Дворецкий вошел с поклоном.
— Томас, полагаю, настал тот момент, которого мы так боялись, — сухо произнес профессор.
Слуга резко распрямился:
— Он вернулся?
Профессор протянул ему газету, указывая на статью:
— Ты разве не читал?
Лицо дворецкого приобрело землистый оттенок.
— Извините меня, должно быть, я пропустил…
Профессор поднял руку:
— Не беспокойся, я не буду укорять тебя за это. София хочет поговорить с воспитанниками приюта. Мне удалось убедить ее не ходить туда. Если это его рук дело и мои опасения верны, то я не считаю это благоразумным. Завтра ты отправишься вместе с ней, и она позвонит в приют. Прошу тебя, не спускай с нее глаз, и сегодня будь начеку.
— Может, задействовать защитный барьер?
— Да, так будет лучше.
Оба застыли в молчании.
— Не думал я, что нам доведется дожить когда-нибудь до этого дня, — печально заметил Томас.
— А я нисколько не сомневался. Как только я разыскал Софию, сразу почувствовал, что это наступит уже скоро, — вздохнул Шлафен. — Боюсь, что я не смогу долго утаивать это от нее. Как бы то ни было, она еще не готова, и я буду как можно дольше тянуть время.
Томас уставился на носки своих ботинок.
— А теперь иди и ничего не бойся. Свет всегда сильнее тьмы, ведь так?
Дворецкий слабо улыбнулся, а затем поклонился и вышел из комнаты.
8
Вечер в цирке
Рататоскр был один в темной комнате. Единственным источником света, падавшим на цементный пол, был бледный луч растущей луны, сверкавшей в ночи. Свет проникал через окно, пустое, как глазница черепа.
Комната находилась на территории старой заброшенной фабрики, закрытой с тех пор, как обанкротился ее хозяин. Постепенно ее заполонили сорная трава да те бедолаги, которым негде было приткнуться на ночь. Это были бездомные, отверженные и обездоленные, которых город не принял, скрывая от взглядов остальных своих жителей.
Молодой человек наслаждался отчаянием, царившим в этом месте. Он видел, как несчастные спали этажом ниже, завернувшись в газеты или укрывшись картонными коробками. Страдания и горе, которыми были проникнуты эти развалины, заставляли его чувствовать себя как дома. Казалось, что и его повелитель оценил это.
Легкие шаги прервали ход его мыслей.
— Как всегда, в раздумьях, не так ли, Рататоскр?
Это был ироничный голос Ниды.
Рататоскр обернулся к ней. При ясном свете луны бледность девушки сияла мрачной и загадочной красотой.
— Ну и?.. — спросил он, устремив на нее свой ледяной взгляд.
Улыбка мгновенно исчезла с губ девушки.
— Нам нужно связаться с нашим повелителем.
На лице юноши мгновенно возникло выражение разочарования, и он с нескрываемым раздражением провел рукой по волосам.
— У тебя не получилось?
— У меня нет никакого желания дважды рассказывать одну и ту же историю. Давай позовем нашего повелителя, и ты все узнаешь.
Рататоскр, фыркнув, взял в свои ладони руки девушки и закрыл глаза.
— Из глубин твоего заточения вызываем тебя, о Вечный Змей, внемли нашим мольбам, — в унисон читали они.
Тьма вокруг них стала сгущаться, свет луны медленно исчез, чтобы уступить место вязкой пустоте. Вскоре Нида и Рататоскр погрузились в более плотный мрак. Чернота, постепенно густея, превращалась в пятно неопределенных очертаний, затем в этом безвременном и бесформенном пространстве сверкнули две маленькие точки. Это были глаза, красные как раскаленные угли, тысячелетние глаза, пылавшие неистребимой злобой.
При виде его молодые люди задрожали. Вот он наконец, их прародитель, древнее и ужасное создание, давшее им жизнь. Они были частью его духа, который, отделившись от первоначального состояния и овладев их телами, искал себе пристанище в мире. Два раба, наделенные независимой волей, тем не менее всегда подчинялись его власти. Молодые люди склонили голову в знак своего уважения и покорности.
Нидхогр снова был с ними.
— Я сделала, как вы просили, — произнесла Нида, нарушая молчание. — Для нашего дела я заполучила одного мальчишку и отправила его на поиски Дремлющей.
В ответ послышался лишь одобрительный грохот. Девушка замерла. Сейчас наступал самый напряженный момент. Ее партнер непременно начнет строить ей козни; ей было известно, что она будет строго наказана за малейшую оплошность. Но Нида не хотела доставлять ему такого удовольствия, в конце концов, именно она снискала милость их прародителя, твердила себе девушка.
— Но наш раб не нашел ее, мой повелитель.
Нида почувствовала, как недовольство Нидхогра заполнило все пространство вокруг нее.
— Хочешь сказать, что ты потерпела неудачу?
Нида резко подняла голову:
— Нет, нет, мой повелитель, клянусь вам! Просто нужно еще время, похоже, девчонка куда-то сбежала…
Рев заполнил все пространство, и Нида в страхе закрыла уши руками.
— Тебе известно, что я не терплю, когда мои планы не исполняются вовремя. Помни, я дал тебе жизнь, я же могу и лишить тебя ее.
Девушка кивнула с дрожью. Затем последовало долгое тревожное молчание.
— Я больше не чувствую присутствия Дремлющей.
— Вы полагаете, что… она у них? — заикнулась Нида.
— Моли о том, чтобы этого не случилось, — ответил ее повелитель с дрожавшим от еле сдерживаемой ярости голосом. — Когда я еще ходил по земле, Хранители обладали приемами утаивать от моих глаз все, что мне было дорого. Преграды, колдовство и прочие трюки, которым эти проклятые драконы их научили. Но Дремлющая не может прятаться вечно. Ты найдешь ее, будь она в их руках или нет.
Нида усердно закивала.
— В противном случае ты испытаешь на себе всю силу моей мести.
Глаза девушки расширились от страха, но ей не хватило времени даже на то, чтобы попытаться придумать какой-нибудь подходящий ответ. Повелитель посмотрел на нее, и Нида сразу же ощутила резкий приступ боли, пробежавший по ее телу. Словно что-то сдавило ее кости, едва не расплющив их. Она вскрикнула, а потом тяжело дыша упала на колени.
— Это только предупреждение.
— Я заслуживаю… — пробормотала девушка почти не дыша. — Я заслуживаю…
Нидхогр ничего не сказал и повернулся к Рататоскру, который тут же опустил глаза:
— Пойди в приют и разведай обо всем. Когда узнаешь, где находится девчонка, пошли слугу убить ее.
