Я понимал, что у меня в лучшем случае один шанс из тысячи.
Но, может быть, кто-то из наших, воспользовавшись коротким замешательством в
рядах противника, сумеет убежать…
И тут снова раздался рокот вертолета.
Из-за самых верхушек деревьев вынырнул, описал полукруг и
быстро пошел на посадку Ми-2 — белый, с оранжево-синей полосой вдоль фюзеляжа.
Он сел буквально в тридцати метрах от нас, и вот из него-то выскочили ребята в
правильной эмэркомовской форме с медицинскими сумками через плечо и первым
делом выволокли сложенные носилки.
— Следите за щитом, — бросил Шарапов своим и пошел
навстречу спасателям. Боюсь, что те, как и мы поначалу, просто не видели
оружия…
— Ни слова, ясно? — сказал один из шараповских;
голос у него был резкий, лающий.
Все трое держали нас на прицеле, и я мучительно силился понять,
как это выглядит со стороны — может быть, дружеской беседой?
Маринка между тем снова очнулась и села. Чернота с ее лица и
рук вдруг начала сходить — будто краска стремительно испарялась.
— Щит… — тихо сказала она.
— Здесь, — ответил я.
— Ага… — Она протянула руку и взялась за край. Тут
же вздрогнула и закусила губу, будто ее не сильно, но чувствительно ударило
током. Но руку не убрала.
Шарапов и настоящие спасатели остановились друг против
друга.
— Лейтенант Ларин, инструктор Центра стажировки, —
отрекомендовался командир спасателей. — Что тут у вас случилось?
— Антон Шарапов, Министерство недропользования, отдел
аналитики и разведки. Пролетали мимо, увидели сигнал. Но, похоже, уже все в
порядке, ложная тревога. Просто перепугалась девушка.
— Ну давайте посмотрим.
— Да говорю вам, все в порядке.
— Вызов был, я обязан…
Нет, у меня не было и одного из тысячи. Вообще не было
шансов. Я бы умер в том самом просчитанном прыжке еще на лету. Шарапов выхватил
пистолет мгновенно и мгновенно же выстрелил — сначала в командира, потом того,
который нес медицинскую сумку. Третий спасатель попятился, прикрываясь
сложенными носилками…
Все заняло две секунды, вряд ли больше. Ребята и упали-то
почти одновременно.
Но, видя это, пилот Ми-2 дал по газам и пошел на взлет.
Вертолет не может взлететь мгновенно, даже самый легкий. Ему
нужно время на раскрутку самих турбин и на раскрутку ротора. Так вот, ротор
крутился все быстрее, а Шарапов шел к вертолету и стрелял на ходу. У него
кончились патроны, он не останавливаясь сменил магазин и продолжал стрелять. И
все равно вертолет поднялся в воздух, тут же наклонился вперед и едва не
изрубил Шарапова лопастями — тот успел распластаться по земле. Вертолет свечкой
взмыл вверх и завис над нами, медленно поворачиваясь на месте…
И тут я понял, что он сейчас упадет. Сюда, прямо на нас.
Видимо, пилот был или убит, или ранен.
Кажется, одновременно со мной это понял Сергей Рудольфович.
— Бегом! — сорвавшимся голосом закричал он. —
Бегом, бегом!!!
А сам — бросился на ближайшего автоматчика и прижал его к
земле. Тот от изумления только отбрыкивался.
Я подхватил Маринку одной рукой и Патрика — другой, Маринка
поволокла за собой щит — и мы, почти стелясь над землей, метнулись куда-то к
опушке леса, в заросли иван-чая. Над нами ревело раненое железо…
За спиной отрывисто рявкнули короткие очереди, потом кто-то
из стрелков сорвался на длинную. Свиста пуль не было слышно, и я понял, что они
стреляют по вертолету. А потом все-таки свистнуло над головами…
Я толкнул девчонок в спину и упал сам. Приподнялся,
обернулся. Один из стрелков, без берета, стоял на колене и целился правее нас —
в Артура и Вику. Но падающий вертолет коснулся земли как раз за его спиной,
взметнулась земля, что-то стремительно метнулось по воздуху… стрелка разорвало
в клочья, а я еле успел снова вдавиться в землю — над нами с ревом пронеслось
тяжелое и крутящееся…
Фюзеляж, лишившийся ротора, вломился в лес, и что-то снова
лопнуло внутри машины, лопнуло, как множество перетянутых струн, и вдруг
показалось пламя.
— Бегом! — скомандовал я, поднимая Патрика и
Маринку, Маринка не желала отпускать щит, но и не могла подхватить, я схватил
его, забросил за плечо — и тут две пули одна за одной врезались в щит, в его
бронзовую окантовку. Это Шарапов выцеливал меня издалека. А потом я увидел, как
шад землей мертво подлетел Сергей Рудольфович — и тут же раздалась короткая
очередь…
Щит свалился — лопнул ремень. Маринка попыталась сгурести
его в охапку, но я схватил ее за руку и поволок подальше, Патрик бежала чуть
впереди, краем глаза я видел Артура и Вику, Джора и Валю и не видел Хайяма и
Аську, и тот парень с рацией — он тоже куда-то пропал…
Илья. Его звали Илья. И какая-то очень обычная фамилия…
вспомню. Раз уж вспомнил имя.
Снова ударили выстрелы, и на нас посыпались ветки и щепа. И
тут что-то рвануло в упавшем вертолете. Взрыв был глухой, но пламя и, главное,
дым спасли нас — закрыли видимость. Несколько очередей вслепую…
За нами не погнались. По лесу мы ломились как лоси, как
кабаны, оставляя просеки, — но погони не было.
Потом, когда дыхание пресеклось, когда меня прожгло от горла
до желудка, когда я уже еле переставлял ноги, но все еще подгонял девчонок, на
нас вывалился Джор, а несколькими минутами спустя — Хайям. А потом мы сами чуть
не наступили на Артура и Вику, которые крест-накрест валялись за поросшим мохом
валуном.
И Илья… Он был с Хайямом. Кажется.
Кашин. Илья Кашин. Да.
И вот, сбившись в стадо, мы стали ломиться дальше, без
карты, компаса, каких-то ориентиров… бегом, полубегом, шагом… потому что ног
уже не было, а какие-то болезненные бескостные и бессильные отростки. И мы
ползли по лесу, оставляя влажный след…
— А Рудольфыч? — вдруг спросила Валя.
— Ты что, не догоняешь?! — взвилась Вика. —
Или на самом деле дура? Нет его больше, нет, и все!
— Только орать не надо, — очень ровным голосом
сказал Джор.
— Кто орет? Ты посмотри! Кто орет?! Что вообще
происходит? Кто это был? Нас чуть не убили! А все из-за нее! — Вика ткнула
пальцем в Маринку. — Черт тебя понес в это подземелье! Все из-за тебя!
— Вика, замолчи, — сказал Артур.
— С чего вдруг — замолчи?! Все нормально было, пока
эта… пока…
— Если ты не заткнешься… — Маринка шагнула вперед.
Я поймал ее за локоть, легонько придержал. Она дернулась, но
тут же расслабилась.
— Я не специально туда полезла, — сказала
она. — Если помните, я сбежала от вас. От того, что вы делали, и от того,
что наговорили. Костя, а…
