Бастиан сделал паузу, затем кивнул.
– Ну вот. Фоморы показались точно по курсу. Ветер им дул попутный, они добавили парусов и пошли на сближение. Поворачивать было поздно, да и без толку – всё равно бы догнали. Конгар сообразил, что у них один шанс – вклиниться между фоморами и рискнуть проскочить на скорости. Резон у него был: даже выполни фоморы поворот как следует, это бы им не помогло – люггер против ветра черта с два догонишь.
Из двух кораблей «Морской ёж» шёл первым – он успел. А второй нет. Взяли на абордаж – те пикнуть не успели. Команду, понятное дело…
Бастиан вздохнул и развёл руками.
– Но и нашим новым знакомцам пришлось несладко: они, считай, в игольное ушко проскользнули. Справа фоморы, слева фоморы, абордажные крюки готовят… И стрелы со всех сторон – палуба-то как на ладони. Конгар сам встал к румпелю: его истыкали стрелами, как подушку для булавок. Вот уж действительно – «Морской ёж»! Любит судьба пошутить, ничего не скажешь…
Бастиан покачал головой: одновременно одобрительно и недоверчиво.
– Вот ведь… Жулик старый, пират, пройдоха, каких поискать, – а умер как настоящий капитан. Молокососов своих спасал. Такие дела…
Эрван и Свисток стояли на палубе «Горностая». Чуть поодаль, в центре круга, образованного группой матросов, держал речь Бастиан:
– …Такие дела. Их там семнадцать сопляков. И с каждым днем все меньше. На борту ни воды, ни еды – последнее извели на раненых. Капитан погиб, курс прокладывать некому – тёмные они. До континента не дотянуть: сдохнут по дороге. А если и дошлёпают каким-то чудом, толку мало: в море им больше не выйти – улова нет, продавать нечего. Большинство из них – старшие сыновья в рыбацких семьях. Младшие работать ещё не могут, отцов, почитай, ни у кого не осталось – в пираты от хорошей жизни не идут. Короче, что будут жрать их семьи – одному Богу известно.
– Ясно, боцман, – крикнул кто-то из толпы. – А дальше что? Так их и оставим?
Бастиан кивнул.
– Вопрос по делу. Провиант, вода, лекарства – это само собой. Вон, доктор уже в шлюпке. Вас, дармоедов, ждёт. Только мало этого: доберутся они домой – и что?
Бастиан расправил плечи и гаркнул.
– Предлагаю так: все, кто не сволочь, – скидываются. Вам, болванам, деньги в походе все равно без надобности. Мы, офицеры, свою долю уже внесли. Ну, кто «за»?
Молчание. Затем – лес поднятых рук в ответ.
Бастиан обвёл матросов взглядом. Удовлетворённо кивнул.
– Времени у вас – до склянок. Как раз шлюпка туда-сюда обернётся. Вперёд!
Матросы, тесня друг друга, устремились в кубрик.
Эрван тоскливо перебирал содержимое рундука: пара мечей, застиранная кадетская форма, дневник… Ничего ценного.
Он нахмурился, поскрёб затылок.
Клинки, что ли, отдать? Нет, не пойдёт: Бог с ним, что жалко, – куда они их денут, именные? Такое не продашь. Может, форму? Почти то же самое: разве кто перелицует, хоть какая-то польза…
Он отложил свёрток с одеждой в сторону.
Эх, денег нет… Последнее в Морском Ключе извёл, когда Хлысту картину покупал. А нужна она ему? Может, валяется где-то в углу… Хотя нет, это вряд ли.
Эрван вспомнил одинокий корабль и неумолимых преследователей вдалеке: помимо воли он ссутулился, по спине пробежал холодок.
То судно на картине не особо походило на «Горностай», и все же… М-да. Все же. Ладно, не время сейчас об этом! А вот деньги пригодились бы…
Эрван закусил губу.
– Эй! Ты скоро?
Над ним стоял Конюх: вид довольней некуда, в правой руке – тугой кожаный мешочек.
– Выходит, не зря на рынке торговался: пригодилось-таки. А у тебя что?
Эрван лишь вздохнул.
– Ладно, давай соображай быстрей, а то время вышло почти. – Конюх ушёл, весело насвистывая.
Эрван склонился над рундуком в тщетной надежде отыскать на дне что-нибудь толковое.
Из-за пазухи выскользнул крестик. Словно дразня, закачался на длинной цепочке.
Ни денег, ни драгоценностей… Эрван мрачно усмехнулся. Да и откуда? Вот разве что крестик… И то не сам, а цепочка – крепкая, массивная, из чернёного серебра. Пара клинков да нательный крест – вот и все, что осталось на память от заставы…
Эрван замер в нерешительности. Взъерошил волосы и отчаянно тряхнул головой: «Ладно, на том и остановимся. Со шнурком похожу, ничего страшного!»
Быстро, словно боясь передумать, он снял цепочку. Сжал в потной, чуть дрожащей ладони. Подхватил под мышку свёрток с кадетской формой и поспешил наверх.
На палубе было людно, но не шумно. Матросы, разделившись на группы, переговаривались глухим шёпотом, искоса посматривая на груду вещей возле грот-мачты.
– Ну что, готов? Только ты да Свисток остались, – Бастиан глядел хмуро и сосредоточенно. – Тряпки вон в тот мешок, деньги и прочее – в шкатулку. И где только Свистка черти носят?
– Здесь я, здесь! – Из люка показалась всклоченная голова.
Свисток подошёл к Бастиану, неловко пряча руку за спиной.
– У меня… Нет ничего. Ну… почти.
Он раскраснелся, глаза заблестели, казалось, ещё чуть-чуть – и заплачет.
– Только это.
Он протянул руку и раскрыл ладонь: на ней лежала хрустальная бутылочка с крошечным парусником внутри. Эрван узнал её – в академии Свисток имел обыкновение носить эту безделушку за пазухой. Иногда он прятал её под подушкой: обычно это означало, что его сильно достали – или учителя, или Бриант со своими дружками.
– Вот. Это мне сёстры подарили. Когда в академию собирали. Месяц копили, от отца прятались… – Свисток хлюпнул носом и замолчал.
– И на кой рыбакам это счастье? – Бастиан взял стекляшку, повертел в руках. – Им не до игрушек, парень.
На Свистка было больно смотреть.
– Ну… не знаю. Может, продадут… – кое-как выдавил он и низко опустил голову.
Бастиан долго смотрел на него. Затем вздохнул, хлопнул по плечу и неожиданно мягко, почти по-отечески сказал:
– Конечно, парень. Может, и продадут. Клади.
Впервые после начала похода они собрались вместе. Многое накопилось за это время, им было о чем поговорить – но говорить не хотелось. Они просто стояли и смотрели на шлюпку, медленно уходящую к чужому кораблю.
Через десять минут, когда с борта пирата спустили тали, готовясь принять груз, Аптекарь не выдержал:
– Ну ладно, раз все решили, я не против, я как все… Пусть так. Только одного не пойму: они ж враги, пираты! Ну помогли мы им; ну доберутся они домой, оклемаются – дальше что? Опять в море, купцов топить? Не правильнее их прямо здесь, сразу – из камнемёта в борт? Чтоб сами не мучились и другим не мешали.
