкими ощущениями. Мне снился кошмар? Или что-то очень странное, хоть и хорошее? Сомнительно что-то, серый свет из залитого дождем иллюминатора не внушал оптимизма. Движок исправно сотрясал воздух, вода стучалась в борт, судно плавно моталось на волнах. Не шторм, но болтает чувствительно. Я пошевелила языком – болит. Так это не сон?
Все равно не могу вспомнить, откуда взялся страх в душе. Снилось или нет, что Роман?… О, черт возьми, ветер! Нет, этого не может быть, не бывает такого! Голова моя, головушка, совсем ты перекосилась…
Пойти, что ли, Романа допросить? Да, представляю себе… Рома, вы мне, случайно, не снились сегодня ночью? Хорошенькие дела. Но сплю-то я на его койке… Почему?
Может, я вчера с мужиками водки перебрала? И не смогла забраться наверх? Тоже версия, хоть и малоприятная. Впрочем, не хуже предыдущей, еще неизвестно, что противнее… Или я перебрала, поэтому смогла себе позволить поцеловаться немного? А остальное было всего лишь страшным сном? Но нет, похмельем в организме и не пахнет. Что-то я совсем запуталась. Надо вставать, деваться некуда.
Я содрала с себя одеяло, не прерывая тягостных раздумий, натянула башмак. Завязывая шнурки, отчетливо вспомнила рифовый узел на тросе лодки, освещенный лунным светом. Черт, получается, что не сон! Ветер – голый прозрачный мужик? Хорошенькие дела… Мучительно сморщившись, я потянулась за вторым башмаком. Дверь открылась, на трапе появились ноги Романа. На втором шаге он встал передо мной во весь рост.
– Вы уже встали, Оля? А я иду вас будить. Скоро шлюз, хотите посмотреть? Все мужики волнуются за вас. Только погода не очень располагает, дождь…
– А ветер? – сумрачно спросила я.
– Нет, ветра нет, – невозмутимо ответил он. – Почти нет.
– А болтанка?
– Накат, – он оставался совершенно спокойным. По-моему, ночью мы были на ты? Или тоже приснилось?
Черт, сколько можно! Я сердито буркнула:
– Почему я спала на вашей койке? Роман сел рядом, сочувственно улыбнулся:
– Вам приснился плохой сон, Оля.
– Зачем вы врете, Рома? Ни за что не поверю, что я, как маленькая девочка, приперлась к вам в постель за утешением.
– А жаль, – мечтательно вздохнул он. – Это было бы здорово!
– Так мы перешли на ты или нет?
– На ты мы целовались, – он взял мое лицо своими лапами, повернул к себе и поцеловал в лоб. – Будем прятаться от окружающих и вести себя достойно, пока не расколют? Или сразу плюнем на все приличия?
– Не знаю, сама еще не могу привыкнуть к переменам в наших отношениях.
– Какие перемены? – усмехнулся он. – Все было ясно с самого начала, судьба ничего не делает зря. Не прячь голову в песок, дорогая.
Он обнял меня, прижал к себе, я почувствовала, что его трясет, да что там, меня тоже отчаянно колотило. Голова поплыла, и черт с ней, пусть уплывает, куда хочет, на кой она мне здесь и сейчас? Шаги над головой отбросили нас друг от друга.
Роман засмеялся:
– Значит, будем соблюдать приличия?
Я кивнула. Плевать мне, вроде бы, на приличия, но все равно что-то внутри мешает быть самой собой. Кажется, вполне взрослая тетка, а что-то от маленькой девочки крепко сидит внутри. Ладно, поживем – увидим, что получится.
– Пока будем. Что там с чайником?
– Специально для тебя подогрел, – заговорщицким шепотом сообщил Роман, поднимаясь. – Пошли скорее, пока все не выдули.
Сдернув с вешалки куртку, он заботливо набросил ее мне на плечи, и я чуть не разревелась. Черт, только этого мне еще не хватало, так расчувствовалась. Привыкла быть сама по себе во всем, но оказывается, так не хватало элементарной, примитивной заботы. А чего, собственно, теперь-то реветь? Я гордо шмыгнула носом и отправилась навстречу изменившимся обстоятельствам. Что бы ни утверждал Роман, для меня наступили перемены.
