Глава десятая
Понедельник
Соня
Провожу кончиком шелкового шарфа себе по руке. Сейчас развяжу Джеза, он ни о чем не узнает…
И тут парень открывает глаза. Удивленно ими хлопает.
— Что вы делаете?
— Ничего. Все хорошо, Джез. Просто замечательно. Сегодня утром я кое-кого пригласила в гости. Его заинтересовала твоя игра. Это мой друг из оперы. Помнишь, я говорила, что он может тебе помочь?
— Не нужна мне ничья помощь. Я уезжаю.
Мальчик дергает путы, пытается освободиться, но только сильнее затягивает узлы. Его запястья покраснели.
— Отпустите. Я хочу уйти. Прямо сейчас!
— Пожалуйста, Джез, не надо. Не говори, что уйдешь. Это очень огорчает.
— Но вы меня привязали!
Я встаю:
— Это всего лишь невинная игра. Послушай, мне надо выскочить купить чего-нибудь поесть. Могу принести тебе круассаны, рогалики — на выбор. Что желаешь?
— Хочу только, чтоб вы меня отпустили. Это дикость. Дикость!
Сажусь на кровать, убираю с его влажного лба прядь волос:
— Ты ведь будешь рад познакомиться с этим человеком? А дальше поступай как знаешь.
Парень несколько секунд молчит, вглядываясь в мое лицо.
— Если это сюрприз ко дню моего рождения в среду, то вы малость переборщили.
— Что ты имеешь в виду?
— Вы связываете меня! Держите под замком! Могли бы просто сказать: ты должен остаться здесь — раз уж я догадался. Я не скажу Хелен. Честно.
— Хорошо. Но сначала нужно подлечить твою лодыжку, и мне не хотелось бы, чтобы ты совершил опрометчивый поступок.
Когда во мне появятся силы отпустить его? Об этом я толком и не думала. Может, в день рождения, как мальчик вообразил. В любом случае скоро, до приезда Кит и Грега. До того, как он сделает еще один шаг во взрослую жизнь. А сегодня хочется наслаждаться каждой из оставшихся нам секунд, хочется, чтобы Джез был спокоен и счастлив, а не расстроен, как сейчас.
— Скажи, чего желаешь. Я принесу все.
Помедлив, он откидывает голову на подушки:
— Я бы покурил. В кармане куртки есть немного «травки».
— Принесу.
— И руки… они же связаны! Мне надо в туалет, Соня! Как мне писать-то? Или какать. Развяжи меня!
Я смотрю на парня, распростертого на железной кровати. Больная перевязанная нога свисает с края. С такой лодыжкой ему не уйти.
— Хорошо, я сниму эти дурацкие шарфы, только пообещай не вытворять такого, как вчера.
— Нет-нет. Обещаю. — Он говорит так, словно устал от игры, но знает, что продолжать ее — в его интересах.
Мы улыбаемся друг другу, и я начинаю развязывать неторопливо, то и дело поглядывая на пленника. Провожу большим пальцем по красным рубцам от узлов:
— Тебе ведь не больно? Я совсем не хотела этого.
— Нет. — Парень трясет руками, когда я убираю шарфы. — Все в порядке. Так лучше. Спасибо.
— Хорошо. Итак, я скоро вернусь. С «травкой» и круассанами. А еще с Саймоном.
В утренней суматохе спешу по аллее к магазинам. Свежий весенний ветерок морщит реку легкой рябью, и катера, снующие туда-сюда, прибавляют скорость, чтобы преодолеть неспокойные участки. Студенты в шарфах и капюшонах собираются группками в университетских садах, детишки топают в школу. Люди спешат к причалу, чтобы поспеть на речной трамвайчик в город. Все куда-то бегут. А я иду в «Родос» покупать круассаны для себя, Джеза и Саймона, который придет позже. Можно взять и их изумительных панини — мальчику на обед. К тому времени он проголодается. Раз уж иду туда, угощу малыша их шоколадным кексиком. Кит частенько говорит, что в этом магазине невозможно взять что-то одно, каким бы стойким ты ни был. Она часто уговаривала меня купить ей пирожное «Принцесса», облитое марципаном, и ела его по слоям, вылизывая кремовую начинку между ними.
У меня сегодня весенняя походка. Так говорит Майкл, когда я прохожу мимо. Он работает в «Анкоре» и подметает мостовую.
— Вы прямо светитесь, Соня, — приветствует он меня.
Я машу ему в ответ и буквально лечу в город. Перебегаю дорогу и останавливаюсь, едва поравнявшись с газетными киосками.
Со стойки, где выставлены местные газеты, прямо на меня смотрит красивое лицо. Его лицо. Что он делает на первой полосе? Улыбается кому-то справа, застигнутый врасплох, с полуоткрытым ртом, будто вдруг заметил кого-то очень близкого. Кого же? Вглядываюсь в подпись под снимком: «Джез Мафуд, исчез в пятницу».
Покупаю газету и спешу устроиться на ступенях напротив «Катти Сарк», накрытой белым саваном с тех пор, как там все сгорело. Начинаю читать. Ветер то и дело шевелит уголки страниц, приходится шлепать по ним, возвращая на место. Хлопают белые покровы «Катти Сарк», синий временный забор качается и скрипит. Ветер отвлекает. Я не сразу понимаю смысл прочитанного.
* * *
«Растут опасения за безопасность молодого человека: его не видели с тех пор, как парень вышел из дома своей тети в Гринвиче и отправился на свидание с девушкой в пятницу днем. Последней, кто видел Джеза Мафуда, была его тетя Хелен Уайтхорн. Он приехал из Парижа на каникулы и прожил у нее неделю.
Инспектор Хейли Кервин сообщила, что не в характере мальчика так долго отсутствовать, не дав знать родственникам или подруге».
* * *
Что за поспешность! Ради бога, да мальчишки зачастую не ночуют дома после выходных с приятелями, если как следует выпьют или покурят. К чему паника? Порыв ветра задирает первую полосу и вырывает из руки. Я резко подаюсь вперед схватить ее, налетаю на какую-то женщину, та недоуменно смотрит на меня. Прижав газету ногой, едва не теряю равновесие. Снова усаживаюсь и расправляю на коленях.
Еще одна маленькая фотография: Джеза почти не узнать, парень снят в воздухе в момент кульбита. Подпись: «Джез Мафуд, бейсджампинг
[9]
на полуострове Гринвич, неделю назад. Снято на мобильный телефон».
Продолжаю читать статью.
«Возможен несчастный случай на реке, говорит инспектор Кервин. Подразделение береговой охраны проводит тщательные поиски на участке акватории между Гринвичем и Барьером Темзы.
[10]
Полиция связалась с отцом Мафуда, журналистом, французским алжирцем, который живет в Марселе.
Стражи порядка убедительно просят откликнуться всех, кто видел Джеза Мафуда. Приметы пропавшего: рост — около пяти футов десяти дюймов, черные волосы, длинная челка, был одет в кожаную куртку, джинсы и кроссовки „Адидас“».
