– Среди учебного года? Ой, подожди, у меня домашний
звонит… Але, Ларчик?
– А что делать? Ты хочешь, чтобы она ходила в школу и
все в нее пальцем тыкали? Она и так знаешь как переживает? И на кладбище хотела
поехать…
– Ужас. А что в лагере? Она хочет?
– Лагерь для экстремалок. Прыжки на лыжах с вертолета и
все такое.
– Ну, здорово. Развеется. Она же это все любит.
– Ага. Что сегодня делать будешь?
– У Сереги какая-то бриллиантовая вечеринка. Не хочешь
пойти?
– Давай, только я пить не буду.
– Я тоже не буду. Что ты ржешь?
– И такая картина часов в шесть утра; мы с тобой – в
муку!
– Ха-ха-ха.
– Ну, созвонимся ближе к вечеру. Я сейчас на спорт иду.
– Давай. Я еще Вальке позвоню. И Настьке.
– Целую.
– Слушай, а туда в чем идти? Блин!
– Что?
– Ноготь сломала! Только вчера маникюр сделала.
– А у меня прямо все супер.
– Ты что наденешь?
– В пригласилке написано, что в вечернем. Не знаю.
Платье, наверное.
– Ну ладно.
– Целую.
– Пока.
Изучаю список Алана Флассера в «Dressing the Man». Там
написано, что мужчина должен иметь в своем гардеробе десять костюмов, десять
спортивных пиджаков, тридцать шесть рубашек, десять пар брюк, три смокинга, три
пальто, пятьдесят галстуков, шесть пижам, три кожаных пиджака, два халата, один
плащ, запонки и носовые платки.
У меня нет носовых платков. У меня всего один смокинг. Вечно
пыльный. Вешалка почему-то с логотипом «Невский Палас». У меня только три
пижамы. Их покупает Лада. Как и халаты. Их действительно два.
Зато у меня два плаща и пять кожаных пиджаков. Причем я тут
же решил, что один из них уже никогда не буду носить. Я его сам купил. В
аэропорту в Мюнхене. Рейс задерживался, и делать было абсолютно нечего.
Галстуков у меня штук пятьдесят, но ношу я только десять.
Или двенадцать.
Я не уверен, что у меня есть тридцать шесть рубашек.
У меня наверняка есть десять спортивных пиджаков, но не все
этого сезона.
У меня больше чем десять пар брюк.
Вообще, какой идиот решил, что у меня должно быть всего
десять костюмов?
Позвонил секретарше.
– Тань, позвони в Dolce&Gabbana. Пусть привезут
галстуков. И в Brioni – мне надо штук двадцать рубашек. Пусть пришлют. И
свитера от Zegna. Все – завтра в десять утра.
Раньше моим гардеробом занималась Лада. Как-то очень
незаметно это перестало быть ее проблемой.
Но есть Алан Флассер и его «Dressing the Man». Странно, что
в списке нет свитеров и водолазок. Где же мне их взять?
Надо купить новый смокинг. Armani или… Ладно, посоветуюсь с
Ладой.
BMW передо мной моргнул своим двухступенчатым стоп-сигналом.
Я притормозил. Зазвонил телефон. Даша выздоровела. Она приедет в офис.
– Живы? – Даша разглядывала разноцветных рыбешек.
У меня складывается такое впечатление, что они еще нас
переживут.
– Живы. Хотя как они могли прожить столько времени без
тебя – непонятно.
– А я сегодня последний день.
Только бы она не расплакалась.
Интересно, если ее взять с собой на стадион… Наверняка будет
кричать громче всех. Еще и свистеть научится.
– Сегодня День Аэрофлота.
– Да ты что, Даш, серьезно?
Я так удивлялся, как будто не был два часа назад в
Управлении авиации и не пожал пару десятков рук в связи с этим замечательным
праздником.
Оказывается, кроме управления его отмечают еще некоторые
штатские. Даша и ее подруга.
Кстати, в Управлении авиации мне подарили настоящую военную
винтовку. Их так Министерство обороны поздравило.
Мне давно не было так весело в два часа дня. С чашкой кофе
на столе.
– Даш, неужели мы с тобой расстанемся в такой день? А?
Нет, прошу тебя!
– Давай работать.
Маленькая такая, а с характером.
День Аэрофлота. Может, она о летчике мечтает?
– Повторяй за мной: ПРА-ПРЯ, ПРО-ПРЕ...
Я повторял. Мне даже казалось, что в этом бреде есть особый
смысл, который мне предстоит понять. А она уже поняла.
– ПРА-ПРЯ, ПРО-ПРЕ.
Она так смешно благодарила меня по телефону за холодильник.
Не ахала и не охала. И не визжала. И не льстила. Обычно все делают именно так.
Даже Лада.
Она спросила, сколько она должна.
Первый раз в моей жизни.
Обычно девушки подарки и помощь воспринимают как должное.
Захотелось отправить ей всю бытовую технику, которая есть в
каталоге магазина «Партия». Или какого-нибудь другого. Но в тот день Лада
устроила очередную истерику, и я про свои планы забыл. Жалко. Представляю, как
бы она радовалась.
По-хорошему, ей бы квартиру поменять. Еще эта ее подруга.
Велел секретарше решить вопрос по поводу Макаровны. Зачем
мне Макаровна?
Радиоведущая шлет sms. Подожду еще денька два, и можно будет
сразу в «Палас» везти. Нет, подожду четыре. Чтоб наверняка.
Ужинал с Олегом.
Он сбежал из дома, от всех этих пеленок, детских криков,
тупой няньки. Его жена считает, что для того, чтобы в Олеге проснулись
отцовские чувства, он должен испытать все трудности, связанные с рождением
ребенка. Она постоянно сует ему в руки орущий кулек, который обильно срыгивает
ему на новый пиджак.
При этом секс его жену перестал интересовать как некий
атавизм.
– Она меня постоянно контролирует, – жаловался
Олег, заказывая себе четвертый виски и отправляя бутылку Moet девушкам за
соседний стол. – Она звонит мне десять раз в день. Если я на совещании,
она думает, что я с девкой.
Натюнингованные девицы в коротких юбках, получив шампанское,
улыбались и выставляли из-под стола ноги. Я думаю, в чулках.
– Вась, я приду домой, и мне придется жрать ее ужин.
Хотя я и поел здесь с тобой. Но ей это невозможно объяснить. Она устроит
скандал и выкинет тарелку в окно.
Силиконовые груди девиц были похожи на футбольные мячи со
шнуровкой.
Олег вернулся домой в семь утра. Надеюсь, что к этому
времени он проголодался.
18
– Алло.
