Илья попробовал разодрать отяжелевшие от бесконечного сна веки. Сил хватило только на узкую щелку, но и этого было достаточно, чтобы понять – на улице солнечный день. Время взбрыкнуло, и он опять провалился в беспамятство.
Затем пришла ночь… и снова день… и снова ночь…
Подходящий к теплому лежбищу мужичок громко кашлял, пихал в бок и исчезал, убедившись, что странный гость еще жив. Изредка появлялась охающая хозяйка, трогала холодный лоб раскаленной рукой и жалостливо вздыхала.
Бесконечная вереница звуков. Илья злился, прислушиваясь к себе, но сил не чувствовал – организм словно впал в спячку. За окном гремел гром, шумел ветер, шелестел дождь, то радостно чирикали пичуги, то завывала метель – а он всё лежал, копил силы и чего-то ждал.
Летели дни, бежали недели, проходили месяцы.
Помаленьку глаза начали открываться, руки обрели подвижность, вот только ноги… В один из погожих дней Илья сумел даже сесть, тупо уставившись на расположившегося за столом дядьку Ивана.
– Ефросинья, мужики сказывают, в лесу нашем объявилось чудище в человечьем обличье, – говорил тот. – Свистит так, что деревья с корней срывает. Гром и молнии мечет, взглядом с ног валит. Ему наши робяты даже прозвище дали – «Соловей-разбойник».
Илья встрепенулся, сбрасывая ленивую дрёму, потянулся. «Не иначе, кто-то из наших, – подумал. Заваливаясь на бок, гулко рухнул на пол. – Хорош валяться!»
– Да врут, небось, – женщина, взмахнув костлявой рукой, удивленно вскинула брови. – Поднялся, соколик!
Выдержке дядьки Ивана можно было позавидовать.
– Вряд ли, – спокойно продолжил он, не глядя на побагровевшего здоровяка, упирающегося негнущимися руками в крепкую высокую скамейку. – Наш Колюня видал своими глазами. Из зенок, грит, молнии зеленые, лицо нечеловечье, рык звериный. Едва, грит, ноги унёс. – Крестьянин закончил свой неспешный рассказ и обратил внимание на шагнувшего к столу Илью. – Ожил, гостюшка дорогой, – выдохнул и улыбнулся по-доброму. – Ну и славненько!
– Где его видели? – Илья сумел наконец-то оторвать задницу от пола и, отдуваясь, упал на скамью.
– Кого, мил человек?
– Свистуна этого, – проскрипел атлет, смахивая со лба крупные капли пота, – с молниями из глаз.
– Да недалече тут, в дубовой роще, на опушке – пробормотал удивленный дядька Иван, – Мимо колодца до кривого дерева дойти, а там уж и рукой подать.
Илья, охая и отдуваясь, поднялся. С трудом шагнув к двери, пошатнулся, но удержался на ногах, шагнул еще.
– Куда ж без одёжи-то? – всплеснула руками сердобольная хозяйка.
Илья подхватил со скамьи знакомый плащ и, набросив на плечи, вывалился из душной избы. Шаг за шагом засеменил к колодцу. Шел долго. Умаявшись, посидел в тенечке, упираясь в дубовый оголовок, попил ледяной водички из бадейки. Когда приблизился к опушке, начинало темнеть. Оглядываясь, заметил чуть поодаль несколько мужиков. Сын Ивана Тимофеича, Колюня, кивнул, замечая внимательный взгляд, улыбнулся, помахал рукой.
– Ежели чего, подсобим! – крикнул крепыш чересчур бодро, и Илья понял, парень боится и, как может, подбадривает себя.
Махнув в ответ, он почувствовал, дуновение ветерка. Воздух неожиданно загустел, по деревьям прокатилась горячая волна, склонившая тяжелые ветви. Мелькнувшая тень пробежала по нижним веткам, замерла у большого дупла и скользнула внутрь. Из темноты показалась маленькая белобрысая голова с большими припухшими губами. Заинтересованно взлетела бровь, хищный взгляд коснулся атлета.
«Чёрт! Мальчишка! Зря упирался, ковылял через лес, – застонал Илья. – Наврал Колюня. И про молнии, и про свист, с ног сбивающий».
Маленький человечек меж тем выполз на свет, почесал макушку, нахмурился.
– Бойся, Иля! – завопили сзади, и в мальчугана полетели тяжелые булыжники.
В уши ударил ужасный, сводящий с ума визг. За спиной захрипели мужики, Колюня, зажимая уши, сломался пополам. «Не врал, значит, парень!» – улыбнулся Илья, чувствуя сопротивление воздуха, склонил голову и шагнул вперед. Вскидывая кулаки, ощутил адскую боль – в грудь впилась зеленая ветвь светящегося разряда. Мир дрогнул, подталкивая дремавшего внутри зверя, взорвалось сердце, заколотилось, насыщая кислородом сжимающиеся мышцы.
Завизжал свистун, скрываясь в ветвях могучего дуба, рыкнул Илья, обводя поляну темным взглядом. Багровая пелена заволокла глаза. Живая пружина выстрелила…
…Придя в себя, Илья оглядел перепаханную просеку, сжав кулаки, почувствовал гудение в голове. «Так-то лучше!» – подумал он.
– Смотрю я на Илью, а он ногами в землю врос, до самых до колен. Схватил здоровенного разбойника за шиворот и давай колотить по громадной голове, – заметив, что Ванькин шевельнулся, Колюня смущенно замолчал. Похоже, он, как и другие мужики, всю схватку не смел поднять головы, но сейчас в мельчайших подробностях живописал состоявшийся поединок. Вытаращив глаза, испуганные мужики молча внимали каждому слову храброго рассказчика. – А что после было?
Глава девятая
Возвращение
Кто возвращается с того света, а кто с другого конца Вселенной.
– А после этого вы очнулись! – закончил Медведев, в очередной раз мысленно возвращаясь к побегу из патологоанатомической лаборатории. Подойдя к окну, выглянул на улицу, задёрнул занавески. Погружаясь в вечерний полумрак, кухня вздрогнула, просыпаясь, когда он включил свет.
– Профессор, а вы уверены, что это был Вирусапиенс? – поинтересовался сидящий за столом Бейрут.
Рубаху задралась. Хакер склонил голову к тощему животу, посередине которого топорщился громадный воспаленный шрам, исчезающий в штанах. Бейрут спокойно осмотрел набухшую багровую полосу.
– Он зовёт себя Виремельяном – видимо, подразумевая в этом названии «виртуальный Емельян», – пояснил профессор.
– А может, «Вирус-Емельян»? – поднимая глаза, предположил Бейрут.
Медведев подошел к плите, неопределенно пожимая плечами, налил кипятку. Подхватил горячую кружку и присел к столу.
Хакер резко дернулся, как если бы неожиданно вспомнил о чем-то очень важном. Поворачиваясь к розовощекому аналитику, не покидавшему профессора с момента его бегства из «разделочного хозяйства» Грищенко, он спросил.
– Семён, скажи честно: вы сами придумали интерфейс для связи человека с компьютером? Или… – замолчал он, так и не закончив мысли.
– Или! – повторил аналитик, смущаясь и от этого розовея больше прежнего. – Идею притащил Алик Ванидзе. Сказал, что схема ему во сне приснилась. Приснилась так приснилась, нам-то какая разница?
– Кхы! Кхы! – закашлялся профессор, едва не подавившись очередным глотком горячего чая.
– Я так и думал! – воскликнул Бейрут, хлёстко ударяя тыльной стороной ладони по растопыренной пятерне.
