Я, как всегда, заказала дыню с ветчиной, Рита – каре
ягненка. И вино.
– А что такое «каре»? – поинтересовалась я.
– Самой интересно. Сейчас посмотрим.
За соседним столом девушка с молодым человеком кивнули Рите.
Она улыбнулась им в ответ.
– Знакомые. Костины, – пояснила она небрежно.
Официант с сережкой в ухе принес наш заказ. Каре ягненка
ничем не отличалось от куска ягненка.
На улице погас фонарь.
Прохожие заглядывали в окна ресторана с одинаковым
равнодушием.
Вино было кислым.
– Надо на курсы пойти, – вздохнула моя
подруга. – Знаешь, такие курсы специальные есть. Все девочки ходят. Чтобы
в вине разбираться.
– Здорово.
– Я знаешь что хотела тебе рассказать?
Почему-то сразу понимаешь, когда речь пойдет о тебе.
– Что?
– Костя раньше с этой девушкой встречался.
– С какой?
– Которую убили. Когда во Влада твоего стреляли. Ее
Лена зовут.
– Да ты что?
Я ведь так и не рассказала Рите про покушение.
Ей рассказал Костя.
– Он даже на похороны ездил. Там родители крутые. Папа
вроде какой-то мультик.
– Кто?
– Мультик, – Рита рассмеялась. –
Мультимиллионер, значит.
– Мультик?
– Ага. А она у них единственная дочка. Костя говорит,
он на могиле клялся, что отомстит.
– Бедные.
– Она независимой хотела быть. Вообще у папы денег не
брала. Училась на отделении PR и маркетинга. И у Влада твоего занималась
связями с общественностью – что-то там с предвыборной агитацией связано.
Наверное, он ее поэтому и взял с собой.
– Не поэтому, – тихо сказала я.
– А почему?
– Потому что я не поехала. Я с тобой была. Помнишь?
Моя подруга беззвучно ахнула:
– Дашка, но это ведь могла быть…
Я кивнула.
– Видишь, ты меня спасла. Просто так ничего не бывает.
Ресторан был полон. За столы приходили и садились девушки с
огромными губами и мужчины в джинсах или костюмах. Где-то вот точно так же
сейчас сидел Влад. И, не зная его, никто бы не подумал, что это сидит человек,
которого очень хотят убить. Человек, в которого снайпер направил две пули.
Я вглядывалась в лица своих соседей. И пыталась представить,
какие чувства скрываются за этим веселым смехом. От чего замирают сердца под
этими отглаженными рубашками?
– Поехали? – попросила Рита. – Мне сегодня
Костя обещал пораньше дома быть.
– Поехали. – Я кивнула.
– Может, предложение сделает?
Я улыбнулась:
– Ты сразу согласишься?
– Нет. Минуту подумаю.
– Обещай мне, что, по крайней мере, не меньше тридцати
секунд.
– Не меньше пятнадцати. Обещаю.
Рита дала на чай пятьсот рублей.
– С ума сошла? Так много! – возмутилась я.
– Приятно же, когда тебе люди улыбаются, –
объяснила моя подруга.
– Приятно. Но не за деньги же.
– За отношение. А деньги – это лакмусовая бумажка. Показывают,
насколько отношения тебе дороги.
– Тебе они действительно дороги, – я кивнула на
купюру.
Рита вздохнула:
– Ты знаешь, чем больше у тебя денег, тем дороже тебе
обходятся отношения.
– Я так думаю, эти сентенции принадлежат Косте.
– Права, как всегда.
Официант проводил нас с широкой улыбкой. И такой же улыбкой
нас наградили хостес на выходе.
– Наверное, с ними официанты чаевыми делятся, –
решила Рита.
Позвонил Влад и пригласил меня завтра на ужин.
– Пожалуйста, ничего не ешь целый день, – попросил
он.
– Почему это, интересно?
– Я хочу, чтобы ты была о-очень голодная!
Даже Терминатор не испортила мне настроение, когда улеглась
в лужу и принялась резвиться там, как поросенок в мультфильме. Причем она проделала
это в каждой луже рядом с нашим подъездом.
Мылась она с меньшим энтузиазмом.
Говорят, что душа на ночь отделяется от тела и путешествует
по параллельным мирам.
Моя в эту ночь точно путешествовала. Потому что утром мне
пришлось словно заново прилаживать ее к себе. Как новый костюм. Я пробовала
перед зеркалом улыбку, как будто искала ее. Походку, поворот головы. Взгляд.
Этот – не мой. А вот этот – мой. И чуть-чуть прищуриться.
Я готовилась к свиданию с Владом. Этому был посвящен весь
мой день.
Ужасно нерационально, но очень приятно.
Я даже не вспомню, что делала.
Водитель привез меня в «Палас-отель». Я была рада, увидев
знакомое лицо швейцара.
Влад уже ждал меня.
Он встал мне навстречу, и я обняла его, целуя.
– Вижу, что соскучилась, – улыбнулся он.
Мне было хорошо с ним. Как будто долго-долго плыл до берега
и теперь с наслаждением растянулся на теплом песочке. И солнце всюду. Хотя оно
и одно.
Мы остались в президентском номере. Влад всю ночь обнимал
меня. А я боялась пошевелиться, чтобы не разбудить его.
Я не привыкла спать в обнимку. Я привыкла спать одна. И
поэтому с Владом я не спала. Я лежала с открытыми глазами и думала о том, что я
бесконечно люблю его.
Конечно, я могла отодвинуться на край кровати, укрыться
вторым одеялом… Я не шевелилась. Влад уютно сопел мне в ухо, а я улыбалась его
снам. Может, они обо мне? Или о нас?
Я заснула на рассвете. Как раз тогда, когда Влад начал
храпеть. Немножко.
– Эй, соня! Что ты будешь на завтрак?
Я открыла глаза. Вернее, я улыбнулась, а потом открыла
глаза. А потом проснулась.
– Я – не Соня.
– Ах да, Соня – блондинка, а ты – брюнетка, значит, ты
– Даша. Угадал?
Я бросила в него подушку. Не попала.
Он поднял ее с пола и бросил в меня. Попал.
– Больно же! – закричала я.
– Бедная девочка, давай я тебя пожалею…
Мне на завтрак был его поцелуй.
Мы остались в номере до обеда. Мы хором скандировали: «Ест
Федька с водкой редьку, ест водка с редькой Федьку». Эту поговорку Влад нашел
сам.
