Сейда оттуда видно не было… как, впрочем, и многоэтажных
«этажерок» по сторонам — но что в этом удивительного?
Сейчас около сейда воздвигнут был деревянный помост от
которого к утесу вела деревянная же лестница без перил Перед сейдом стоял
Волков в спадающем с плеч маньяке из волчьих шкур; поза у него была такая,
будто он пытается приподнять небосвод — неудобный и очень тяжелый.
Крыша над ним медленно раздвигалась в стороны, и огромное
вогнутое зеркало ловило свет луны и отбрасывало его на сейд, на Волкова и на
лежащий на помосте щит…
А выбирались мы из двери, выходящей в пустой угол этого
куба, слева от «утеса». Тут, видимо, тоже что-то хотели поставить, но не
успели, поэтому просто валялся строительный мусор.
— …верис-тонкре-талоссаан!
Слова отгремели, и настало молчание. Хотя нет, не совсем
молчание: легкий шорох, все нарастающий и нарастающий — как будто волна
откатывается и откатывается по гальке, чтобы сейчас вернуться, но нет —
продолжает откатываться… откатываться… откатываться невыносимо долго…
Вернулась.
Мир дрогнул. Что-то посыпалось сверху, молотя по
переплетенной арматуре. Низкий рык пришел снизу, буквально подбросив нас всех.
Я видел, как из щита ударил в зеркало багровый ветвящийся луч света, или сноп
огня, или такая темная молния, и зеркало распалось на куски, которые засверкали
в воздухе, сгорая, как искры фейерверка.
Какое-то время Волков стоял в растерянности. Точнее сказать,
он стоял так же, как стоял, но я ощущал его растерянность. Ведьмы все-таки
сделали то, чего он не просчитал.
А потом он наконец ощутил меня.
Часовых на вышках, озабоченных пока что лишь фактом
отключения сигнализации, но еще не успевших понять, что к тому есть не только
технические причины, лучницы Марины сняли стрелами — обязательно но две в
каждого, волки живучи. Дорога к «железному дому» была открыта, но Марина из
осторожности послала вперед только двух разведчиц на край здания. Но за миг до
того, как они коснулись крыши, мощнейший удар потряс основание мира, и огромное
зеркало, собиравшее в единый пучок всю силу Всесхож- дения и посылающее ее
вниз, на сейд и на все, что около него, вдруг вспучилось, вспыхнуло целиком и
рассыпалось облаком тускнеющего пепла…
— Обломайся, гад! — скрипнула зубами Маринка и
обернулась к своим: — Вперед, девочки!
План Шарпа был прост: запереть охранников в вагончике и тем
самым вывести их из игры надолго и бескровно. Потом он найдет способ выпустить
их обратно в тайгу…
Однако получилось совсем плохо. Что-то долбануло внутри
«дворца» (так Шарп про себя называл бетонную коробку с проклятым метеоритом в
середине) — долбануло не по-людски, но и он со своими мизерными
способностями к магии и прочим штучкам почувствовал удар и жар, а волков его
просто вздернуло мгновенно, это для них был какой- то супердопинг или боевой
амфетамин (кто пользовался, тот знает) — и для ведьм, похоже, это тоже
оказалось каким- то толчком, потому что рванули они до того, как он подал
второй сигнал, что путь свободен…
И путь оказался не свободен.
Двое с пулеметом бежали впереди, еще двое волокли ящики с
лентами — по четыре коробки, то есть по тысяче патронов в каждом, — и двое
последних просто тащились налегке, это были новенькие и еще тупые. Но как
пулеметчики мгновенно развернули огневую точку! Как второй номер встал под
сошки, а первый каким-то одним непрерывным движением передернул, прицелился,
взял упреждение… Гордость можно было испытывать за таких бойцов, и Шарп
какие-то доли секунды испытывал гордость, пока рука его сама искала гранату,
выдергивала чеку и…
Три стремительные тени, пересекающие видимый клин небосвода,
вмиг превратились в тряпье и тушки, падающие по баллистической кривой, и лишь
тогда граната полетела, вернее, покатилась, потому что было совсем близко.
Непрерывная очередь продолжала грохотать, но уже в белый свет, потому что
первому номеру стрела пришла точно в лоб, и предсмертная судорога свела все
мышцы, — и тащивший запасной боекомплект боец оттолкнул убитого и
перехватил пулемет сам, и вот в этот момент граната взорвалась. В лиловой
вспышке Шарп увидел нижнюю половину туловища, да еще откуда-то взявшийся волчий
силуэт, а потом не видел больше ничего — своей же гранаты осколки ударили в
лицо, и лица у него не стало…
(На мой взгляд, такая вот радикальная переориентация Шарпа,
его измена и переход на сторону исконного врага, причем очень слабо
мотивированный — ну, не верю я во внезапную всесокрушающую влюбленность, что-то
здесь не то… Так вот, я думаю, что переход этот Волков сам спланировал загодя,
чтобы побудить хельви напасть на него, Волкова, в момент его, Волкова,
наивысшей уязвимости, заманить отряд поглубже — и вот тут-то все встало бы на
свои места, и Шарп оказался бы в том строю, в котором был изначально, и сказал
бы свое веское слово как человек, на которого боевая магия действует слабо… но
граната разорвалась слишком близко, и эта фигура оказалась снята с доски. Мне
так кажется. Может быть, я ошибаюсь. Но просто все другие варианты мотивировок
мне кажутся куда как более притянутыми за уши, а что Маринке, как она думает,
удалось вылечить его покалеченную душу… нет, я не верю.)
Я думаю, если бы Волков хотел просто убить нас в тот первый
момент, когда рухнула дверь, это ему не составило бы ни малейшего труда. Но он
помедлил секунду, видимо, просчитывая варианты, взвешивая выгоды и
потери, — и ударил слабо, так, чтобы никого ненароком не прихлопнуть. Мы
ему снова понадобились живыми…
Не мы. Я.
Ветвящаяся молния рванула воздух, дробясь искрами на
обломках бетона и металла; брызнули раскаленные осколки. Мы тоже брызнули, куда
могли, скрываясь за кусками плит. Я дал очередь в ответ, и там, в районе
Волкова, тоже полетели искры — как при коротком замыкании. Джор, похоже, чем-то
зацепился за поваленную стальную дверь и ворочался, стараясь освободиться.
Артур вытянулся в струнку за косяком двери, держа пистолет на уровне лица. Мне
кажется, у него был чуть лучший обзор, чем у меня. Патрик лежала так, что я
видел только ее ноги, а что видела она и куда могла стрелять — бог весть. Зато
Аська заняла лучшую из возможных позиций: за обрезком толстенной сваи и под
защитой пролета бетонной лестницы.
— Огонь, ребята! — крикнул я, но Аська и так уже
долбила, как маленький дятел, в Волкова, который только рос в размерах, и тут
же Патрик, проковыряв себе какую-то ам- бразурку, выпустила длиннющую очередь,
вздув тучу пыли и выколотив из Волкова сноп искр, и я увидел, как он пошатнулся
и сделал шаг назад. И тогда я тоже стал всаживать в него короткие, по
три-четыре патрона, очереди, стараясь, чтобы все пули ложились в голову и шею.
А Волков развел руки широко и сдвинул их так, словно раздавливал огромный
арбуз, и тут нас всех приподняло и страшно хлопнуло об пол, и все заволокло пылью
так, что весь свет пропал…
И тут же появился. Рядом со мной вздувалось зарево, и моим
заторможенным мозгом я не сразу понял, что это горит Джор. Чем-то тяжелым —
балкой, трубой? — его придавило к лежащей на полу двери, от которой он так
и не смог отцепиться, пробило газовые баллоны, газ вспыхнул — и ревущий поток
пламени пожирал ему бок…
