Не подивили его ни легкость и простота производства горючего материала, можно сказать, из воздуха, воды и сопряженных с ними солнечного света и радиации, ни даже то, что его использование может заменить вырубленные леса и естественный газообмен в атмосфере.
– Я посоветуюсь, – вдруг сказал вершитель судеб, безразлично наблюдая, как застывает металл. – Тебе было поручение создать технологию производства, управляемую извне.
– Это исполнено. – Сколоту казалось, Стратиг даже не вникает в суть вопроса. – Перед применением соларис необходимо активизировать, иначе не вызвать реакции горения. То есть подвергнуть облучению кодированным спектром красного лучистого вещества. Чтобы потушить, производится дезактивация… – Он извлек бронзовую фигурку филина, висящую на шее как амулет – глаза птицы засветились красноватым мерцающим цветом.
– Технологические подробности меня не интересуют, – перебил Стратиг. – То есть возможность контроля и управления остается в наших руках?
– Полного контроля!
– Оружие из него сделать можно?
– При горении энергия топлива всецело поглощается окружающим материалом, – доложил Сколот. – А переизбыток кислорода – атмосферой. Возникает эффект синтеза, только наоборот…
– Не вдавайся в технологию! Что это значит?
– Короче, не взрывается и не создает действия реактивной тяги. Нет пламени, выделяемое тепло невозможно загнать в трубу, а газы инертны. Единственное условие: хранить активизированное топливо необходимо в медных капсулах. Иначе произойдет самовозгорание под воздействием солнечных лучей. И это еще один способ контроля и управления. Можно переходить к фазе полигонных испытаний технологии производства. Ты обещал отправить меня к отцу, в Новый Свет.
– Полигон возле Сан-Франциско пришлось уничтожить, – признался Стратиг. – За ненадобностью.
– А где же отец?
– Исполняет урок в другой части света.
– Я готов построить новый, в России, – мгновенно нашелся Сколот. – Например, где-нибудь в соляных копях Урала. Это совсем не сложно, технологическое оборудование можно заказать на любом заводе оптико-волоконных приборов. Или приспособить зеркальные линзы и некоторые агрегаты готовых оптических изделий. Есть полный перечень необходимого технологического оборудования…
Стратиг остудил его восторг ледяным спокойствием:
– Добро, обсудим, подумаем, что с этим делать… Ты же понимаешь, соларис потянет за собой кардинальное изменение всей энергетической инфраструктуры. Закрыть все атомные и тепловые электростанции, разрушить плотины на реках… А металлургическое производство? Нефтяные и газовые промыслы?.. Не нужен даже двигатель внутреннего сгорания!
– Я предупреждал, это мечта человечества…
– Только вот мечтает ли об этом нынешнее человечество? – не дал договорить вершитель судеб. – Ладно, ты пока поживи в музее. Осмотрись, погуляй по городу. Тебе надо привыкать к миру.
– Где моя Дара? – окончательно теряя азарт, спросил Сколот.
– Может, еще и няньку подать? – грубо спросил Стратиг. – Привыкай сам ходить, тебе придется существовать в мире изгоев. – Он пригласил престарелую Дару-ключницу по имени Валга и попросил поселить Сколота в чердачной комнате флигеля.
Сколот не знал, с кем и как долго он собирается обсуждать то, что, казалось бы, давно решено и определено, и ушел обескураженным. Стратигу опять что-то не нравилось, хотя на сей раз были исполнены все его условия.
Мрачноватый, неуютный каменный флигель стоял в глубине парка и, видимо, служил приютом для странствующих. Старуха поднялась по скрипучей наружной лестнице на деревянный балкончик и отомкнула дверь.
– Света тут нет, – предупредила. – Ты, сударь, гляди, с огнем не балуй. Стемнеет, так спать ложись. Утром государь позовет.
Так старые Дары называли Стратига…
С истока реки Ура Сколота сопровождала совсем молоденькая Дара, и в самом деле, несмотря на возраст, бывшая вместо няньки, наставника, путеводителя и благодарного слушателя, поскольку он развлекал ее своими песнями и потому не заметил ни дороги, ни времени, ни пространства, по коему передвигался. Кажется, были попутные грузовики, автобусы, приветливые люди на пустынном шоссе, потом теплоход на ночной реке, нескончаемое ощущение радости, легкой взаимной влюбленности и уверенность, что это никогда не кончится. К тому же Дара призналась, что получила приятный для нее урок спутницы Сколота и теперь всегда и всюду будет с ним рядом. Но в музее внезапно, даже не попрощавшись, исчезла, и он словно проснулся, очутившись перед грозным государем, вернее, под его самоуглубленным, отстраненным взором.
* * *
Комната под чердаком была летняя, неотапливаемая, хотя посередине проходила печная труба с дверцей и вьюшкой, а на улице стояла ярко-желтая, холодная середина октября. С вечера еще было терпимо, ночью же Сколот кое-как согрелся под тонким одеялом, задремал ненадолго и вскоре замерз до крупной дрожи и чаканья зубов. И тут, еще в полусне, привиделось, будто он снова в истоке реки Ура: выбрался из пещеры, чтоб набрать свежего снега, а перед входом матерая волчица. Вскинула голову и завыла – говорили, будто она стережет Тариги и сколотов, но ему всегда слышалась в ее голосе обыкновенная звериная тоска.
Сколот стряхнул дрему и услышал, как в трубе воет ветер. Дощатые стены продувало насквозь, пузырилась и плавала в воздухе занавеска на единственном окне, вдобавок и крыша оказалась дырявой, с потолка капало. В пещерах под Таригами было намного теплее. По крайней мере, неподвижный воздух можно нагреть собственным телом и сколько угодно поддерживать температуру…
Сколот закутался в одеяло, вынул гитару и попробовал играть, но онемевшие пальцы не слушались. Тогда он размял, растер ладони, погрел их у себя под мышками, однако гриф и струны все равно через минуту их выстудили, и музыка получалась холодной, заунывной. Свой, личный запас активизированного топлива, утаенный от Стратига, у него был и хранился в медной капсуле, спрятанной в чехле гитары вместе с другими веществами, принесенными с истока реки солнца. Невзирая на предупреждение ключницы Валги, он открыл дверцу в трубе, достал всего одно зернышко и уже хотел запалить его на закрытой чугунной вьюшке, но вновь уловил глухой волчий голос. Вначале подумал, это опять ветер, но прислушался и обнаружил, что звук исходит из трубы, причем откуда-то снизу. Скорее всего, где-то на первом этаже скулил пес – откуда здесь взяться зверю? Сколот нащупал кольцо на вьюшке, поднял ее и отставил в сторону. И уже явственно услышал обреченный скулеж с подвывом.
– Что, брат, заперли тебя? – Он посвистел в трубу.
Все звуки разом оборвались. И через несколько секунд послышался осторожный голос – вроде бы юный, ломкий, подростковый:
– Ты кто?.. Эй?.. Ты музыкант?
– А ты кто? – не сразу спросил Сколот и замер.
– Пленница… Меня держат под замками!
– Мне показалось, там собака или волк…
