Она отвезла меня домой и поехала к Косте. Я забралась в
кровать, держа в руке телефонную трубку. Терминатор прыгнула мне на колени и
сделала вид, что заснула. Кончик моего ремня она крепко зажала в своей пасти.
Телефон долго не отвечал.
– Влад… – выдохнула я в трубку, услышав его «алло».
– Мы, наверное, пока не сможем заниматься, –
сказал Влад.
– Заниматься? – переспросила я.
– Ну да. Ты ведь знаешь, что произошло.
– Знаю. А ты как? – Трудно было представить, как
чувствует себя человек, в которого недавно стреляли.
– Я? Плохо. Из-за меня погибла девушка. Уж лучше бы это
был я.
Нет. Это невозможно даже представить себе.
– Сколько ей было лет?
– Девятнадцать.
Я всего на несколько лет ее старше.
– Влад, давай увидимся?
Я задержала дыхание, пока он не ответил.
– Я не могу сейчас, Даш. Но мы обязательно увидимся.
Ладно? Ты не скучай.
– Ты сам, главное, не скучай.
Он рассмеялся:
– А вот я как раз буду.
– Ладно. Только не сильно.
– Ты все такая же вредина.
И ты все такой же. И твой голос. И ничего не изменилось.
Только то, что мне хочется к тебе еще больше. И больше мне не хочется ничего.
– Ну, пока.
– Пока, Даш. Будет скучно – звони.
– А ты звони мне не когда скучно, а когда захочется мне
позвонить.
11
Я решила заняться диссертацией. Невозможно было думать о
том, что Влад отказался встретиться со мной. Я жалела, что ему это предложила.
Неужели нельзя было удержаться?
Почему он не хочет меня видеть?
Конечно, ему не до меня. Его хотели убить. И у него предвыборная
кампания. А вдруг он станет президентом? И я вот так запросто предложу ему:
«Давай увидимся?» Или, когда он станет президентом, я буду звонить ему и
сообщать о том, что ужин у нас сегодня в девять. А наш сын получил тройку.
Интересно, а где учатся дети президентов? И почему это мой сын должен быть
троечником?
Я писала диссертацию целый день и целую ночь.
В записной книжке моего телефона я дала Владу новое имя:
«Моя любовь».
Я заснула в семь утра.
В час позвонила Рита. Из роддома. Она только что очнулась
после наркоза. Ей сделали аборт.
– Знаешь, как называется это место? – спросила она
слабым голосом. – Думаешь, роддом? Нет. Это называется абортарий.
Представляешь? Я когда прочитала, чуть с ума не сошла.
– Как ты себя чувствуешь?
– Он принес мне цветы. – Рита проговорила это
шепотом, очень тихо.
– Кто? – не поняла я.
– Костя. Представляешь? Цветы приносят женам, когда они
рожают, а он принес их мне. В абортарий.
Я поняла, почему она шептала. Так проще сдерживать рыдания.
Так почти не дрожит голос.
– Рит, он хотел как лучше.
– Кому? Нашему ребенку?
– Это уже случилось. Давай без истерик. Просто возьми
себя в руки.
Костя не хотел и слышать о том, чтобы родить неполноценного
ребенка. Они спорили целую ночь. Рита сдалась после того, как Костя начал
собирать ее вещи. Чтобы вернуть их в нашу квартиру. Вместе с Ритой. На метро. И
он обещал, что она больше никогда его не увидит. Костя производил впечатление
человека, которому можно верить. Рита поверила.
Он забрал ее из роддома вечером. Цветы она оставила в палате.
Они поехали в церковь. Поставили свечки за упокой. Рита
хотела написать записку, чтобы по ребенку отслужили панихиду. В записке надо
было писать имя. Рита назвала своего сына Петей.
У Кости она открыла бутылку шампанского. И позвонила мне.
– Даша, будь другом – загляни в календарь. Сегодня
какой праздник?
В этот день император Павел издал указ о престолонаследии.
Трон наследовал старший сын.
– Ты удивишься, но сегодня нет никакого
праздника. – Я постаралась ответить максимально бодро.
Рита, наоборот, помрачнела.
– А в честь чего тогда шампанское? И цветы?
– Завтра – Вербное воскресенье.
– Ну, слава богу. А то я без праздников долго не могу.
Я писала диссертацию еще два дня. На третий я позвонила
Владу.
– Мне скучно, и я звоню.
– А правильно «скучно» или «скушно»?
– Правильно не бросать девушек на несколько дней.
– И много их, девушек?
– Думаю, что много. Но меня интересует
одна-единственная.
– Меня она тоже интересует. Ты о Юльке из соседнего
подъезда?
– Нет, я о Кольке из квартиры напротив.
– Ты, Даш, ветреная какая-то!
У него было явно хорошее настроение. Может, предложить пойти
поужинать? Или пригласить в гости? Накрыть стол, зажечь свечи?
– Ну, что ты будешь делать сегодня вечером? –
спросила я, медленно начиная себя ненавидеть.
– Скучать по тебе. На тысяче дурацких встреч, которые
мне предстоят.
Все равно хорошо, что позвонила. Так здорово поболтали. И
посмеялись. Просто надо было первой закончить разговор. Сказать, что у меня
молоко убежало. Или что-нибудь в этом роде.
Вечером за мной заехала Рита. Она хорошо выглядела, была
отлично одета, и синяки под глазами почти не были заметны.
– Как диссертация? – поинтересовалась она, обходя
всю квартиру и дотрагиваясь пальцами до вещей. Словно, давно их не видев,
хотела удостовериться в том, что они не изменились на ощупь. Стены, комоды,
рамки с фотографиями.
– Нормально. Скоро допишу.
– А хочешь, я Терминатора заберу?
– Нет! – Я даже испугалась.
– А вдруг она сожрет твою диссертацию?
– А я ее убираю, когда ухожу. К тому же в последнее
время она уничтожает исключительно твои вещи.
– Вредительница.
– Просто она по тебе скучает.
– Ладно, куплю ей комбинезончик.
Терминатор положила морду в пустую миску и улыбалась, глядя
на нас.
Рита повезла меня в ресторан. В один из тех, где мы бывали с
Владом.
Она заказала столик заранее, и нас встретили широкими
радостными улыбками. Я давно поняла, что не стоит даже пытаться так же
улыбаться в ответ.
